— Куда и как срочно?

— Выезжать немедленно в Эрфуртар. По Скиронской дороге, советник, на развилке к озеру Глубокому, вы встретите вестника с подготовленными для вас бумагами. Король назначает вас вице-королём Эрфуртара…

— Что ж, советник, простите — теперь, наверное, уже Ваше Величество, езжайте, если дела требуют этого. Помните только, что Эрфуртар — королевство, вырванное из рук Разрушителя, и проявляйте присущую вам мудрость и сдержанность.

— Благодарю Вас, Ваше Величество, за добрые пожелания. Я не стану злоупотреблять властью, доверенной мне Его Величеством, — если Маард и был удивлён назначением, и устной формой его передачи через Вустера, то сумел это скрыть от окружающих. Даже мелькнувшая радость от торжества над извечным политическим противником бароном Геймаром — для Геймара он становился теперь недоступен — не отразилась на спокойном лице Маарда.

— А я, Ваше Величество, вынужден похитить у Вас министра Бренна, — добавил Эрин. — Его тоже ждёт поручение нашего короля, правда, не такое громкое.

— Нужды войны — в первую очередь господа. Мы постараемся справиться с теми, кто остаётся… — королева вдруг побледнела. — Апсала, мне что-то нехорошо. Проводите меня в покои, потом вернётесь — объясните господам то, что мы с вами наметили. Простите, мужчины, но свой голос и право вести заседания Кабинета я передаю Верховной жрице Матушки Апсале. Надеюсь, что вы не станете из-за этого срывать работу раттанарского Кабинета…

— Я тоже на это надеюсь, — сказал Паджеро, когда королева и жрица вышли. — Как надеюсь, что здоровью королевы угрозы нет…

Это был разговор двух глухонемых, слепых и безруких, когда совершенно нет никаких возможностей для общения, кроме невнятной телепатической речи — на разных языках. Посредничество нервного переводчика — Капы — свелось к бесконечным стонам и возмущениям низким умственным уровнем обоих собеседников. Хрустальная не церемонилась в выражениях, разве что, по-прежнему, избегала матерных, но это нисколько не облегчало участь слушателя. В данном случае — короля.

Василий с ужасом думал, какой может оказаться реакция Камня, если и на ту сторону, в его уши, или чем он там воспринимает, изливается такой же поток ядовитых шпилек и прочих словесных колючестей. Вряд ли существовали хоть какие-то языковые барьеры, способные удержать водопад сарказма, смешанного с ехидством, извергаемый бестелесной женщиной, перепуганной до нельзя контактом с чуждым разумом. А то, что это был страх, Василий не сомневался.

Дорога до Железной Горы, как и говорила Капа, заняла четыре дня. Правда, вместе с днёвкой, неожиданно устроенной королём. И с обедом, на котором единственным гостем оказался пограничный лейтенант Блавик. Обед явно вышел неудачным, поскольку застольная тема — следы Безликого, найденные лейтенантом в процессе расследования убийства короля Фирсоффа — оказалась настолько мало аппетитной, что почти ничего не ели ни король, ни его гость.

Какое-то время ушло и на посещение разгромленного постоялого двора «Голова лося». Снегопады скрыли следы и пожара, и случившегося здесь сражения, но бесцельно бродивший по сугробам Василий чувствовал в воздухе запах крови, всё ещё затрудняющий дыхание на этом месте многих смертей. Капа списала сей факт на богатое воображение короля, чуть было не ставшего фантастом, и имела по такому шикарному поводу долгий спор с возмутившимся монархом. Победителей в нём не определилось, но и проигравших не нашлось: король неожиданно упёрся рогом, и Хрустальная просто замолчала, прекратив изыскания в нагромождении чувств Василия.

Немного полазил Василий и по «стройке века», как обозвала Капа скопище ям и земляных насыпей — свидетельств возводимой зодчими и гномами Скиронара будущей неприступной крепости. Сложившаяся в Соргоне ситуация заставляла думать, что сооружение это в войне не понадобится. Во всяком случае, в этой войне. Как, возможно, и такая же цитадель на границе с Хафеларом. Но отменять своего решения король ни в том, ни в том случае не стал: не для войны, так для чего иного сгодится. Да, и кому известно, что за сюрпризы спрятаны в рукаве у Разрушителя. Хотя бы шкатулка та же, что отобрал у пустоголовых Бушир. Пусть идут обе стройки — запас карман не тянет. А превратности войны на того валятся, кто не бывает к ним готов. Среди строительных отвалов отыскался мастер Тром, и Василий с удовольствием распил с ним бутылочку вина, обсуждая достоинства намечающихся стен, пока ещё неприступных только на бумаге.

После экскурсии по стройке двинулись дальше. Искать дорогу к Железной Горе не пришлось: на аквиннарской земле короля ждали большой делегацией. Проводить монарха до Горы явились и Агадир, и Бушир, и Блафф с Трентом. Сотня повязок в почётном карауле. Сотня аквиннарцев в почётном карауле. Сотня гномов в почётном карауле. Ни дать, ни взять — торжественная встреча августейшей особы. Не хватало мелочи — духового оркестра, но и без него получилось неплохо.

До Железной Горы дороги оказалось всего три часа, так что к ночи были уже на месте. Поговорить, правда, толком не удалось: большую часть пути проделать пришлось пешком по горным тропам. А тут уже — не до разговоров. Василий подозревал, что гномы устроили это специально — в ответ на его желание захватить с собой не только Индура и Клонмела, но и Агадира с Буширом. Не желали показывать посторонним удобной дороги, и не побоялись даже рассердить Василия, соблюдая свои принципы.

— Не хитрите, мастер Блафф, — шепнул король Старейшему, нервничавшему в ожидании гнева короля. — Охрану и прочие войска я не против оставить снаружи, но кто мне нужен — в Гору пойдут.

Блафф восторга не проявил, но смирился. И извилистая, даже для ходьбы неудобная тропа стала наградой королю за настойчивость. Впрочем, все эти мелочи мало занимали Василия, как и прелести сумеречного горного пейзажа. Впереди ждала необычная встреча, и король волновался сильнее, чем перед Скиронской битвой, когда его душа практически не покидала пяток. Может быть, эти волнения были вовсе не его, а Капины — такой вариант тоже допускался. Тем не менее, все мысли соргонского монарха были там, в Горе, возле неведомого Материнского Камня.

Король и внутри Горы ни на что не смотрел — готовился к встрече. Куда-то отсеяли Агадира, Бушира и Клонмела, Блафф взял на себя Индура — повёл его осматривать подземный город, а Василий только тогда вынырнул в реальность, когда оказался перед самым Камнем. Тут же определилась и степень готовности короля к контакту. Ноль. Большой, круглый Ноль. Кроваво-красный кристалл, со всех боковых сторон одинаковый. Никаких намёков на органы зрения, слуха или речи. Камень — он камень и есть. Только несколько бугорков зарождающихся почек, да бессмысленные тексты на тех местах, откуда отпали созревшие.

«— Чтой-то Вы вдруг замолкли, сир? Беседавайте, беседавайте, — съязвила Капа, не смотря на свой страх перед Камнем. — Токма кричите громше — парень слегка глуховат! Или девка — тожа глуха, чисто пень!»

Королю принесли кресло, и он, обойдя вокруг кристалла ещё пару раз, в раздумьях уселся со стороны, противоположной дежурившему Старейшему — чтобы не мешать, если кто на связь с Горой выйдет. Вот, и поговорили! Но не сидеть же сиднем — времени совсем в обрез…

«— Вызывай его, Капа!»

«— А толку, сир? Как он поймёт, что мы здесь?»

«— Как-то же он находит свои Камни во время связи. Значит, знает координаты…»

«— Нету в вызовах Горы никаких таких координатов, одни имена только! Сами говорили, что координаты — это место отпадения почки…»

«— Вызывай!» — король встал и приложил руки к грани кристалла.

Ничего. Сначала вроде — ничего. Вот только грань под руками Василия начала менять цвет. Из кроваво-красного она стала бледно-розовой, позеленела, скакнула в фиолетовый, потом — в синий, оранжевый и снова — в розовый, фиолетовый, синий. Цвета мелькали всё быстрей и быстрей, а мигающее пятно становилось всё больше. У короля от мелькающей пестроты заболели, заслезились глаза, и он отнял руки, чтобы утереть набежавшие слёзы. Цветовое пятно тут же угасло, приняв прежний, кроваво-красный цвет — даже и места не найдёшь, где оно находилось. Где-то здесь? Или здесь? Или — тут?