Кроме того, при выпуске 2-х томов я теряю запас времени, который мне дает первая часть, не поправляемая мною. Запас этот мне нужен особенно для 4-го тома, на котором я боюсь задержать печатание, так как он не вполне готов. 3-й том надеюсь прислать весь или привезти в начале сентября.
Потому прошу вас торопить печатанием 2-го тома и на него исключительно посвятить весь шрифт и все силы, а 1-ю часть приберегать на то время, когда произойдет задержка за моей рукописью.
Весь ваш Л. Толстой.
205. С. А. Толстой
1867 г. Сентября 27. Москва.
Сейчас приехал из Бородина. Я очень доволен, очень, — своей поездкой и даже тем, как я перенес ее, несмотря на отсутствие сна и еды порядочной. Только бы дал бог здоровья и спокойствия, а я напишу такое бородинское сражение, какого еще не было. Все хвастается! Видел тебя во сне, лежа в монастыре, и так ясно, что вспоминаю о сне, как о действительности, и с страхом думаю о тебе.
Не пишу тебе подробности поездки — расскажу. Первую ночь ехал до Можайска 100 верст и соснул поутру на станции, вторую ночь ночевали в гостинице монастыря. Встал на заре, объехал еще раз поле, и весь день ехали до Москвы.
Получил твои два письма. Грустно о большой Тане и страшно, очень страшно стало за маленькую Таню. (Я знаю, вижу и люблю, и боюсь ее с ее жаром.) Но главное стало хорошо на сердце от твоих писем, от того, что есть тебя в них. И все лучшее твое ты кладешь в письма и мысли обо мне. А в жизни часто заглушает это и тошнота, и чувство спора. Я это знаю.
Я занимаю 1000 р. у Перфильева и потому буду богат, и куплю шапку, и сапоги, и все, что велишь. Знаю, что ты рассердишься на то, что я занимаю. Не сердись; я занимаю затем, чтобы это первое время зимы быть свободным, не стесненным и не тревожимым денежными делами, и с этой целью намерен эти деньги беречь как можно и иметь их только на то, чтобы знать, что есть деньги, чтобы расчесть невыгодного и лишнего человека и т. п. Ты поймешь и поможешь мне. Письма твои, душенька, для меня огромное наслаждение, и не говори вздор, чтобы я их давал читать.
В Бородине мне было приятно, и было сознание того, что я делаю дело; но в городе мне невыносимо, а ты говоришь, что я люблю шляться. Я бы только желал, чтобы ты в 1/10 так любила деревню и ненавидела праздную суету города, как я. Завтра поеду к Перфильевым поблагодарить их, и увижу Риса, и буду делать покупку, и ежели все кончу и Дьяков готов, то поеду в пятницу утром. Прощай, душенька, целую тебя и детей.
206. П. И. Бартеневу
1867 г. Ноября 1. Ясная Поляна.
Посылаю корректуры. Рукопись третьего тома готова, наконец. Я говорю, наконец, потому что конец 3-го тома было самое трудное место и узел всего романа. Кроме того, я на днях только поднимаюсь после грудного воспаления и теперь еще болен. Я рукопись посылаю завтра с Дьяковым. Я для отсылки ждал его. Четвертый том в начале ноября доставлю вам, 4-й том не может задержать.
Я думаю продавать 3 тома с подпиской на печатающийся 4-й. Как вы думаете?
В последних корректурах, которые я вам прислал, в том месте, где Николай Ростов приезжает из армии, сказано, что на предпоследней станции он избил ямщика, а на последней дал 3 рубля на водку. Это вымарайте.
Л. Толстой.
1 Nоября.
207. П. И. Бартеневу
1867 г. Ноября 14. Ясная Поляна.
В одном месте рассуждений Пьера о лжи он говорит: «Императоры спорят о том, кто предложит Наполеону свою дочь в незаконные жены». Ежели это опасно, то замените: «Император австрийский считает себя счастливым, что успел прежде других предложить свою дочь в незаконную жену».
Не получал еще корректур, а нахожусь в хорошем рабочем духе. Только бы еще на месяц.
Четвертого тома первые листы пришлю на этой неделе.
Пора бы напечатать объявления.
Л. Толстой.
14 Nоября.
208. П. И. Бартеневу
1867 г. Ноября 18...22. Ясная Поляна.
Я послал нынче листов на 5 рукописи 4-го тома и первую гранку 3-го. Насчет того, что я долго не высылал, могу только сказать: виноват, вперед не буду. Кое-что не переведено в 4-м томе — письмо Александра между прочим — переведите, пожалуйста. Теперь не должно быть задержки. Каждый день буду высылать. Протежируйте меня у Риса.
Л. Толстой.
209. П. И. Бартеневу
1867 г. Ноября 26. Ясная Поляна. 26 Nоября.
Посылаю последние корректуры 3-го тома. Я измучился за ними, но зато единственной стороной доволен. Они ужасно измараны. В большей части есть подряд переписанные для ясности листы, в некоторых — нет. Но прочесть и разобрать всё можно. Ежели же бы вышло недоразумение — неясность, лучше велите прислать мне еще раз корректуры.
Во многих листах пришитых и сплошь переписанных (для ясности) прибавлено иногда и изменено. Одним словом, держаться надо редакции переписанных листов.
Эти все гранки самое важное место романа — узел. Ради бога, просмотрите повнимательнее и при малейшем сомнении пришлите мне другой раз.
У меня в голове страшный дурман — я 4-й день не разгибаясь работаю, и теперь 2-й час ночи.
Четвертый том пойдет легко, завтра пришлю еще рукописи.
Л. Толстой.
Пришлите мне экземпляр.
Отвечайте поскорее.
210. П. И. Бартеневу
1867 г. Декабря 8. Ясная Поляна.
Посылаю еще рукопись, любезный Петр Иванович. Она писана разными руками, и в ней много есть французского (которое надо перевести), и потому, пожалуйста, скажите в типографии, чтобы получше корректировали. Я не задержу рукописи, но меня задерживает типография. Я не получал листков III т. и последних корректур IV т., хотя от меня все уже давно отослано. Когда то, что я посылаю, будет набрано, сообщите мне, сколько это будет листов. Мне это нужно для соображения.
В том, что я посылаю, есть тоже опасные места в цензурном отношении. Пожалуйста, руководствуйтесь тем, что я писал вам в последнем письме, т. е. вымарывайте все, что сочтете опасным. Теперь, когда дело приближается к концу, на меня находит страх, как бы цензура или типография не сделала какой-нибудь гадости. В обоих случаях одна надежда на вас.
Ваш Л. Толстой.
8 декабря.
