— Только один раз. Нет, все было гораздо хуже. Они отослали меня в цирк.

— В цирк? Значит, это тебя я видел? Но в любом случае это вряд ли, — он поцеловал ее в шею, — было тяжелым наказанием.

— Ты и вправду этого не понимаешь? Я тоже сначала не поняла. Но вскоре до меня дошло. Дело в том, что для нашего племени это самая убогая работа из всех, самая низкая, самая унизительная вещь, которая только может случиться с тобой. Мне пришлось показывать акробатические номера, жонглировать и все такое… Хотя звучит это, может быть, и весело, но спустя совсем немного времени я возненавидела цирк. Когда я начала взрослеть, становиться женщиной, ну ты понимаешь, стало только хуже. Это трико, — она снова хихикнула, — оно довольно… нескромное. — Теперь она смеялась во весь голос. — А все люди вокруг пялятся, мужчины выкрикивают разное… Сначала я не понимала, чего они хотят. Но потом…

Ее смех передался Рыжику, и несколько минут они не могли остановиться.

— И как долго ты пробыла в цирке? — в конце концов спросил Рыжик.

Ей удалось немного успокоиться.

— Да, это было суровое наказание. Моя семья серьезно относится к подобным вещам. Поэтому мне пришлось оставаться там до совершеннолетия. И… — она заколебалась, — я ненавидела себя за то, что меня туда отправили. Мне нужен был кто-то, чтобы винить его в этом. И я винила тебя, Рыжик. Я винила тебя. Потому что мне казалось, это ты виноват во всем. Я жаждала мести, Рыжик. Я так сильно хотела убить тебя, растоптать, унизить…

Сердце Рыжика забилось где-то в горле, но Лорел быстро почувствовала его волнение.

— Нет, глупый мой, теперь ты в безопасности. — Она дотронулась до кончика его носа пальцем. — Мне стало намного легче, когда мне разрешили метать ножи.

— Метать ножи?

— Да. Это было единственное, чем я хотела заниматься в цирке. Мадам Констанца учила меня трюкам и говорила, что это не женское дело, но я продолжала настаивать, и в конце концов она согласилась. И толпе это нравилось, особенно мужчинам.

Она вела любопытным пальцем по груди Рыжика, рисуя маленький кружок напротив его сердца.

— Я тогда была уже постарше, более женственной, если ты понимаешь, о чем я. И после этого я стала чувствовать себя немного лучше. — Она на мгновение задержала взгляд на огне в камине, затем снова взглянула на Рыжика. — Но я все равно ненавидела это место. Ты даже не представляешь, как я ненавидела его, Рыжик! Я хотела поскорее выбраться оттуда. Как только я достигла совершеннолетия, я сбежала. А потом немного одичала. — Внезапно она грустно засмеялась. — Я присоединилась к бандитам, поэтому в конечном итоге метание ножей мне пригодилось.

У Рыжика от изумления отвисла челюсть. Лорел снова разразилась смехом:

— И это определенно было лучше, чем цирк. Но ты же видел меня, не так ли?

— Да, именно. Я действительно видел тебя. В горах. И ты пощадила меня.

Рыжик замолчал, задумавшись. Лорел сильно затянулась трубкой и передала ее Рыжику. Он опасливо скосил на нее глаза, неуверенно затянулся. Вдохнул полный рот пепла и зашелся в долгом кашле.

— Ничего страшного, — засмеялась Лорел. — Я сейчас снова набью ее. Так на чем я остановилась?

— На нашей встрече в горах.

— Да. Я же могла тогда отомстить. Но почему-то, когда такая возможность представилась, я поняла, что больше не хочу этого. Я посмотрела вниз и увидела маленького пса, который смотрел на меня, и словно… словно что-то протянуло руку и остановило меня. Может, это было из-за твоей собаки?

Внезапно Лорел перестала смеяться. Ее лицо стало бледным, зрачки расширились.

— Ты был единственным, кого я пощадила, Рыжик! Мои руки все в крови. Столько крови…

Они молча смотрели друг на друга и на мгновение словно уловили что-то в глубине глаз друг друга, где-то глубоко во тьме, глубоко в жестоком пламени, которое горело в неизвестном царстве за краем земель.

— На моих руках тоже кровь, — наконец ответил Рыжик. — Позволь, я расскажу тебе мою историю.

И так они проговорили почти до самого утра. Они делились своими тайнами, своими страхами, своим падением и своими мечтами. Огонь в камине погас. Рыжик пошевелил последние тлеющие угли, смахнул золу с решетки, аккуратно закрыл заслонки. Но, делая все это, он видел краем глаза, как Лорел встает, поворачивается, как шуршат ее юбки, пока она молча поднимается по лестнице. С замершим сердцем Рыжик запер двери, погасил свет и поднялся следом. У лестницы он отпер шкаф для хранения белья и выбрал одну из ночных рубашек матери. Затем, поколебавшись минуту, тихонько постучал в комнату своей матери.

Дверь отворилась. Лорел стояла у кровати, уже полураздетая. Казалось, ее не смутило его вторжение, она даже не пошевелилась, чтобы прикрыться. Внезапно Рыжик почувствовал, что его одежда стала слишком узкой. Он протянул девушке рубашку.

— Прости. Я подумал, может, ты захочешь…

И умолк в смущении. Лорел укоризненно посмотрела на него:

— Не думаю, что нам это понадобится. Иди сюда, давай помогу тебе справиться со всеми этими пуговицами.

Рыжик молча принял ее предложение. Потом Лорел посмотрела на него с притворным беспокойством:

— Бедный Рыжик, ты все так же небрежен со своими носками. Будем надеяться, что с остальным у тебя все в порядке.

Она повела его к кровати. Но в последний момент он остановился. Покрывало все еще хранило отпечаток тела его матери.

— А мы можем?.. — запинаясь, начал он.

— Что «мы можем», Рыжик? — Она умоляюще посмотрела на него.

— Ничего. Это не важно.

В молчании я танцую, и, глядя на танец мой, каждый из вас познает свой ритм и свою собственную мелодию. Вот я раскидываю руки, чтобы охватить весь дом, и всю землю вокруг него, и все деревья, и все горы, и все далекие океаны. Прыгая, выгибаясь и скользя, плету кончиками пальцев рук и ног смыкающуюся сеть широких кругов, стройных эллипсов и стремительных гипербол, что с загадочной логикой очерчивают мое царство.

Выгибаясь, взлетая, кружась, скользя и растворяясь в каждой новой позе, я изображаю невидимую двигающуюся фигуру, которая сложена из разнообразных грациозных штрихов, что говорят с вами на непостижимом языке. Вот я предстаю перед вами Арлекином в украшенном блестками трико, вот вы видите милосердного ангела, что спускается с небес, а теперь дикий зверь готовится к прыжку.

И наконец, после непрерывного ритма изгибов, кувырков и пируэтов, которые перехватывают ваше дыхание, мой узор сквозь незаметные переходы замыкается в равновесии, изысканное переплетение невидимой архитектуры, парящее в воздухе вокруг меня. Оно медленно распадается на множество деталей, нежно проплывая среди вас в замысловатой мозаике, осколок застревает в сердце каждого, осколок, который вы будете носить с собой еще долго, даже когда забудете этот день.

И сейчас, пока мой образ еще не успел исчезнуть, возможно, вы уже начинаете забывать меня.