— Земляная Женщина, расскажи нам сказку. Жила-была старушка…

— …раскопавшая могилу своего сына. И когда это было сделано, она похоронила себя в ней. Вот так-то, люди!

— Но она не умерла. Как и Съеденная Когда-то, или Тишшу, или — да хранят нас предки — Сгоревший Человек не погибли от воды, ветра или огня. И тебя не убила земля. И я могу стать как вы: изменившейся смертной. Но когда и почему? Связано ли это как-то с нашими храмами, внезапно появившимися в мире? Я знаю, какой ад они учинили богам Тестигона. Новый Пантеон вознесся, питаясь энергией наших храмов, а Старый Пантеон властителей сил природы пришел в упадок. Тогда ли внутреннее божество Ратиллена отступило, осев в каждом из вас?

Ветер нетерпеливо пыхтел в трубе.

«Кхммм!» — сказал он наконец, словно прочищая горло от пыли дымохода, и вынес в комнату вал золы и дыма.

Джейм прихлопнула жгучие искры, решившие свить гнездо в ее волосах. Запах паленого спустил курок боли и чувства вины: совсем недавно она проглядела что-то очевидное, возможно смертельно опасное для кого-то, — только вот что и для кого?

«Кхух!» — ворочался в тесноте ветер, застенчиво покашливая, отчего пламя в очаге бешено прыгало.

Юбки Земляной Женщины шуршали, или это был папоротник, стекающий с утеса ее коленей на пол? Между резными листьями, словно из потаенной пещеры, сверкнули поймавшие отблеск огня глаза. А высоко-высоко над ними тускло блестело лицо, будто вырубленное из гранита, с провалами глаз и птичьим гнездом вплетенных в косы веток на макушке.

— Не слишком ли много вопросов ты задаешь, девочка?

— Ух! — Рассудок Джейм стал чистой доской. Кто она такая, чтобы требовать ответа от этого висячего сада — самого Ратиллена?

Сучковатые руки вывернули черное вязание наизнанку, перекинув его вокруг хрупких косточек-спиц.

«Квип? — пискнуло „изделие”, осторожно пробуя раскинуть темные мохнатые крылья. — Квип!» — И юркнуло под юбку Земляной Женщины, тут же исчезнув под покровом листвы. Там его приветствовал хор радостных криков.

— Это тот лискин, которого потеряла Коттила, исследуя предвестья? — спросила Джейм. — Она будет счастлива получить его обратно.

— Она и счастлива.

Джейм кинула на Луру вопросительный взгляд.

— Да, — прошептала девочка. — Это Пра или была до того, как мы попали сюда. Ну разве не захватывающе?

Еще одна замена — сперва матрона Каинрона выходит вместо мерикитской «женщины», игравшей Земляную Женщину, а теперь Коттилу сменяет сама Рвагга. Головоломка — это не то слово, нет, это более чем слово для определения отношений между Матроной и ее — время от времени — Ухом.

— А, э-э, Пра знает, с кем она имеет дело?

— Да, — ответила Коттила с другой стороны огня.

Колода вспыхнула, на миг обретя великолепие. В этом сиянии стала видна матрона, восседающая на троне из дубовых корней, моргающая, как лягушка, ее короткие скрюченные ножки болтались высоко над землей.

— Так или иначе, достаточно хорошо, — исправилась она, пожевав губами так, словно глотая что-то не слишком аппетитное. — Рвагга слышит самые ошеломительные вещи сквозь землю и камни. О, какие сплетни получаем мы, две старухи! Эта дура Ранет пытается подчинять и контролировать все со своими подзаборными колдунами и грязными шаманами, а нужны-то только любовь к болтовне, ох, ну и пара подарков.

— Каких подарков? — переспросила Джейм, в душу ее закрадывались дурные предчувствия.

Коттила смотрела сердито.

— Думаешь, я могла бы сотворить что-то во вред своему народу, а, крошка? Скорее наоборот. Рвагга может войти в кенцирские замки лишь по приглашению, а я не в состоянии передвигаться и навещать кого-то так часто, как должна. Так что я сделала ее своим Ухом ради нас обеих. Вот и все.

— Все? Допустить чужака к сокровенным тайнам Совета Матрон? Ты же даже не предупредила их, не так ли?

Старуха заерзала:

— Как будто в наши дни у них много секретов! В любом случае когда она внутри, то можно не ждать никаких шуточек от земли и камней, правильно? Рвагга пользуется собственными ушами, любая глупая горничная не чужда этому и рискует только своей дурацкой шеей. Было бы много хуже, найди она окольный путь, так ведь? Однажды она примется слушать через меня.

— Как Съеденная Когда-то через Калистину, а Падающий — через Калдана и, может, бесенок Земляной Женщины через Луру. Этакая семейственность. Теперь я — более или менее — понимаю твое участие, матрона, — но они?..

— Ха. Еще один чертов фокус предвестий — поместить их в нужное место в не самое удачное время. Я почти думаю, что тут не без вмешательства Змеи, если, конечно, у нее есть мозги. Ну и как теперь полагают бороться ветер и вода?

— Они не станут, — ответила Джейм, вспомнив, как обе сущности потеряли контроль над образом и силой. — Твоя родня — а они наши люди, кенциры, — вмешалась в равновесие этого мира, мы сбиваем с толку его душу. Мы не принадлежим Ратиллену, а тем паче этому священному месту. Приглашена только ты, матрона. Только ты знаешь, как играть в жмурки с богом. Что нам делать теперь?

Рокочущий ответ Земляной Женщины пришел как далекий гром:

— Что ты подразумеваешь под этим «нам», девочка? Огонь потух. Коттила растаяла в тенях, вновь ставших плотными и материальными, как утес, воздвигнутый против ночи. Нет. Их окружали стены, мерцающие на высоте человеческого роста, а сверху нависла крыша, усеянная яркими точками южных звезд. Папоротник колыхался. Джейм, Лура и Серод стояли на обожженной черной земле рядом с ложным погребальным костром, на котором уже зацвели споры костей темного переврата.

— Где мы? — удивилась Лура.

Ее резкий голос эхом заметался между откосами, — град звуков, проникающих в камень, в плоть, в кровь и кости.

Джейм схватила обоих — и девчонку, и человека-пса, зажав им руками рты.

— Это Сердце Леса у Каскада, — выдохнула она им в самые уши. — Земля тут убивает. Ради всего на свете, молчите.

Заросли шелестели, повсюду проявлялись бледные обветренные брилловые лица иму, полускрытые лозами плюща, как свисающими волосами. Из всех разинутых ртов исходило возмущенное бормотание Земляной Женщины.

— Посмотри, какой беспорядок ты устроила в моем сердце — нет, только посмотри! Огонь и плесень, смерть и гниение… Назови мне хоть одну причину, Карающий, по которой я должна позволить тебе покинуть это место живой.

— Что ж, вот она, — почти извиняясь, ответила Джейм. — Если ты закричишь меня до смерти, Лура тоже погибнет, а за это ее Пра вряд ли поблагодарит тебя.

— Ох-ох-ох! — вырвалось у Луры.

Только она не слушала. Она подобрала что-то из пепла.

— Неплохо, если б ты вспомнила и обо мне, — заворчал Серод. — Ну и жребий ты мне начертала и во что только втянула!

— Будто бы ты, как невинный младенец, не отдавал себе отчета. Я же предупреждала тебя, Сер.

Дрожь земли заставила всех пошатнуться. Если сердце Рвагги лежит тут, у Водопадов, то можно поспорить, что и сердце Речной Змеи тоже. От тряски споры с костей переврата разлетелись облаком искр, ослабив сияние фальшивого огня. Когда он погаснет, то можно оказаться в довольно затруднительном положении.

(Но, ох, что там опять насчет костей и костра — то, что она так и не смогла вспомнить?)

— Смотри, — Джейм цеплялась за остатки разума. — Здесь и сейчас — я не проблема.

— Вор.

— Подарок, — промолвила служанка Земляной Женщины изо рта Луры. Ухмыляясь, она сунула покрытый золой медальон иму в руку Джейм.

Джейм уставилась на него. Ее первая мысль тогда, когда она раньше обыскивала Сердце Леса, была правильной: иму упал почти в центре; но она не подумала о том, что оболочка из кожи переврата может устоять в погребальном пламени, а тем более восстановить глину как плоть. Как бы там ни было, иму опять был цел.

Лура моргнула, дикий огонек в ее глазах потух.

— Вот так, — Джейм развела руками, — я и получила эту проклятую вещицу в первый раз: это был подарок твоей бесовки. Возьми.