— Элия, — сказал. — Элия, — снова сказал я. Но где-то в стороне!

Я бросился искать ее среди трансформирующихся колонн, схватив ее руку или край одежды, или… ничто. Слышал только свои шаги. И потрескивание невидимой паутины.

Остановился я только у подножия крутого склона. Сверху лениво сползали волны размякшей Эйренской почвы. Замирали в низине, а на них наслаивались новые.

— Тервел…

Элия стояла рядом со мной! Касалась ледяными пальцами моего лба, щек, губ.

— Где ты был? Мне показалось… — она дрожа кивнула в сторону колонн, — что там осталась только я… и я… звала тебя!

Она спрятала голову у меня на груди, сдавленно всхлипнула. Я погладил ее растрепавшиеся волосы. Джеки заскулил у наших ног, только тогда мы вспомнили о нем. И виновато переглянулись. Элия села, взяла его на колени и тихо заплакала. А мне нечем было ее успокоить.

— Нам надо идти, — пробормотал я немного погодя, но невольно опустился рядом с ней.

Джеки тихонько лизнул мне руку. Язык у него был сухой и шершавый. А глаза — похожи на угасающие угольки. Я поднялся. Лес был совсем близко к нам, но сейчас это было что угодно, только не лес. «Деревья» росли с кошмарной быстротой. Уже и сейчас колоссальные, пятиствольные их туловища были устремлены в низкое небо, и продолжали тянуться вверх, разрастаться в черной пасти неба, как неудержимые желтые метастазы. И при каждом их порыве небо прогибалось, сопротивлялось, стонало… Алее упорно завладевал им. Разрывал его мрак и строил в нем какие-то свои невиданные до сих пор человеком конструкции.

Колеблясь, я посмотрел на возвышенность впереди. Ее «почва» все еще сползала по склону Напоминала толстую чешуйчатую кожу, которую медленно обдирали со склона скрытые за перевалом руки.

— Нет, не через лее! — Элия спрятала лицо в искрящуюся шерсть Джеки.

— Давай, вставай, — сказал я ей ласково. — Попытаемся подняться здесь.

Она выпрямилась. Взяла Джеки на руки и смиренно пошла вверх. Как обреченная… Я слегка обогнал ее и пошел впереди, но разве этим я мог ее защитить? Поспешил дальше вперед. И еще. Ждал, когда потону в размякшем склоне, Тогда бы я остановил Элию, предупредил ее. А так… Прежняя непреодолимая легкость вновь охватила мое тело, разум и чувства. Несла меня — я уже не чувствовал под собой земли — и отнимала у меня два оставшиеся за моей спиной беззащитные существа. А моя любовь к ним возросла до пронизывающего меня страдания. Наверное, потому что я терял и ее. Эта земная человеческая любовь сейчас покидала меня как бледнеющее воспоминание… Я нерешительно обернулся назад. Элия и Джеки словно растворились в фиолетовом свете. Вместе со склоном, вместе с лесом, небом и звуками. Исчезли, и я забыл о них. Отчаянно напряг свою память. Я должен был задержать их там! Элия и Джеки, Элия и Джеки… Имена. Потом потерял даже и их.

Меня распирали чужие, непонятные представления. У меня было чувство, что кто-то нашептывает мне важные послания, а я их не слышу. Что хочет мне показать… может быть себя, а я его не вижу. Я стоял перед непроницаемой преградой. И испытывал жалость к этому Незнакомцу, который так настойчиво стремился ее преодолеть. Чтобы прийти ко мне… Но вот преграда беззвучно распалась на тысячи цветных кусочков, и чья-то огромная тень встала передо мной. Темная. Она глотала эти кусочки. Но они не исчезали — а продолжали блестеть в ней как настоящие, далекие, волшебные звезды! Я направился к ним. Он ждал меня, неразгаданный за этой звездной тенью. И я наблюдал, как моя тень приближается к ней. Как две тени встречаются. Как вливаются одна в другую…

Отвращение накатило на меня мутной волной. Ведь я шел туда не по своей воле. Меня вынуждали! Опустошали мою душу. Чтобы внедрить в нее свой нечеловеческий порядок. Опустошали… Я сжал руками виски. Опустошали… С ужасом оглянулся вокруг. Спустился обратно по текущему склону, в котором я не тонул…

Элия лежала на спине, ее лицо было фиолетовое и лшено выражения, а в немигающих глазах отражалась чернота неба. Ленивые волны, идущие сверху приподнимали ее тело, проталкивали под ним свои чешуйчатые гребни и снова опускали его. У ног ее, свернувшись в клубок, дрожал Джеки. Я потряс ее за плечо. Позвал. Кричал ее имя. Напрасно. Она была не здесь. И в эти долгие минуты она была не человеком.

Я долго ждал ее возвращения. Лес передо мной закрывал свои конструкции сеткой из прозрачного желто-фиолетового лыка. Оформлял, как гигантские коконы. Установленные по строго определенным, неземным правилам. Джеки выл на них, оскалив с древней злобой по-волчьи белозубую пасть. И мне тоже хотелось завыть…

Когда Элия пришла в себя, мы не обменялись ни единым словом. Знали, что та грубо вторгшаяся в наши души чуждая сущность ушла, но ее отпечаток останется там навсегда. И будет нас связывать… Мы невольно протянули друг другу руки, сильно до боли сжали их и вместе с Джеки снова стали подниматься вверх. Добрались до вершины. Конусы в низине по ту сторону склона тонули в клоках разреженного тумана, они казались закутанными в рваные плащи великанами, в одних местах их стекловидные тела вырисовывались совсем ясно, в других — виднелись. смутно, их формы едва угадывались. Их вершины таяли, протяжно шипя, и там туман расслаивался на тонкие изящные волокнистые ленты. Ноги подкашивались, но мы шли по краю склона на базу, которая может быть уже и не существовала. Джеки уныло семенил между нами.

Так мы шли более часа. Поры в почве постепенно сужались. Она медленно гасла. И ее свет постепенно отступал перед натиском черного неба. Оно медленно приближалось к нам. Коснулось лба, подползло вниз, еще ниже… Уже можно было видеть только нашу обувь и лапки Джеки. Потом и они потонули во мраке. Мы остановились, Джеки шумно дышал рядом. Ощупью мы нашли его. Он сейчас же лег: явно нуждался в отдыхе. Я успокаивал собаку, погрузив пальцы в шерсть.

— Не бери его, — услышал я голос Элии. — Неизвестно… что с нами скоро будет.

Мы сидели около нашего щенка, и она положила голову мне на плечо. Аромат ее волос смешивался с острым запахом эйренского воздуха. Я обнял ее, близость Элии давала мне смелость не думать о многих вещах. С ней я становился просто одним из миллионов мужчин, которые обнимают своих любимых и вдыхают аромат их волос. Закрыл глаза, чтобы забыть о непроглядной тьме. Но не забыл. И когда целовал Элию, осознал, что вкладываю в это особый вызов этому мраку. Вызов, который опошлил даже и тот короткий миг.

Время текло или вытекало из нас, а мы сидели рядом, обессилившие, молчаливые. Что-то должно было случиться. Здесь, скоро. Мы улавливали его приближение… И действительно, в черной бездне со стороны конусов замигали светлячки. А из них, как по команде, вырвались гибкие языки пламени. Потом обстановка начала меняться с головокружительной быстротой. Я всматривался в нее, потрясенный происходящим, которое, словно какой-то сатана-дирижер, извлекало из мрака частицы огня. Собирало их в небольшие костры. Костры разгорались под резкими взмахами его палочки. Вырастали в желто-фиолетовые пожары… Конусы стали угрожающе сгибаться перед ними. Раздался оглушительный хруст — на их вершинах появились широкие, страшного вида отверстия с зазубренными краями. Вздохнув с чудовищной силой, они исторгли долго накапливаемую лучистую энергию, и она устремилась вверх. Прорезала небесное лоно десятками светлых борозд. И конусы с грохотом рухнули, оставляя за собой только клубы серебристо-белой пыли… Тогда у меня в памяти всплыла неясная фигура Чикса, она была затуманена серебристой пыльцой того «бывшего» юсианского растения там, в звездолете.

— Элия! — воскликнул я. — Да, это же растения!

— Как… Эти скалы?? Да, да! Скалы, конусы, формы, как бы мы их не называли. Но мы всегда знали, что они — что-то совсем другое.

— Конечно… совсем другое. Но растения…

— Да! Папоротники трансформировались в колонны, колонны — в деревья, а они…

Пораженные своим прозрением, мы выпрямились и посмотрели назад на лес. Там, в постепенно бледнеющем мраке теперь высились силуэты огромных, расположенных в странном порядке конусов.