«Смерть, которую ты выбрал для него, — чуть не сказала она. — Разве я виновата в этом?»

Но она не остановила Отраву и теперь не может прятаться за его действиями. Парадокс Чести в теории очень мил, но на практике он кусается. Недавнее разоблачение не освобождает от ответственности. Проклятая или нет, она не может перевернуть мир с ног на голову, как это сделали жрецы в своей общине. Честь — все еще честь и всегда останется ею.

— Подожди минутку. Честь и повиновение…

Она спасалась бегством от Отравы всю зиму, но что он делал? Всего лишь отвечал на ее зов. И сейчас здесь, в лазарете, он вновь подчинился ей наиболее отвратительным способом, который только умудрился изобрести. Что ж, это в его стиле — но с каких это пор такая покорность?

— Возможно… — голос Золы позади, — с тех пор, как ты привязала его кровью.

Джейм от неожиданности чуть не свалилась со своего насеста. Бессознательно она доверялась чувствам Жура, предупреждающим и предостерегающим — самое «подходящее» время ниточке между ними оборваться. «Но Зола же — друг Торисена», — говорила себе девушка. «Твой враг», — твердил инстинкт. Хотя в случае с Киндри «инстинкт» обернулся голой предубежденностью. Может, и здесь то же самое?

— Ты читаешь мысли, певица? И что, во имя Порога, ты хотела сказать этим «привязала»? Я не Связующий!

Лишь произнеся эти слова, она вспомнила насмешливый шепот Отравы: «Кровные узы» — и ощутила, как ёкнуло сердце.

Может ли человек быть Связующим и не знать этого? Да, ее брат Торисен — убедительный пример тому. Говорят, эта черта присуща особенно могущественным семьям шаниров. Таким, как Норф. В прежние времена, еще до Падения, это позволяло им привязывать куда больше кендаров, чем в наши дни, — и куда крепче. Безжалостная параллель с Трехликим богом, прикрепившим к себе в услужение Три Народа, и полная противоположность чести, потому что здесь исключается право выбора.

— Не думаю, — тихо сказала она. — Не знаю. Не понимаю. Когда я могла привязать Отраву? Как?

— В ответ… на первый вопрос… я не читаю мысли. Но некоторые из них… громче остальных. К тому же зараза мерлога… чуть не убила тебя однажды. Это формирует… связь. Как и страстный поцелуй Отравы… в Тай-Тестигоне. Твоя кровь в его рту… его в твоем. Он пытался… привязать тебя.

Это семейная черта. Из них троих лишь Отрава достаточно много играл с кровью и ножами, чтобы сделать такое открытие самостоятельно.

Вывод ошеломил ее.

— Ох ты, негодяй! — воскликнула она, крутанувшись, разыскивая его лукавые глаза среди теней. — Ты хотел получить меня любым способом, вплоть до последнего!

Ответом стал хихикающий шепоток, прилетевший со стороны, прямо противоположной той, куда она смотрела: «…стоило попробовать…»

— Значит, охотник попался сам? Как Тирандис с Торисеном?

— Не совсем, — отозвалась Зола. — Не между… двумя Связующими.

«Змеи с одинаковым ядом», — назвала Бренвир шаниров-разрушителей, с ограниченной или по крайней мере непредсказуемой реакцией друг на дружку. Возможно, она поэтому и не заметила никаких признаков слияния с Отравой во Дворце Сирдана. Даже сейчас — насколько он под ее влиянием, а?

— Погоди-ка, — снова проговорила она. — Откуда ты знаешь такие вещи, Зола? «Мерлоги знают то, что касается мерлогов, и мертвецы — мертвецов», — сказала ты как-то. А что, Отрава мертв?

— Его состояние… особое. Знаешь ли ты… что матрона Брендана думает, что он… отображение карающего в тебе?

— Бренвир. Как она?

— Лучше. Она сильная женщина… а ты видела ее… только в худшей форме. Она может быть еще крепче… если Эрулан останется с ней.

— Мы что-нибудь решим, — рассеянно ответила Джейм. Крепче? Может быть. Но Зола не знает, что Бренвир думает, будто убила свою родную мать. Брендан, видимо, научилась жить с этим, но когда Джейм вновь принялась копаться в том, что она считает своей виной…

Мурашки побежали по спине девушки. Впервые она ясно осознала, что значит запятнать прикосновением, уничтожить что-то.

— Ты же карающий, не так ли? — мягко сказала Зола. — Но можешь ли ты… дать определение?

— Карающий, Изрыгающий, Тот, Кто Разрушает? — Джейм держала Костяной Нож, и холодное, белое лицо Девушки на его черенке так напоминало ее собственное до того, как над ними поработала рука Калистины. — Скажи мне ты.

— Я не могу… без проверки.

Дрожь угнездилась у Джейм между лопатками, невесомая, но ощутимая, как ладонь призрака.

— Ты думаешь о том, чтобы спихнуть меня с этой стены, а, мерлог? Почему?

— Потому что… не доверяю твоей крови. Потому что… в тебе след мрака.

«Рождена для службы тьме…»

Это ли было на уме у Геридона, посылающего Плетущую Мечты через Барьер к Гансу — зачать карающего, а может, и Карающего из Тир-Ридана, прочно привязанного к нему? Бездна внутри ее уходит глубже и глубже, туда, к холодному залу, к знаменам обесчещенных мертвых…

Зола поймала девушку за ворот:

— Нет… еще.

Джейм обнаружила, что тянется вперед, вырываясь из чужих рук, и перед глазами лишь молочно-белое ничто. У самого края…

Она в смятении попятилась (сколько тут падать? сто футов? тысячу?), перекинула ноги через стену, вовнутрь, и наступила на свой мешок. Книга переместилась под ее весом. Девушка пошатнулась, нечаянно взмахнув Костяным Ножом, — Зола быстро отступила. Посох певицы вскинулся, как для обороны. За ее спиной тут же вырос Отрава — тянущийся сгусток тумана с ледяными глазами.

— Нет! — вскрикнула Джейм.

Мерлог и демон застыли, последний чуть-чуть не окутал руку первой. Можно было бы сказать, что Зола даже задержала дыхание — если бы она вообще дышала.

«Пусть он забирает ее, — подумала Джейм. — Позволю ему». Рассыпающаяся мертвая тварь, уже наполовину затянутая тенями, — как мерлог может быть кем-то, кроме смертельного врага? Вспомнились шуршащие покойники замка в Гиблых Землях. Кто из друзей детства набросился на нее из-за обвалившихся стен, чей мозг покрылся пенной плесенью, чьи гнилые зубы погрузились в ее руку?

«Зараза мерлога чуть не убила тебя однажды», — сказала Зола.

…Бурлящая чернота инфекции под кожей, в крови, лихорадочная, незаслуженная…

Кто она такая, чтобы судить Золу строже, чем Отраву?

— Отпусти ее, — приказала Джейм. — Слышишь? Немедленно.

Отрава, может, и не был согласен, но по крайней мере повиновался, отступил, растворился в тумане, и лишь эхо прошептало: «…твой погребальный костер, леди…»

Зола оперлась на посох, капюшон скрывал ее осунувшееся лицо. У смертной женщины такой разворот — падение — плеч означал бы жуткую усталость.

— Что бы он ни намеревался со мной сделать… может, было бы только милосердием. И это тоже.

Джейм заметила, что все еще сжимает Костяной Нож, который чуть не пронзил Золу — случайно ли? Чертовой штуковине уже приходилось убивать будто бы случайно. Она всегда была и всегда будет жадной до смерти.

— Проклятие, — взорвалась девушка, — как я могу пережить Парадокс Чести, заваленная вещами, которые не могу контролировать?

Зола медленно распрямилась:

— Какие… вещи?

— Эта, — протянула Джейм Нож. — И эта.

Пинок подтолкнул заплечную суму к певице. Зола отогнула тряпичный покров концом посоха и уставилась на содержимое.

— Да хранят нас предки. Носить с собой такое, как… смену белья. — Она резко вскинула взор, свет ворвался во впалые ямы глазниц, блеснул на замутненных смертью глазах. — А третий объект Силы… Плащ из Гадючьих Кож?

— В последний раз я его видела уползающим обратно в Дом Мастера. Ему, кажется, не слишком понравилась моя компания.

— Да, — Зола говорила будто сама с собой. — И не должна была. Мерцающий никогда не любил Изрыгающего… охраняющий… против разрушителя. Смотри. Это опасно. Без Плаща двое остальных означают серьезное нарушение равновесия. Нож… сам по себе достаточно плох, но Книга!.. Ты, конечно, не знаешь, как ее читать… но если она попадет в дурные руки…

Джейм отвернулась. Жалкое создание назвало ее невежественной и безответственной — и имело на то повод. Книга уже трижды блуждала, сбиваясь в пути, с тех пор как она стала ее охранником. Пусть и недолго, Иштар, Сирдан Свят-Халва и Серод обладали ею, причем первые двое имели знания, способные сотворить ужасающее. И Джейм чуть не отдала ее обратно Иштару, чтобы спасти себя. А что до ее собственного злоупотребления Рунами, так чем меньше об этом будет сказано, тем лучше. Если даже Книга и Нож предназначены ей, очевидно, она еще не набралась мудрости и силы, чтобы со всей ответственностью распоряжаться ими.