Сумерки. Под покровом теней два тощих оборванных существа стремительно и беззвучно скользят по своему тайному пути в лабиринте разоренных Трущоб. До наступления ночи они всегда прячутся в тени, ибо только в тени они могут остаться незамеченными для тех, кто ходит днем. Но по правде говоря, даже в тени им неуютно — по крайней мере, пока не опустится ночь. Дневной свет нервирует их, они с нетерпением ждут темноты, чтобы свободно бродить незамеченными и делать то, что им так нравится делать. Они могут почуять добычу, преследовать ее, приблизиться к ней и сломить ее волю. Иногда стражи порядка организуют охоту на них, но в большинстве своем это полные мужчины средних лет, поэтому существа легко обгоняют их. Как правило, им даже не приходится спасаться бегством, ведь им знаком каждый переулок, каждая сточная канава, каждая водопроводная труба, каждый мостик в их владениях. Когда им необходимо исчезнуть, они могут исчезнуть. А когда настает время вернуться, они возвращаются, тихие, босоногие, беспощадные, смертоносные.

Клык и Порез отлично наелись в последние несколько ночей, поэтому сегодня ночью решили погулять без стаи. Иногда им нравится веселиться только вдвоем, и сегодня они учуяли что-то особенное в воздухе, что сообщило им — впереди их ждет отличное развлечение. Кто-то непохожий на других появился в городской толпе, кто-то умный, особенный, прекрасный и заманчивый! Итак, когда тьма накроет Трущобы, они потянутся, на цыпочках улизнут от спящей стаи, прокрадутся по главным улицам, взберутся по стенам, молча заглянут во дворы, пробегут по путанице аллей. Они всегда избегают многолюдных улиц и торных путей, придерживаясь только тайных троп ночного народа. И вот, стены дворца неясно вырисовываются перед ними. Они переходят на другую сторону окружной дороги и, крадясь вдоль стены, идут к дворцу, туда, где ждут попрошайки.

Обычно они не имеют дела с убогими. Это слишком легкая добыча — костлявые и быстро сдаются, — но сегодня ночные существа чувствуют, что здесь появился кто-то новый. И когда последние мерцающие дневные огни тают, нищие один за другим поднимаются на ноги и разбредаются в разные стороны. Еще немного времени, и в ряду остается сидеть лишь один, равнодушно ссутулившись, он смотрит в землю. Клык и Порез немного ждут, озираются, пока не убеждаются, что на спуске никого нет. Затем выбираются из своего укрытия и мягко крадутся вдоль Ряда Нищих к одинокой фигуре. Это он, точно. Красивый, вкусный рыжий парень!

Они садятся перед ним. Он не поднимает глаз. Его внимание, похоже, сосредоточено на собаке, что без движения лежит на булыжниках перед ним. Отвратительная вонь, червивая плоть говорят о том, что та сдохла слишком давно, чтобы быть съедобной. Клык и Порез переглядываются. Затем Клык скользит по камням ближе, берет одну монетку из тех, что разбросаны вокруг, играет с ней, затем бросает на землю. Разбуженный слабым звуком, юноша медленно поднимает голову. На его безучастном, грязном, веснушчатом лице не отражается ни одной эмоции. Теперь Порез подбирает другую монетку, вертит ее прямо перед лицом мальчика. Пустые глаза остаются безучастными. Теперь Клык сгребает все монеты, подбрасывает в воздух, чтобы они раскатились шире. Потрескавшиеся губы мальчика кривятся, но не более того. Тогда Порез наклоняется, хватает собаку за хвост и начинает медленно тащить ее к себе.

Внезапная паника мелькает на лице мальчика. Медленно Порез встает на ноги, покачивая собаку за хвост. Паренек тоже медленно встает. Его дыхание учащается, и неожиданно на его глазах выступают слезы. Все так же держа собачий хвост, Порез начинает пятиться, глумливо усмехаясь. И тогда юноша устремляется за ним, крича и царапаясь, словно обезумевший. Визжа от радости, Порез спускается к концу Ряда и принимается бежать, мальчик следует за ним по пятам. Затем, через мгновение, Клык бросается на мальчика, хватает его обеими ногами, и они оба катятся по земле в жестоком сплетении тел. В следующую секунду они вскакивают и все трое принимаются бежать.

Они несутся по Трущобам, петляя по лабиринту улочек, Клык и Порез бросают собаку друг другу, всякий раз позволяя юноше почти догнать их, и снова перебрасывают ее. Однажды им показалось, что тот отстал, но через мгновение он спрыгивает на них со стены, крича и опрокидывая их на землю, и вот они уже вскакивают на ноги и царапают его ногтями. Теперь собака у него, и теперь его очередь бежать перед ними, и он мчится прочь, всегда ускользая, всегда зная, куда свернуть, и с голодным восхищением они понимают, что встретили достойного противника. Теперь его загнали в угол, и собака снова у них, и они позволяют ему гнаться за ними, и вскоре все трое гонятся друг за другом по кругу, когда на ногах, а когда и на четвереньках, пока враждебность не забыта, и они больше не знают, кто охотник, а кто добыча. Узкие дворы Трущоб отзываются эхом на их беспечный смех — они прыгают, играют в чехарду и кувыркаются в ночи, пока наконец их не ровное дыхание не начинает разрывать легкие, и они понимают, что бежать больше нет сил. Тогда они тяжело шлепаются в траву, устало катятся по насыпи и вместе валятся в кучу мягкого мусора.

И там, обхватив друг друга, в теплой неразберихе рук и ног, на гниющих овощах вместо одеяла и с мертвой собакой вместо подушки, они засыпают.

Запах будит его. Холодная серая полутьма говорит, что сейчас либо рассвет, либо сумерки, — Рыжик потерял счет времени. Когда глаза привыкают, юноша видит, что место, где он заснул, плотно усеяно другими оборванными существами. Они сидят на корточках, сохраняя дистанцию, выжидая, и рассматривают его с осторожным уважением. Два его новых друга, которых подарила прошлая ночь, близко нагнулись к нему. Один из них, тот, кого зовут Клык, что-то протягивает, подсовывая под самые ноздри. Это оторванный кровавый кусок сырого мяса. Запах густой, свежий, аппетитный. Его ноздри расширяются, и он начинает исходить слюной. Тот, кого зовут Порез, наклоняется ближе.

— С нами… — шепчет он. — Будь с нами.

Мальчик больше не может выносить этот запах. Ни о чем не думая, он хватает мясо, рвет на куски, гложет, жует, проглатывает; кровь и слюна текут по его подбородку. А съев, жадно тянется за новым куском.

После эпизода с мертвой собакой Леонардо оставил мысль о том, чтобы ждать Элис у служебных ворот. Спустя пару дней, проходя, как обычно, по главной улице, он кинул привычный взгляд на ряд сигнальных змеев, которые дрожали над воротами. Там были сообщения о последнем убийстве, совершенном Волчатами, об эпидемии, которая унесла жизнь нескольких пони с городских подъемников. Затем Леонардо прочитал, что обновленное административное ведомство Короля в кратчайшие сроки откроется для работы и что на следующей неделе по этому случаю состоится празднование в новой пристройке, где теперь находятся эти конторы. Леонардо неодобрительно поворчал. Когда он проходил через ворота, его приветствовал пожилой часовой:

— Доброе утро, мистер Пегас. Надеюсь, вы посетите праздник?

— Не думаю, что им понравится присутствие людей вроде меня, — пробормотал Леонардо. — Мы напоминаем им обо всем, что они хотят забыть. Если меня действительно пригласят, то только из-за чувства вины. И даже в этом случае я не пойду. Я знаю, каково оказаться нежеланным гостем.

— Ну конечно, это ваше дело, Мастер. Однако я тоже не пойду. Со следующей недели я здесь уже не работаю.

Леонардо почувствовал, как к сердцу прилила внезапная волна печали. К собственному удивлению, он схватил старика за руку.

— Мне будет вас не хватать! — горячо воскликнул он и почувствовал, как слезы щиплют глаза. — Без вас здесь все будет не так. — Он вдруг понял, что никогда даже не знал, как зовут этого охранника. — Они уже нашли вам замену?

— О нет, Мастер, замены не будет, — ответил часовой с неожиданной веселостью. — Они поставят здесь какой-то механизм безопасности. Они называют его контролером пропуска. Вам придется опускать в прорезь что-то вроде жетона.