Кстати, за глаза, Шильду так и называли в Хафеларском пехотном полку — «Дама». Странное прозвище для простолюдинки, к тому же, простой и доверчивой в обиходе. Даже, когда её дядя, Астар, вдруг вознёсся на самый верх общественной лестницы, в поведении Шильды не прибавилось ни капли заносчивости. Как была весёлая простушка, такой и осталась. Но это — в быту. Когда же дело касалось службы, более строгого и требовательного сержанта не удалось бы найти во всей скиронарской армии.

А простота Шильды доходила чуть ли не до анекдота, хотя вызывала не насмешки, а удивление. Направленная для прохождения службы в Хафеларский пехотный полк, девушка, по прибытии, сразу же натолкнулась на столичную сплетню по поводу интимной близости с королём. Сплетня неуловима, и, какие бы кары не обещал Василий за распространение подобной лжи, толку от этого было — чуть. Только самые трусливые и замолкли. Прочие же стали полоскать имена короля и Шильды с удвоенной энергией: раз Седобородый заступается и злится, значит — правда. Попробуй, докажи, что это не так. Считается, что оправдаться в подобных обвинениях невозможно.

Шильда смогла. Едва натолкнувшись на недобрые слова и ухмылки, она совершила неожиданный поступок, простой — до наивности, обратившись за помощью к жрицам Матушки из санитарного обоза.

— Жрице вы поверите? — спросила она у болтунов.

— Поверим, — ответили те. — Только жрицу мы укажем сами.

На том и порешили. Призванная солдатами жрица обследовала Шильду и сообщила неутешительный для сплетников диагноз:

— Шильда — девица.

Тут воспряли ловеласы и бабники:

— Раз король не при делах, это значит, что для нас — дорога открыта…

— Это всего лишь значит, — ответила им Шильда, — что я сама выберу себе мужчину, и только — если полюблю.

С того случая Шильду оберегали от сплетен и приставаний чуть ли не всем полком, а уважение к ней выразилось в прозвище «Дама» — солдаты уравняли её в благородстве с представительницами потомственной знати. Стоит ли удивляться, что многие были в неё влюблены? И что романтически настроенный капитан Брей тоже не устоял перед чарами столь необычной девушки? Война — войной, а жизнь не остановишь…

Согласие на брак Инувик, конечно же, дал. Во-первых, барон чувствовал свою вину перед дочерью за безразличие к её судьбе — он оставил Сулу безо всякой защиты перед произволом совершенно слетевшей с катушек Лендоры. Была ли баронесса Инувик просто озлобленной на весь мир бабой или сошла с ума, от той же злобы на всех и на всё, значения сейчас уже не имело. Лендору похоронили в фамильном склепе Инувиков и постарались забыть о ней — о кровавом ужасе Бахардена. Спасибо королю, что не стал перекладывать вину за это злобное чудо природы ни на дом Геймаров — кровной её родни, ни на дом Инувиков, к которому принадлежала дама Лендора после замужества.

Сула хотела выйти за Илорина — что ж, барон ничего не имел против. Он не стал для Сулы любящим отцом — такие вещи не происходят сами по себе, да ещё мгновенно. Годы нужны, чтобы свыкнуться с ответственностью за совершенно чужую для Инувика дочь, и чтобы дочь эта признала за ним право что-то решать в её жизни. Мешать её счастью — снова укреплять между ними стену отчуждённости, которая почти исчезла после смерти Лендоры. К тому же, партия была очень выгодная — Илорин, в одночасье, волею короля ставший одним из самых богатых и самых могущественных вельмож Соргона. Кто сможет лучше вознаградить настрадавшуюся от Лендоры Сулу, чем герой ледового побоища и скоробогач — граф Эрфуртский?

И ещё одна тайная надежда ожила в душе министра, пока он раздумывал над ответом Маарду. Довер, лишивший себя наследства ради благополучия сестры, снова обретал возможность вступить во владение баронством после смерти отца. Существовало, правда, два препятствия: король и Сула. Или — король и Илорин. Всё зависело от того, кто принимает решения в будущей семье — дочь Инувика или граф. Первое препятствие — короля Василия — барон надеялся преодолеть без особых трудностей. Король мудр, и, выслушав доводы Инувика, вернёт Доверу право наследования. Число баронских фамилий уже заметно сократилось из-за мятежа. Возможно, война тоже внесёт свои коррективы: все люди смертны. Зачем же терять ещё одно баронство, всегда служившее опорой трону? Или снова, как и в случае с Яктуком, возлагать надежды продолжения рода Инувиков на не родившегося пока младенца? Есть же Довер — прямой потомок нынешнего барона… Король поймёт, не может не понять…

Второе препятствие преодолеть сложнее. Тут и король — не помощник. Права Сулы на баронство неоспоримы и утверждены тем же королём. Его Величество не отречётся от собственных слов и обещаний, и, после смерти министра, земли Инувиков станут частью Эрфуртского графства — в качестве приданного Сулы. Как говорится, титул и земли… Пятое баронство! Ну, на кой оно Илорину, если он не знает, что делать с остальными четырьмя? Здравая мысль, которой ни с кем не поделишься. Тем более, с Сулой. Как ей скажешь: у тебя и так всё хорошо, откажись от наследства? И что, если не откажется — замуж не пускать? Идиотская ситуация… Чтобы выход из неё найти, мало быть хорошим дипломатом — тут мозги надо иметь подстать иному учёному… Король же, без добровольного отказа Сулы от своих прав на титул и земли, барона даже слушать не станет.

В поисках решения щекотливой проблемы Инувик всю ночь не сомкнул глаз и на аудиенцию к вице-королю пришёл совершенно не отдохнувший. Аудиенция, правда, проходила без участия придворных и соблюдения протокола. Просто, на следующий — после вручения верительных грамот и приёма в честь министра-посланника — день, Маард пожелал обсудить условия брачного договора. Желание вполне понятное и для вице-короля, и для свата — всё же Маард хлопотал за своего военачальника, за своего подданного. Как-никак, а два баронства Илорина являлись землями Эрфуртара. Попробовать, что ли, с Маардом объясниться по поводу Довера? Неужели не договоримся? В Кабинете Раттанара никогда не враждовали, и оба терпеть не можем Геймара — одно это способно сблизить людей из разных слоёв общества.

Инувика провели в приёмную вице-короля, где он с удивлением встретил Илорина и Сулу.

— Вы… э-э-э… тоже на сейчас? — от неожиданности барон еле выдавил из себя несколько слов. — Вам тоже… назначено?

— Я попросил Его Величество, чтобы нам дали переговорить до вашей с ним встречи, барон, — Илорин совершенно естественно держался с министром на равных. — Всего несколько слов, я не задержу вас надолго.

— Вы — передумали жениться!? Впрочем, конечно же — нет! Что за ерунду я сегодня несу! Извините, не выспался, граф. Я слушаю вас.

— Вы должны знать — нам с Сулой не нужны права на баронство Инувиков. Довер — достойный продолжатель вашего рода, и оставлять его без наследства было бы с нашей стороны не порядочно.

— Но… Он же сам отказался…

— Барон, он всего лишь заботился о будущем своей сестры. Теперь это — моя привилегия, и я прошу вас убедить Довера переменить решение. Пожалуйста, не принимайте наши с Сулой слова за оскорбление или обиду. Понимаете, у нас с Сулой будет столько всего, что… В общем, вот отказ Сулы от претензий на земли и прочее имущество Инувиков. А вот моё письменное согласие с желанием Сулы, — Илорин передал барону два свитка. — Бумаги оформлены должным образом, и засвидетельствованы нашими друзьями: Яктуком, Ахвазом и Тахатом. Слово каждого из них, как вы знаете, сомнению не подлежит.

— Даже не знаю, что вам ответить, граф, — Инувик бегло просмотрел оба свитка. — Сула, ты действительно этого хочешь?

— Я бы сама не додумалась — спасибо, Илорин подсказал… Но да, очень хочу! Мой брат… Знаешь, а я всегда мечтала о брате. Как же мне одиноко жилось! Но… Потом поговорим, ладно? Тебе надо идти, — Сула чмокнула отца в щёку, неожиданно для себя и — для него. — Не сердись… Я… Потом, всё потом — Его Величество ждёт…

— Спасибо! И от меня, и от Довера — большое спасибо, — Инувик с чувством пожал Илорину руку. — Я счастлив… Я рад… Сула, ты выбрала лучшего из всех женихов Соргона… Вы даже не представляете, как я вам благодарен за это, — барон помахал свитками и скрылся за дверью кабинета вице-короля.