Ульяновск был определен местом эвакуации 25 правительственных учреждений и организаций союзного значения. Сюда приехали организации Наркомата Военно-Морского Флота, управление тыла Волжской военной флотилии. Кроме того, в Ульяновск переехали Институт автоматики и телемеханики АН СССР, проектно-конструкторское бюро № 39 Наркомата путей сообщения, проектные институты авиационной промышленности, Воронежский государственный медицинский институт, Воронежский государственный зоотехническо-ветеринарный институт и др.

В Саратове тем временем тоже происходили грандиозные перемены. Еще 28 августа Президиум Верховного Совета СССР издал указ «О переселении немцев, проживающих в районах Поволжья», согласно которому среди немецкого населения этого региона якобы имелись «тысячи и десятки тысяч диверсантов и шпионов, которыепо сигналу, данному из Германии, должны произвести взрывы в районах, заселенных немцами Поволжья». Все немецкое население подлежало отправке в Сибирь и Казахстан. После этого указа Южное Поволжье охватили поистине драматические события. Тысячи «диверсантов и шпионов» целыми семьями спешно грузились в товарные вагоны и в нечеловеческих условиях этапировались в районы нового проживания. Всего депортации подверглись 375 тыс. поволжских немцев, в т.ч. 46 тыс. из Саратовской и 26,5 тыс. из Сталинградской областей. Республика немцев Поволжья была упразднена, а ее районы поделили между собой соседние регионы. Впоследствии на высвободившихся территориях расселили беженцев из Курской, Орловской, Ворошиловградской и др. оккупированных областей СССР.

Между тем к 830 предприятиям, уже имеющимся в Саратовской области, прибавились еще 80 эвакуированных заводов и фабрик. Здесь разместились Тульские оружейные заводы, Московский подшипниковый завод (впоследствии ГПЗ-3), Ижорский тракторный завод и др. предприятия. Саратовский завод «Трактородеталь» был перепрофилирован для производства ручных противотанковых ружей. Кроме того, в город переехали Киевское артиллерийское и Харьковское военные училища, два бронетанковых училища, Ленинградское артиллерийское училище и др. военно-учебные заведения. Однако в принципе небольшой провинциальный город был не в состоянии организованно принять весь этот поток. Значительная часть эвакуированного оборудования хранилась в неприспособленных условиях, станки стояли прямо под открытым небом, сотни различных агрегатов неделями стояли неразгруженными на тупиках и вокзалах.

Противовоздушная же оборона этого важного промышленного региона Поволжья по-прежнему находилась на низком уровне. Единственным серьезным мероприятием стало формирование, по примеру Горького, дежурного авиаотряда из летчиков авиационного завода № 292 на истребителях Як-1. Только эта импровизированная часть могла теоретически противостоять немецким налетам.

В Куйбышеве, ставшем решением ГКО запасной столицей страны, также все больше ощущалось приближение войны. В начале осени жителям пришлось столкнуться с такими понятиями, как «выселение» и «уплотнение». В середине сентября глава НКВД Л. П. Берия подготовил проект выселения из Куйбышевской области лиц немецкой национальности. Таковых насчитали 11 500 человек, из которых более 2000 проживали в областном центре. Разрешение на акцию было получено очень быстро, и она состоялась. На место депортированных было решено свезти не только «1600 дворов» из всех 14 районов области, но и многих жителей Куйбышева. Об их желании переселяться в сельскую местность и стать крестьянами никто, естественно, не спрашивал.

Власти же подобными действиями пытались решить еще одну навалившуюся проблему, острота которой нарастала с каждым днем, – размещение все возрастающего потока эвакуированных и просто беженцев из оккупированных районов страны. Самарка Мария Родикова возмущалась по этому поводу: «Что же этотворится – сюда отовсюду едут люди, а нас отсюда выселяют как собак… Посмотрите, какие упитанные рожи едут сюда, а тебя, как скотину какую-нибудь, гонят в деревню, где и в хорошие времена голодали». А заместитель главного энергетика завода «Автотрактордеталь» Мартынов высказался по поводу огромного количества приезжих: «Их, а вособенности москвичей, надо гнать дальше, в Сибирь, и не беспокоить жителей Куйбышева, которые живут здесь десятки лет».

Жилья стало катастрофически не хватать. За первые полгода войны население города увеличилось с 390 до 590 тыс. человек. В итоге к концу года на одного жителя города стало приходиться не более 2,5 кв. м жилой площади.

Самарский писатель Андрей Павлов вспоминал: «К моему дядетоже подселили – молодую женщину с двумя детьми. Муж: ее, майор, воевал. Их жизнь за дощатой перегородкой была слышна до шороха, дыхания во сне. В других квартирах второго этажа вскоре также появились новые жильцы из беженцев. В уставленном ларями и сундуками, корытами и ведрами длинном сумеречном коридоре иной раз было и разойтись с затруднениями. Единственная тусклая лампочка под потолком, горевшая теперь едва ли в треть накала, а иной раз и вовсе гаснущая, позволяла только что не столкнуться лицом в лицо. Об острые углы сундуков до смерти расшибались колени. В самой дальней комнате был подселен старик – ученый из Ленинграда, очень больной, в чем душа, человек. По дороге у него украли мешок картошки – действительно единственное по тем временам сокровище. Он плакал, моля судьбу о смерти. Она услышала его: зимой старик умер».

Резкое перенаселение и перевод практически всех местных предприятий легкой промышленности на производство продукции для фронта быстро привели к тому, что возник дефицит всего: одежды и обуви, дров и угля, тканей и швейных принадлежностей, чулок и мыла. Продажа предметов обихода в розничной сети практически прекратилась, распределение в мизерных количествах шло только по предприятиям и учреждениям, используясь как средство поощрения. Городское автобусное сообщение быстро исчезло, ходили только трамваи. В начале осени жители, имевшие в своем распоряжении телефон, стали все чаще слышать в трубке: «Ваш аппарат отключен до окончания войны».

Как и в других тыловых городах, в Куйбышеве была введена карточная система распределения продуктов. В зависимости от ПО категории жители получали от 500 до 800 г хлеба в день. Меньше всего получали так называемые иждивенцы: пенсионеры, инвалиды, люди с ограниченной дееспособностью, в т.ч. получившие травму на оборонных предприятиях. Нои мизерную пайку нужно было еще «отоварить». Один из жителей г. Куйбышева рассказывал: «Еще впредутренних сумерках короткого осеннего дня мы старались занять очередь у магазина. Того самого, в котором еще несколько месяцев назад свободно покупали сдобные плюшки и конфеты вразвес на мамины медяки. Серая, едва движущаяся людская лента несла в своих глазах скорбь, недоумение и неизвестность завтрашнего дня. Самым мучительным было стоять за хлебом, сжимая в руке драгоценные карточки: не потерять бы, не украли бы! Второй раз их уже никто не даст. Серым был и сам хлеб – о белом позабыли очень быстро».

В Куйбышев со всех концов страны были эвакуированы 123 промышленных предприятия, превратившие его в третий по значимости промышленный центр Поволжья. Сюда прибыли авиазаводы № 1 и № 18, авиамоторный завод № 24, а также ОКБ Ильюшина[48]. Уже существовавшие заводы полностью переключились на выпуск продукции для фронта. Так, завод «Стальконструкция» [49] выпускал металлоконструкции для реактивных установок «Катюша», Куйбышевский мехзавод – бронекорпуса для штурмовиков Ил-2 и т.д. Возобновилось строительство Сызраньского крекинг-завода, а также двух шарикоподшипниковых предприятий – ГПЗ-4иГПЗ-9.

Осенью Куйбышев, как и другие города, перешел на полную светомаскировку. В октябре началось строительство Куйбышевского оборонительного рубежа, которое вело 4-е управление военно-полевого строительства НКО. На него в сырые и промерзшие поля согнали свыше 31 тыс. человек.