Я посмотрел на выбранный вариант. На фото был изображен кирпичный дом с высоким крыльцом. Строгий, без излишеств, но с тем самым ощущением прочности, которое редко встречается в старых постройках.

— Умеете выбирать, — сказал я, отметая остальные варианты в сторону. И в душе появилось облегчение оттого, что мне не придется ездить половину дня, осматривая здания. И не понимая, какие могут в них скрываться скрытые дефекты. Посмотрю его сегодня же.

Молчанов чуть склонил голову, и его глаза снова сверкнули:

— Уверяю вас, мастер-князь, вы не пожалеете.

— Спасибо за помощь.

— Служу Северску и князю, — развел руки Молчанов и уточнил. — Еще что-нибудь?

Я покачал головой:

— Осталось только создать указ о формировании ведомства, и…

— Здесь тоже нет особых сложностей, — явно прочитав мои мысли, произнес распорядитель. — В каждом отделении Синода должен быть отдел по борьбе с демоническими силами. Ну, знаете, случаи одержимости, наблюдение за благочестием, пресечение греховности… Это старое правило, но закон никто не отменял, хотя в большинстве отделений Синода эти отделения уже упразднены. В большинстве! Но не во всех. Некоторые старые княжества еще чтут эту древнюю славную традицию. Так что вы можете сыграть на этом в случае возмущения Совета. Возвращение к истинной вере предков.

Я с трудом сдержал довольную улыбку. Идея и правда была хорошей.

— Тем более Совет и не станет особо на вас наседать. Финансированием займется Синод, — продолжил Молчанов. — А значит, деньги пойдут не из казны княжества. Но при этом служба в ведомстве приравняет работников к государевым слугам. Как и любого синодника.

— Спасибо, — растерянно пробормотал я.

— Обращайтесь, Николай Арсентьевич, — улыбнулся Молчанов. Он несколько секунд пристально посмотрел на меня, а затем заключил:

— Что же, вижу, что вопросов у вас больше нет?

Я покачал головой и встал с кресла.

— Тогда позвольте мне проводить вас, — закончил распорядитель и вышел из-за стола.

Но вдруг остановился и мягко улыбнулся:

— Николай Арсеньтевич, с того момента, как мы вышли из зала, вы хотите спросить меня о чем-то. Но никак не можете сформировать в голове вопрос. Сосредоточьтесь и задайте его вслух. Поверьте, я буду с вами предельно честным.

— Меня удивляет то, как быстро вы поверили, что я достоин… — начал было я и запнулся, когда собеседник взглянул на меня в упор без тени улыбки.

— С чего вы взяли, что мы вам поверили? — спросил он совершенно серьезно.

— Ну… я тут всего ничего. И еще толком не успел проявить себя.

— Вы на самом деле считаете, что мы не следили за вами раньше? Не проверяли? Не выбирали? — с каждым вопросом я ощущал себя все глупее.

Молчанов склонил голову к плечу, став похожим на большую птицу.

— Для внешнего мира вы — сын богатого и влиятельного дворянина. Вы родились и выросли в столице империи. Вас знают по скандальным статьям газет, по слухам, которыми, как известно, земля полнится.

— Все так, — согласился я, скрестив руки на груди.

— Николай Арсеньтевич, вы, вероятно, и сами понимаете, что человеку с подобной репутацией никто бы не доверил управление краем.

— Но вышло иначе, — насупился я.

— И вам стоит задуматься, для чего это было сделано. Почему такой пост доверили тому, от которого никто не ждал поступков.

— Что вы имеете в виду?

— Вы и сами все понимаете, — Молчанов постучал пальцем по своему виску, — Вы громко думаете, князь. Порой вас слышно слишком отчетливо.

— Кто-то посадил меня сюда, чтобы я не мешал и просто исполнял роль, — произнес я вслух.

— Посадили настоящего наследника, у которого безнадежно испорчена репутация. А кем она испорчена, Николай Арсентьевич?

— Я порой делал глупости… — отчего-то смутился я.

— Спасти девушку от разъяренного медведя — вовсе не глупость, — возразил Молчанов. — А в начале весны вы выловили упавшего в Неву пса. Сами при этом оказались едва ли не по пояс в воде. Странно вышло, княже, что ваша сила никак не могла подхватить животное и вынести его на берег. Словно кто-то вам мешал. Или не позволял сделать это с легкостью. Кажется, лекари после этого продержали вас в постели неделю.

— Откуда вам это известно? — осведомился я.

— Газеты назвали ваш поступок безрассудным. Писали, что вы были пьяны. Но на самом деле все было не так. Вы не пили хмельного. Вы просто не могли пройти мимо тонущей собаки.

— Но…

— Мы следили за вами до того, как старого князя не стало. Мы выбирали вас. Может, вы не подходите на роль правителя в человеческом мире. В том мире, где важно как вы выглядите в глазах других. Но в нашем… — он замолчал, позволив словам проникнуть в мое сознание, — вы тут не случайно, князь. Вы тут на своем месте.

Мы вышли в холл, в котором не стихало оживление: кто-то спорил у окон, другие спешили по коридору, вдоль стен стояли люди с бумагами. Девушка-сирена, встретившая меня раньше, украдкой взглянула на меня. И в ее взгляде было что-то извиняющееся, словно она просила прощения за то, что очаровала меня, когда я пришел. Я ответил ей теплым кивком, давая понять, что не держу зла, и она склонила голову, улыбнувшись уголком губ.

Молчанов вышел на крыльцо:

— Надеюсь, эта встреча стала началом нашей хорошей дружбы, — проговорил он. — И вы еще заглянете к нам.

— Непременно, — сказал я и протянул ладонь на прощание. Распорядитель ответил на рукопожатие, и я спустился по ступеням к машине. И едва я сел в авто, воевода повернулся ко мне и произнес:

— Ну что, князь. Похоже, на вас теперь новая ноша?

— Сотрудники фонда принесли мне клятву, — ответил я. — А Молчанов, глава фонда, добавил, что остальные формальности в виде рабочих договоров, можно уладить потом.

Морозов усмехнулся, стряхнул пепел:

— А я ведь предупреждал: старшие не любят пустых слов. Куда едем?

Я открыл папку, нашел одобренный Молчановым дом и продиктовал адрес. Воевода кивнул, завел двигатель, и авто выехало на дорогу. Я же откинулся на спинку кресла, глядя в окно, как фасад фонда «Завета» постепенно скрывался за домами.

— Дом для ведомства выбрал дампир? — с привычной насмешкой спросил Морозов, не отрываясь от дороги.

Я кивнул:

— Городской архив, бывший. Три этажа, толстые стены, подвалы сухие.

— Ну, сейчас узнаем, — пробормотал Морозов, сворачивая на нужную улицу.

Нужное нам здание сразу бросалось в глаза: строгий кирпичный дом, угрюмо возвышающийся над соседними лавками и жилыми корпусами. Красный кирпич местами потемнел от времени, но строение выглядело основательно. Высокое крыльцо, массивные дубовые двери с металлическими накладками. Над входом виднелся след от старой, давно снятой таблички.

Я вышел из машины и направился к крыльцу. Поднялся по ступеням, толкнул дверь, которая нехотя поддалась, впуская нас внутрь.

Полутемный холл встретил нас прохладой и запахом пыли. Высокие потолки, серые стены, ряды дверей, ведущих в боковые комнаты. Пол был выложен кое-где треснувшей плиткой с простыми узорами. Но в целом всё выглядело крепко, без следов запустения, плесени и разрухи.

Мы свернули в крыло первого этажа, прошли по коридору. Морозов провел рукой по стене, и его пальцы оставляли дорожку в сером налёте.

— Сухо, — отметил он. — Для старого здания редкость.

— Сейчас проверим подвал, — ответил я.

Мы свернули к одной из дверей, от которой едва заметно тянуло холодом. Морозов открыл ее, а через мгновение, в руке воеводы появился небольшой магический фонарик. И яркий свет осветил несколько ступеней, которые выводили к обширной, выложенной камнем площадке. В толще пыли еще виднелись следы мест, где стояли стеллажи.

— Идеально для архива, — заключил Морозов. — Сырости нет, значит, вентиляция в порядке. Холодновато только. Но это поправимо.

— Осталось проверить второй этаж, — согласился я.

Мы вышли в холл и поднялись по широкой лестнице. Вышли в коридор, медленно шагая по скрипучему паркету и рассматривая кабинеты, двери которых были открыты.