Что, выходить — строиться? Для отражения конной атаки? Против Седобородого? Ха! Одна надежда — до ближайшего лесочка добежать, а там, глядишь, и не заметят. Дождаться светлого дня и решать тогда — сдаться или пробираться домой. Лишь бы сейчас не срубили, а живой сумеет жизнью своей распорядиться…
Рванула вражья пехота с ночёвки — лысому табуну не догнать. Без жертв, конечно не обошлось: кто под мечами пал, кого — лошадьми затоптали, но большей частью сбежали враги, по лесам да оврагам рассеялись. Враз исчезла, рассосалась преграда, что целый день скиронарскую армию тормозила-задерживала.
Готам конницу дальше повёл — догонять наместника да время упущенное навёрстывать. Сам себе генерал дивился, сомнениям своим и нерешительности. Ничего не скажешь, тяжёлая ноша — ответственность за чужие жизни да за судьбу королевства. Поражение его армии всем бедой в Скиронаре может стать. И не в одном только Скиронаре — всему Соргону, всей победоносной войне Василия — разгром армии Готама обернётся угрозой поражения. Значит, выбора нет — сражаться и побеждать, а сомнения оставлять побоку.
Повёл Готам конницу дальше, но не всю — не взял с собой хафеларских пограничников, оставил для усиления пехоты Пондо. Разбежавшийся враг — не разбитый враг, нелёгкая задача досталась лейтенанту: граница, тылы, обозы… Не все пустоголовые сдадутся, не все разойдутся, пользуясь случаем, по домам. Кто и грабежом займётся, объединившись в банды. А обозы — самая желанная цель для грабителей.
Так что, у Пондо с утра оказался забот полон рот. Солдаты его полка осматривали остатки лагеря пустоголовых, прочёсывали окрестные лески и селения, отлавливая вражеских пехотинцев — мера, необходимая по двум причинам. Во-первых, среди сбежавших наверняка остались именно, что пустоголовые — люди, подвергшиеся вмешательству Разрушителя в свой мозг. А, значит, враги Короне непримиримые, и вреда от них перепадёт немало, если не отловить вовремя. Прочие, обычные люди, набранные нуждой или страхом, большой угрозы не представляют, а эти… Да, плюс к ним — любители лёгкой поживы, что разбаловались попустительством пустоголовой администрации. Вот кого обезвреживать следовало в первую очередь!
Говорится просто, а делается с трудом. Уже к обеду количество пленных достигло почти тысячи человек, и пришлось для их содержания восстанавливать разрушенный конницей лагерь. А пленных нужно кормить, а пленных нужно обогреть. А пленным помощь нужна от лекарей — и раны, и обморожения есть.
Заготовку дров, правда, можно вести руками тех же пленных. Но всё равно — неудобство получается. С пленными надо охрану посылать, для уверенности, что в лагерь вернутся те же, кто из него уходил. Для контроля также следует составлять списки и распределять по тем самым отрядам, сотням и полусотням, в которых числились пленники до бегства. Значит, с каждым надо беседу провести, допрос, так сказать. И не только для контроля это важно, но и для поисков агентов Разрушителя и прочей враждебной шушеры. Поэтому допрос следует записать, чтобы сравнить его запись с другими подобными — проверить и показания, и имя допрошенного.
И всё это — срочно… А в полку бойцов, свободных от охраны обоза, от постовой и гарнизонной службы — еле-еле жменька набирается, да, и не каждому поручишь работу с пленными. А пленных прибывает, и попробуй определи в этой массе народа, кто враг, а кто так, мобилизованный. Или случайно, а то — и по глупости, в армии наместника оказался.
Полинял, обесцветился неугомонный барон Пондо, от того, что ответственности такой кус ухватил. Щёки ввались, в глазах муть равнодушия завелась — не с его характером столько проблем одновременно решать. Или напьётся к концу дня, или удавится… В любом случае совершит такое, что слово «пленный» воспринимать совершенно перестанет. Эх, где бы человечка раздобыть, который всю эту хрень на себя возьмёт, да ещё и справится? А? И ответственность, чтобы, тоже на себе волок. Вдруг неприятность какая случится, так пусть шишки не все на него, на Пондо, свалятся. Пусть и ещё кто-нибудь пострадает, вместе не так опасно в нарушителях ходить — не дай наши боги, сам Седобородый спрос предъявит…
Не воспринимает король барона Пондо, хотя и разрешил порадеть за Корону, поучаствовать в борьбе с Разрушителем. Только ни доверия, ни уважения — никак к барону не проявляет. Одни насмешливые замечания, вдвойне обидные справедливостью своей. Нерадивый солдат из барона получился, офицер, в смысле. Плохой, как говорится, солдат, хоть и старательный. И чем старания больше, тем хуже результат. Ну, почему у любимчиков Василия всё получается, за что не возьмись? Почему у них из рук всё не валится? У той же Шильды, например. Чуть не повесили деваху, а теперь она здесь, у него в полку, свои порядки наводит. И не возразишь: мало того, что племянница вице-короля, так и Василию особа не безразличная. Всю офицерскую школу из-за неё перешерстил — не скоро забудут в школе визита Седобородого. Шильда… Шильда!? Вот — оно! Сержант — чин не маленький, пусть занимается пленными. Случай чего — с неё и спрос, а спрос с неё сильно строгим, похоже, не будет. С него же, с Пондо, и вовсе спрашивать не за что. Поручил, де, а кто же знал, что не справится — такие люди за Шильду поручиться готовы…
И Шильда стала комендантом лагеря военнопленных. Пондо объяснил своё решение так:
— В хозяйственных делах соргонка запросто заткнёт за пояс любого солдата. Работа с пленными, мне кажется, больше хозяйственная, чем военная. Я хотел сначала поручить лагерь кому-нибудь из жриц Матушки. Но потом подумал: а стоит ли выпускать это дело из рук армии? Опять же — врагов надо отыскивать и карать. Жрицам здесь не справиться. А у вас, сержант, есть прекрасная возможность и пользу армии принести, и доказать свою способность командовать. Как ни крути, а женщина в армии — явление редкое. Рассейте сомнения сослуживцев, что меч — не для женских нежных ручек, в отличие от иголки с ниткой… Вопросы есть, сержант?
— Есть, господин лейтенант. Чем пленных кормить? И как быть с отобранным у них оружием?
— Продукты вам выдадут — я распоряжусь в обозе. Оружие… Что там — мечи, копья, луки? Значит так, оружие сложите где-нибудь в охраняемой палатке — потом решим, как с ним быть.
Пондо, надо сказать, с назначением Шильды не прогадал. В считанные часы в лагере образовался порядок: закипели каши в котлах, над шатром жриц Матушки подняли на шесте флажок с красным крестом, чтобы всем было видно, куда за лечением обращаться, ушли на заготовку лесорубы из пленных. Сотня солдат Хафеларского полка, выделенная в подчинение Шильде, вполне справлялась и с охраной, и с учётом. Судя по всему, и с розыском врагов тоже — на опушке леса вздёрнули двоих за совершённые на службе наместнику преступления.
Лейтенант Пондо подивился очередному успеху одного (одной) из «любимчиков» короля, но подивился издали, опасаясь разделить ответственность с Шильдой за её действия. Жалоб на сержанта нет? Нет. Неприятностей от сержанта нет? Нет. Вот и ладненько, вот и хорошо. А подробности — кому они нужны, подробности эти? И так дел по горло. Например, нападения на патрули полка, которых набралось уже несколько. И нападали, скорее всего, не сдавшиеся солдаты из разогнанной пехоты врага. Потому как случились они все неподалёку от лагеря — на расстоянии, доступном для разбежавшихся от конников Готама солдат наместника.
И будет нападений этих больше, и территория, на которой они начнут происходить, станет разрастаться — по мере удаления беглецов от лагеря. А полк и так на пределе своих возможностей. И, даже с помощью конных пограничников, справиться с этой проблемой, пожалуй, что и не удастся. Слишком велика территория, и слишком мало войск для её охраны оставил военный министр. И где ему, лейтенанту Пондо, дополнительные силы изыскивать? Где резервы-то брать?
Не был бы Пондо так осторожен, знал бы уже ответ на эти вопросы. Шильда легко восполнила недостаток людей, необходимых ей для контроля за лагерем. Из пленных. Непопулярность наместника — из-за дружбы его с Безликим, из-за насильственного привлечения на службу, из-за разных других причин, несоблюдения прежних законов, например — позволила Шильде использовать пленных почти везде, кроме охраны. Пополнила бы и охрану — желающие служить Короне имелись — да только прав возвращать пленным оружие да на службу принимать у сержанта не было. Хотя идея вооружить пленников, из числа лояльных, в случае нападения пустоголовых на лагерь — принудить сдавшихся снова выступить против Седобородого — Шильду посетила. Потому и разместила она всех, кто казался надёжным, поблизости от палатки с оружием, и могла, при необходимости, быстро оружие раздать, добавив к своей сотне ещё до трёхсот бойцов. Очень оборотистая оказалась дама.
