6-го окт<ября> 1932 г.
Clamart
101, Rue Condorcet
Дорогая Саломея,
Простите, что начинаю с просьбы. 13-го, в четверг (Maison de la Mutualitй) мой вечер — вернее вечер моей памяти о М. Волошине. А 15-го — терм. Посылаю Вам 10 билетов с горячей просьбой по возможности распространить.
Дела мои очень плохи.
Обнимаю Вас
МЦ.
Clamart, 14-го Октября 1932 г.
Дорогая Саломея,
Как я счастлива, что Вы наконец вернулись. У меня такое странное чувство к Вам — несказбнное в жизни — может быть когда-нибудь в стихах — такое щемящее чувство… что я счастлива, что я не на десять лет моложе: когда я еще пыталась такие чувства — все же — как-то — осуществить. (Сколько было бы лишней муки!)
— Ладно. —
________
Вечер прошел очень хорошо, увлеченно и увлекательно. Читала, Саломея, 2 ч<аса> 45 м<инут> с крохотным перерывом — дух перевести! — до самого закрытия зала: два раза отчаявшийся швейцар присылал записки, что потушит свет. Кончили в полночь. Зал — весь читательский: ни одного писателя (св<олочи>, нет, ст<арики>, именно дохлые ст<арики>, я не из-за себя ругаюсь, из-за Макса). Но можно сказать, что мой скромный зал вчера был сплошной и один очаг любви.
(Отрывки Вам с удовольствием почитаю при встрече, все — щемяще-веселые!)
Обнимаю Вас и совсем не знаю, как опять влезу в благонадежное русло нашего с вами приятельства.
Марина
<Приписки на полях:>
Самое сердечное спасибо за билеты и за то, что не говорите кбк было трудно вручить.
Саломея! А у нас с вами общий приятель: кавказец, с лица родной дедушка Мура. Угадайте!
<Декабрь 1932>
Дорогая Саломея!
Как грустно, что мы только билетно общаемся! Все ждала Вашего обещанного зова, сколько раз выходила из Вашего метро — и все не в ту сторону. Зайти на авось — не решалась, но каждый раз думала — не без горечи.
А теперь опять это билетное дело. Нужда зверская (собранное берегу для будущего терма и переезда) — а тут еще праздники, и все идут за чаями. Вечер, пока, наш единственный ресурс.
Милая Саломея, сделайте что можете.
Буду читать стихи 20 лет назад.[710] Придете?
Обнимаю Вас.
МЦ.
5-го янв(аря) 1933 г.
Адр<ес> после 10-го тот же Clamart (Seine)
10, Rue Lazare Carnot
Дорогая Саломея,
Только два слова (на мне сейчас четыре одновременных рукописи)
1) никакой обиды
2) спасибо
После переезда, этой пятой горы, сообщусь по существу.
Целую.
МЦ.
<Приписка на полях:>
Рукописи:
1) Эпос и лирика современной России[711]
2) Neuf lettres de femme[712]
3) Живое о живом (переписка, правка).[713]
4) Перевод статьи Бердяева о чем еще не знаю
3-го апреля 1933 г.
Clamart (Seine)
10, Rue Lazare Carnot
Дорогая Саломея!
Мне очень совестно, что беспокою Вас билетными делами — тем более, что Вы совсем ко мне оравнодушели. (Я продолжаю, временами, видеть Вас во сне, — это тоже осененность, и больше чем наша вещь в нас.)
Вечер м. б. будет интересный, я сейчас ни в чем не уверена. Цена билета 10 фр. Скоро терм. Часть Извольского фонда волей-неволей проедена, приходится дорабатывать.[714]
Сделайте что можете! Обнимаю Вас и от души желаю хорошей Пасхи.
МЦ.
16-го апр<еля> 1933 г., Пасха
Clamart (Seine)
10, Rue Lazare Carnot
Христос Воскресе, дорогая Саломея!
Все совсем просто — как во сне, и я поняла это сразу как во сне — без фактов, которые меня всегда только сбивают.
Вы ушли в новую жизнь, вышагнули (как из лодки) из старой — (м. б. с берега в воду — это неважно, из чего-то — во что-то) и естественно не хотите ничего из старой: а я из старой, вернее — мое явление к Вам на пороге — из старой, со старою порога. Это проще простого, и я это глубоко понимаю — и, больше, — Вам глубоко сочувствую: я сама бы так. И только так и можно.
И никакие человеческие «предположения» меня не собьют.
Обнимаю Вас.
МЦ.
15-го мая 1933 г.
Clamart (Seine)
10, Rue Lazare Carnot
Дорогая Саломея,
Простите за напоминание, но если у Вас продались какие-нибудь билеты на мой вечер, было бы чудно, если бы Вы мне сейчас прислали на мое нынешнее полное обмеление.
Как-то встретила Мочульского, он тоже Вас не видел — уже год. Обнимаю Вас и думаю всегда с нежностью.
МЦ.
Вера Сувчинская выходит замуж за молодого (очень молодого) англичанина[715] и едет в Россию. Жених уже там и познакомился с Мирским, который на днях отбыл в Туркмению.[716]
<Лето 1933>
Дорогая Саломея,
Сердечное спасибо, хотя — увы, увы — эти деньги мне придется сдавать Извольской, которая как дракон на страже моих термовых интересов. (Какое жуткое слово terme, какое римско-роковое, — каменное, какое дважды-римское — Рима Цезарей и Рима Пап, — какое дантовское слово, если бы я была французским поэтом, я бы написала о нем стихи.)
А Вы знаете, Саломея, что мы должны переехать в Булонь, потому что Мур с осени поступает в русскую гимназию: вернее, мы с Муром (я тоже все забыла). Прохожу с ним сейчас дни творения, не менее, а более недоступные разуму, чем Апокалипсис.
