Зорича встречала целая свита из двух хасков и землянина. Именно он распределял вновь прибывших по своим местам. Курт Манштейн, невысокий, лысоватый, улыбчивый блондин, предрасположенный к облысению, не был военным, но зато был крупным специалистом по логистике. Раньше Курт руководил Роттердамским портом, первым в Европе, и вторым в мире, и, как он сам говорил, работа по расселению людей было ничуть не сложней, чем прежняя его должность. Именно Курт представил ему хасков.

— Полковник, разрешите вам представить капитана данного судна, командора Эрта, и его заместителя, навигатора Интра.

Зорич понял, что его встречают по высшему разряду. По привычке его потянуло пожать хозяевам руки, но потом решил, что не стоит ему их ломать. Этими вялыми верхними отростками им ещё предстояло вести боевой корабль.

— Честь имею представиться, господа, полковник Зорич, первый заместитель командующего земной армии. Я не понял из-за вашей маскировки истинные размеры вашего судна, командор. Каково оно в длину и ширину?

Хаски несколько замешкались, похоже, они переводили свои меры измерения в земные, и за них ответил логистик.

— Более десяти километров в длину, в ширину семьсот метров, в высоту — триста пятьдесят.

Зорич мгновенно представил себе эту форму.

— Это что же, по форме такой брусок?

— Да, именно, — подтвердил Манштейн. — Практически это идеальный параллепипид.

— И какова максимальная скорость движения этого параллепипида?

На этот раз ответил сам командор.

— Более трех раз выше скорости света.

— Сколько времени мы будем в пути?

— По вашему измерению — год.

— Хорошо. Это не так уж долго.

В это время рядом с ними вспыхнул какой-то шум, высокий человек в белом, арабском облачении кричал что-то, отчаянно размахивая руками. Все обернулись в ту сторону, затем Зорич решил подойти и разобраться. За небольшим столом сидела женщина с усталым лицом, рядом стояла другая, не менее уставшая, в белом халате врача.

— Берта, в чем дело? — спросил Манштейн. Женщина ответила ему на прекрасном немецком.

— Они не хотят фотографироваться. Али, — Берта ткнула пальцем в сторону араба, — запрещает им открывать лицо.

— Вы пояснили ему, зачем это надо?

— Да, но я не настолько хорошо знаю арабский, чтобы разъяснить ему все.

— Берта у нас полиглот, знает восемнадцать языков, и более сорока диалектов, — пояснил Манштейн. — Именно поэтому она чаще всего встречает всех прибывающих. Хотя таких пунктов у нас на линкоре всего десять.

— А почему вы не используете переводчики хасков? — не понял Зорич. Пояснила сама Берта.

— Некоторые языки им неизвестны, другие, например португальский введен в электронного гида практически неправильно. Вчера привезли группу беженцев с Полинезии, и хорошо я именно там проходила стажировку в студенчестве, и немного знала это наречие.

— И что нам теперь делать с этими людьми? — спросила женщина в белом. — Мне нужно их осмотреть, взять экспресс-анализ на болезни.

— Я знаю что делать, — сказал Курт, и, вытащив что-то удивительно похожее на мобильник, сказал в микрофон несколько слов. В это время Берта выдала филиппинцам, уже прошедшим медосмотр, браслеты цвета тусклой платины.

— Это что такое? — спросил Зорич.

— Индивидуальные браслеты учета, они со встроенными микрочипом. Туда заносится все данные по этому человеку: пол, возраст, профессия, наклонности. В любой момент мы можем узнать, где он находится.

Зорич взял из рук женщины браслет, и удивился его малому весу.

— Пластик, — пояснила Берта. — На руке его почти не чувствуешь.

Она подняла вверх запястье, показала свой браслет.

— У меня такой же.

— Вы обеспечиваете ими всех прилетающих?

— Последние шесть дней да. Остальных придется опрашивать заново или регистрировать уже на ходу.

— Как быстро вы сориентировались, — сказал Зорич, вертя в руках образец пластика.

— Это изобретение наших хозяев, мы просто переделали их под наши параметры.

В это время из глубины корабля показался человек в военной форме, но в зеленой чалме на голове. Судя по жидкой бородке, он был еще молод, но, при виде его оба араба почтительно клонились в поклоне. Берта что-то объяснила человеку в чалме, часто поминая его имя — Мухаммед. Тот кивнул головой, и начал говорить что-то своим соплеменникам, властно и темпераментно. Когда он кончил, оба араба поцеловали его руку, и, повернувшись к своим женам, начали столь же властно руководить ими. Через пять минут всех их сфотографировали, а потом доктор увела их за ширмы для осмотра. К этому времени человек в зеленой чалме уже ушел.

— Это кто такой был? — спросил полковник Берту.

— Наследный принц Саудовской Аравии, потомок пророка Мухаммеда, так же Мухаммед. Его почитают тут как живого святого.

Зорич был удовлетворен.

— Хорошо. Вижу, вы справляетесь с критическими ситуациями.

— А куда деваться? Надо.

— Пройдёмте в рубку, — предложил Эрта.

До рубки им пришлось идти минут десять. Это были бесконечные коридоры с широко открытыми шлюзовыми дверями. Собственно, это были и не коридоры, а просто широкие залы, размером тридцать метров на двадцать, и высотой в пять метров. Судя по дверям, из каждого такого зала можно было пройти в любую сторону, кроме, конечно, обращенной к космосу. На этих горела предупредительная надпись красного цвета. Ламп освещения в обычном смысле этого слова у хасков не было, светился весь потолок.

Земляне уже широко освоили главный корабль хасков. Кое-где свободными для прохода оставались лишь несколько метров, все остальное пространство занимали металлические нары в три яруса. Зорич не удержался и потрогал ложе, на котором ему предстояло провести год будущей жизни. Это было что-то, вроде пластика, упругого, и теплого на ощупь.

— Как вам? — спросил Манштейн.

— Да, без особых изысков, но все же лучше, чем на соломенных матах в пещере, — усмехнулся полковник.

Самих инопланетян было немного, а вот людей уже хватало. Тут были представители всех континентов и рас. Как заметил полковник, мужчины собирались кучками, лежали на нарах и что-то оживлённо обсуждали. А вот женщины казались более озабоченными, и сновали по кораблю с какими-то мешками, мисками с дымящейся едой, ведрами. При этом они постоянно разговаривали друг с другом, как с изумлением услышал Зорич, на самых разных языках. И при всем этом прекрасно друг друга понимали. Шум стоял, как на восточном базаре. Большую часть этого шума создавали детские имена, которые матери кричали в сторону бегающих по коридорам детей. Их было невероятное по числу количество. Это были даже не банды, а какие-то армии детей. Вот это забавляло и изумляло серба больше всего — дети, носящиеся друг за другом в догонялки, совсем по земному. Временами они едва не сносили идущих по коридорам людей и хасков.

— Эти бандиты вам тут не мешают? — спросил серб Курта.

— Кто, дети? Ни сколько. Они даже помогают разгружать транспорты и сопровождают новеньких в места расселения.

— А эти двери? — Зорич кивнул в сторону очередного шлюза. — Они у вас постоянно открыты?

— Да, а так они закрываются при опасности, и очень быстро.

Зорич невольно вспомнил виденный им когда-то давно фантастический фильм, и спросил:

— Это не опасно для тех, кто окажется внизу?

— Нет, тут есть фотоэлеметы, отвечающие за безопасность такого закрывания. Если под дверью окажется предмет с температурой тела хаска или человека, она просто не закроется.

— Гуманно, но не практично.

Потом им попалось несколько помещений, забитых под самый потолок ящиками и мешками.

— Это что такое?

— Продукты, медикаменты.

— Они что, никак не охраняются?

— Нет, это технически не возможно. Слишком много нужно людей, чтобы охранять всё это.

— Как происходит само расселение? Проблем много?

— Масса. Приходится учитывать даже такой фактор, как языковой. В одну половину заселяем европейцев, в другую китайцев. Потом приезжает еще одна группа китайцев, и они, естественно, хотят жить со своими. Тут же все начинают обмены. Все перемешивается, мы уже не понимаем, кто, где находится. К тому же люди по привычке пытаются отхватить как можно больше жизненного пространства для себя и своих близких. Так что приходится время от времени их всех по новой утрамбовывать в отсеках. И это стоит мне больших нервов.