— Доброе утро, князь, — произнёс он не оборачиваясь. Голос у него был ровный, почти задумчивый, как у человека, который уже два часа проснулся и с того момента не может найти, где прячется покой.

— Доброе ли? — буркнул я, проходя вглубь комнаты.

Морозов чуть повернул голову, и свет от огня мягко коснулся его профиля — чёткая линия носа, прищуренный глаз, сосредоточенный лоб. Не глядя на меня, он уже что-то почувствовал. У него это было особое чутьё — воеводовское.

— Что-то случилось? — спросил он. И в ту же секунду вся его расслабленность испарилась, сменившись сосредоточенностью.

— Осипов случился, — подтвердил я, тяжело опускаясь в кресло напротив. — Собирает Совет через час. Видимо, у человека бессонница. Или утреннее вдохновение на интриги.

Морозов тихо хмыкнул, перевернул чашку на фарфоровом блюдце, и в этом движении было столько невозмутимого спокойствия, что я почти позавидовал.

— Эвона как… Видимо, сильно вы его напугали своей энергичностью. И когда собрание?

Я усмехнулся, чуть пожав плечами:

— В девять утра.

Воевода медленно поднялся с кресла, смахнул с колена невидимую крошку, как бы сбрасывая остатки утреннего уюта, и кивнул:

— Ладно, князь. Пойду выгоню машину. Вы ещё успеете быстро попить чай. И поедем.

Он направился к выходу. Я проводил Морозова взглядом. Потом быстро наполнил пустую чашку ароматным чаем. Настой был крепкий, чуть терпкий, с нотками липы и чего-то ещё, возможно, волшебного, если судить по бодрости, с которой он влился в организм.

Сделал один глубокий глоток. Потом второй. И третий — уже почти благоговейно, с внутренним поклоном тому, кто когда-то придумал это чудо-напиток.

Только потом заметил, что из-за кресла в углу за мной наблюдают. Причём явно не с миром.

Мурзик.

Он сидел в такой напряжённой позе, будто вот-вот собирался принять участие в заговоре. Поняв, что я заметил его, белка тут же притворилась, что занята исключительно важным делом: торжественной чисткой хвоста.

Но я-то знал. Знал точно, чего он ждал.

Он надеялся, что я, обуреваемый мыслями, заботами и спешкой, забуду перевернуть чашку с недопитым чаем.

Я не забыл. Я ловко перевернул чашку на блюдце. Мурзик застыл. На мгновение. А потом медленно, очень медленно повернул ко мне голову и поднял взгляд.

Это был взгляд… недовольного завхоза, которому отказали в премии. Брови у него, будь они у него, были бы сведены.

Он фыркнул, да так выразительно, что я даже извинился мысленно. И направился прочь.

Солнце только-только начинало пробиваться сквозь рассветный туман — робко, будто само не верило, что уже утро. Морозов сидел за рулём, как всегда собранный и спокойным. Машина шла уверенно, словно знала каждый ухаб.

Я, чтобы не утонуть в тишине и мыслях о заседании, решил всё-таки заговорить:

— Ну, — протянул я, устроившись поудобнее, — похоже, Осипов надумал ускорить события. Не терпится ему, видать.

— У Осипова всё получается слишком гладко, — без особых эмоций согласился Морозов. — Слишком быстро ведомства согласились. Словно не думали вовсе. А ведь у нас в бумагах даже запятые по три дня согласуют.

— Промышленники — люди не бедные, — задумчиво ответил я. — Правда, я рассчитывал хотя бы на десять дней рассмотрения. Хотелось, знаете ли, пожить в иллюзии, что всё идёт по порядку. А тут…

Я развёл руками, глядя в окно, где мелькали деревья. Вдруг между темными кустами показался рыжий хвост.

— Угу, — буркнул Морозов, не отрывая взгляда от дороги. — Жадность, княже, она как мышь. Всегда думает, что успеет в нору утянуть всё, что плохо лежит. Пока кошка не пришла.

Я усмехнулся, глядя в окно на мелькающие поля.

— А кошка, значит, я?

Морозов только кивнул:

— Хорошо, что вы заранее озаботились поиском союзников.

— Так вышло, — согласился я. — Но да, мне повезло.

Машина въехала в утренний город, запетляла по пустым улочкам и, наконец, выкатилась на городскую площадь.

Крыльцо здания Совета встретило нас холодным камнем. Над ступенями развевался флаг княжества. Машина остановилась у входа, Морозов заглушил мотор:

— Прибыли, мастер, — произнес он, повернувшись ко мне.

— Благодарю.

Я вышел из машины. В воздухе чувствовался запах утренней сырости, будто сам Северск готовился к заседанию.

Торопливо взбежал по скользким от росы каменным ступеням. Потянул на себя тяжелую дверь и вошел в помещение.

Осипов был в холле. Он стоял спиной ко мне и вполголоса переговаривался с кем-то из представителей знати.

— Доброе утро, — произнес я.

Глава Совета обернулся, и я не без злорадства отметил, что брови его чуть взлетели вверх. Впрочем, только на долю секунды. Мастер-советник быстро сумел вернуть себе благожелательный вид:

— Доброе утро, Николай Арсентьевич, — с показным радушием произнес он. — А вы… что здесь делаете?

Я позволил себе спокойную усмешку.

— Да так, мимо проезжал. Вот и решил заглянуть. А вы?

Он замер на секунду, а потом изобразил улыбку. Слишком ровную, чтобы быть искренней.

— Я?.. — Осипов слегка замялся, но тут же нашёлся. — Прибыл по делам Совета.

Я кивнул, делая вид, что верю.

— Зачастили вы к нам, мастер-регент, — продолжил Осипов, но я услышал за показно-шутливым тоном хорошо скрываемое раздражение

Я удивленно нахмурился:

— Думал, долг князя посещать заседания, разве нет?

— Я не про заседания. Помнится, вы заглядывали в гости к Альбине Васильевне, разве нет?

В голосе Осипова послышалась странная нота, которую я не смог распознать. Я хотел было ответить ему, но в холл начали прибывать другие члены Совета. За нашими спинами одна за другой заходили важные фигуры. Купцы в тяжёлых кафтанах с золотыми застёжками, мастеровики с загрубевшими руками и недовольными лицами, да и аристократы — в бархатных камзолах и с перстнями, отливающими цветами вечерней зари.

Я посмотрел на Осипова и тихо уточнил:

— Позвольте полюбопытствовать, мастер Осипов, зачем тогда прибыли остальные?

На секунду Осипов растерялся, видимо мой вопрос застал его врасплох. Но надо отдать должное мастеру-советнику: он снова быстро обрел уверенность.

— Мы… запланировали небольшое предварительное заседание. Ничего серьёзного. Не хотели отвлекать вас от важных дел.

Я чуть прищурился.

— Ну раз уж всё равно заехал… Вы не против, если я останусь на это ваше предварительное заседание?

— Как скажете, мастер-регент, — слишком быстро согласился Осипов, и по тому, как он тут же отвернулся, было ясно: мой внезапный визит немного спутал ему карты. — Прошу в зал совета.

На миг в глазах Осипова мелькнула досада, но он тут же надел на лицо прежнюю вежливую маску.

Сквозь высокие окна пробивались полосы света, разрезая пол на тёмные и светлые квадраты.

Он направился к залу. Я последовал за ним.

Зал Совета встретил нас тишиной. Солнечные лучи падали сквозь высокие окна, ярко освещая кресла с резными спинками.

Все уже сидели за столом. Но едва я вошел в помещение, все встали и склонили головы, приветствуя князя.

— Прошу, садитесь, — произнес я и прошел к своему креслу. Положил руки на подлокотники и постарался не выдать, что сердце у меня колотится куда сильнее, чем следовало бы. Казалось, что воздух в зале стал плотнее.

Купцы сидели плотной группой, переговаривались тихо, но с таким жаром, что даже их животы вздрагивали в такт словам. Мастеровые напротив, угрюмо оглядывали зал, словно боялись лишнего движения. Аристократы держались особняком, будто вся эта суета была им в тягость.

Осипов занял своё место и произнёс громко, с деланным торжеством:

— Мастера разных сословий, я собрал вас здесь для того, чтобы обсудить проекты промышленников перед предстоящим голосованием.

— А как же ведомства? — уточнил Климов.

— Все ведомства ознакомились с проектами промышленников и нашли их удовлетворительными, — довольно ответил Осипов. — Нарушений нет.