…Король так и не посетил графа Бахарденского в его имениях: он торопился, как «наскипидаренный» (определение Капы), вернуться в Раттанар. Из намеченного королём на первый этап войны с Масками не выполненным оставался только один пункт — освобождение Хафелара.

Прошло тринадцать дней с отъезда из Скироны, и тревога снова начала хватать короля за сердце. Страшно неудобная это штука — почтовое сообщение — когда свежесть новостей определяется расстоянием до места событий, и ни вмешаться вовремя, ни дать хотя бы дельный совет — никак не поспеть, потому что все сроки давно уже вышли, и новость, пока добиралась, состарилась и превратилась в необратимый исторический факт. Например, полученные известия от Агадира, что он — на месте, и вся Аквиннарская долина под его рукой готовится к обороне, откуда бы не ударили пустоголовые. К ним, к этим известиям, как относиться: как к нынешней реальности, или нет уже ни Агадира, ни собранных им сил, ни свободной от Масок Аквиннарской долины? Как определить, переросли ли стычки на границе с Хафеларом в полномасштабное вторжение Масок в Скиронар, или, напротив, там всё утихло, чтобы не дразнить его, Василия, и не вызвать до срока ответного удара армий двух королевств на отрезанный от Разрушителя Хафелар?

Пехота тормозила короля, и, собираясь утром выступить на Раттанар, он не захотел брать с собой никого, кроме стражей, намереваясь достичь столицы через два дня. Полк Паджеро оставался вместе с графом до наведения полного порядка в графстве. Ларнаку, Тусону и Эрину предстояло двигаться следом за королём спешным маршем.

Совещание, собранное королём накануне отъезда привычно свелось к раздаче Василием команд и указаний. Паджеро получил дополнительный приказ выяснить, как сильно пострадали восточные районы королевства от пустоголовых, в какой нуждаются помощи, а, заодно, отобрать у местных баронов, которые не ездили в столицу, дружины да наладить здесь набор солдат:

— Они побывали под властью врага — да им в армии цены не будет!

— Солдат я обеспечу, а вот бароны… Бароны не захотят отдавать дружинников, сир, могут оказать сопротивление…

— Они что — лучше столичных? Те отдали, не пикнули, и эти отдадут. Церемониться с ними нечего, не те нынче времена. Кто не подчинится — разрешаю жечь. Больше никаких мятежей, господа, мы не допустим! Ларнак, вас я попрошу пройти до Раттанара побережьем — посмотрите, чем дышат заградотряды. Я понимаю, командор, что вам это было бы проще, но вы и сэр Эрин нужны мне в Раттанаре, и чем скорее, тем лучше. Вы, Бальсар, поедете со мной — маги пусть догоняют. Ну, что — отпразднуем наш успех, господа? Наливайте, что ли!

Вино разлили по кубкам и выпили, чокнувшись с королём, но больше по принуждению, чем от души. Василий ещё после взятия замка отметил следы неудовлетворённости на лицах своих солдат. Теперь то же самое наблюдал на лицах их командиров.

— Хотел бы я знать, чем вы, все, господа, недовольны? Почему такие кислые лица у каждого, от рядового состава до высших офицеров? Вам вместо вина стали выдавать уксус?

— Сложно это объяснить, сир, но выигранная без битвы война разочаровала наших солдат…

— Не понял, повторите ещё раз, командор!

— Не было сражений — не было и подвигов, а, значит, не будет и наград…

— И кто это мне говорит?! Что с вами, Тусон!? Я понимаю новобранца, у которого не отыграла ещё пионерская зорька в… одном месте. Он по глупости своей и неопытности может не соображать, что в этой кампании ему досталась высшая награда — сохранилась его жизнь. Но — вы!? Я каждый день просыпаюсь с надеждой: может, хоть сегодня никого не убьют! Я… Я, не знаю, что я готов отдать, лишь бы не оставлять за собой свежих курганов над павшими бойцами! Да, какая муха вас всех покусала!? Что за бред — о выигранной войне!? Война ещё и не начиналась: нам просто пока везёт, что нас не принимают всерьёз. И сколько война продлится, и кто из нас доживёт до её конца — не знают даже боги. Вы же, вместо того, чтобы научить своих солдат радоваться каждому нашему успеху, вместе с ними свесили носы до земли и ходите, спотыкаетесь. В общем так: либо вы находите способ поднять настроение своих солдат, либо я испорчу остатки вашего до конца ваших дней, — король вышел из штабной палатки и в сердцах пнул стоявшее у входа пустое ведро: зазвенело, загрохотало на весь лагерь.

«— Хи-хи-хи, хи-хи-хи…»

«— А ты чего завелась?»

«— Бедняги: всю ночь не спать — думать…»

«— Ничего, думать полезно…»

«— Только им, сир, ни в жисть не догадаться, что такое — пионерская зорька, и где она играет у новобранца. Хи-хи-хи, хи-хи-хи…»

Где-то в темноте на грохот ведра перекликнулись часовые:

— Что там за шум?

— Похоже, в штабе. Седобородый офицеров долбает…

— А-а, тогда ладно…

«— Сир, поздравляю — Вам народ Раттанара сменил прозвище с Вешателя на Седобородого. Сначала — Лендора, теперь — солдаты. Можно сказать — прогресс в отношениях на лицо. Ещё немного, и будут принимать Вас за своего…»

Король не ответил, но Капины слова не пропали втуне: наутро монеты обоих королевств Василия снова изменили свой вид. На них вместо надписи ВАСИЛИЙ ПЕРВЫЙ теперь стояло ВАСИЛИЙ СЕДОБОРОДЫЙ, что означало: король перестал быть первым в длинном ряду будущих Василиев с номером таким-то, но становился единственным и потому неповторимым. А это и было признанием того, что он теперь в Соргоне — свой!..

— Что пишет вам король Василий, дружище Агадир? — наглый Трент ловко устроился в хозяйском кресле, вытянув к жаровне ноги. Он добрался до лагеря Хранителя какой-нибудь час назад, и всё ещё нежился в тепле Агадирова шатра, нимало не заботясь об удобствах хозяина.

Старейший Гарут, после совершённого им, и раскрывшегося, обмана короля, спасал свою репутацию и себя — в Совете Железной Горы — любыми возможными способами. Тренту он поручил заключить с Аквиннаром союзный договор — в нарушение всех прежних договорённостей и соглашений. Железная Гора была исконной территорией Аквиннара, переданной гномам в аренду — в обмен на вассальную клятву и монопольную с Горой торговлю. Союзный же договор, уравнивая стороны в правах, фактически предоставлял гномам Горы полную независимость.

Успех миссии Трента затмил бы заслуги Эрина и Бренна перед гномьим народом, и гарантировал Гаруту ведущую роль в Совете Старейших, а самому Тренту — долгожданное место Старейшего. По молодости и неопытности — Агадир достиг только первой ступени посвящения и был всего лишь Младшим Хранителем — новый правитель Аквиннара вполне мог неосторожно подмахнуть союзный договор, а обратно отыграть — уже никому не удастся. На этом и был построен весь расчёт интригана Гарута: победителей не судят.

Трент старался быстрее выполнить поручение Старейшего. Он всячески демонстрировал Агадиру своё превосходство и наглым поведением всего за час заработал уже не на один вызов на поединок. И был бы вызван, присутствуй здесь Эрин, Паджеро или Тусон. Но не поединок был целью гнома, и не желание убить последнего из Хранителей. Смутить всё ещё по-детски робеющего перед взрослыми Агадира и заставить его подписать договор без долгих раздумий — большего Трент и не желал. Свиток с договором по-прежнему лежал перед Хранителем, не развёрнутый, а Агадир задумчиво крутил в руках письмо короля. Ему было не до выходок распоясавшегося гнома.

Вестник с письмом Василия примчался перед самым приходом Трента и, как оказалось, очень вовремя. Удивительное везение продолжало сопутствовать королю, давая возможность исправлять допущенные в спешке и от незнания соргонских проблем ошибки.