Коль скоро я решил пободаться со старухой, стоит подумать о том, что до начала следующей войны остаётся всего лишь десять лет. И лучше внедрять проекты двойного назначения, которые смогут помочь как в развитии некоторых отраслей, так и в предстоящей бойне.

В то, что удастся предотвратить будущую революцию на поле боя, верилось с трудом. Противоречий в стране накопилось и впрямь достаточно много. Плюс планомерная работа со стороны той же Англии. Да-да, в том, что англичанка гадит, я ничуть не сомневаюсь, несмотря на различные скептические замечания. Понятно, что тут российские патриоты стараются вовсю, но и туманный Альбион вносит свою лепту.

Однако я убеждён, что если удастся разгромить Тройственный союз до февральского переворота, то и революция не выльется в гражданскую войну, а назревшие изменения пойдут путём реформ. Значит, нужно будет ковать эту самую победу. В то же время иметь в виду неизбежность ситуации, когда брат пойдёт на брата…

— Разрешите обратиться, ваш бродь? — вырос передо мной Казарцев.

— Входи, — окинув взглядом вытянувшегося сигнальщика, разрешил я.

Вообще-то, в этом нет необходимости, так как входить ему, по сути-то, и некуда. Занавеску я отодвинул, потому что её наличие оказывает психологическое давление, ограничивая пространство, и в принципе мешает, так как, пристроив чертёжную доску и работая за ней, я практически перекрыл проход. Ну вот такая на лодке теснота.

— Докладывай, — наконец разрешил я, откладывая карандаш и опускаясь на койку.

— Убитый не местный. Работал на возведении оборонительных укреплений землекопом. Десятник его узнал, говорит, что постоянно трудился последние три месяца, нареканий никаких к нему не было. Ничем таким тот не интересовался, ни клочка бумаги, ни огрызка карандаша у него не видели. Вроде как из деревни Шаньянтоу у Голубиной бухты.

— Я знаю, где это. Дальше.

— Только его там никто не знает.

— Всё, что нужно знать о наших жандармах, — хмыкнув, заметил я и кивнул Казарцеву, чтобы продолжал.

— Мы поискали, где бы он мог жить всё это время, но пока не нашли. Зато его узнал один старик из Яньцаньтунь, деревенька тоже у Голубиной, но чуть южнее.

— Я помню карту окрестностей. Дальше.

— Так вот он видел, как с убитым пару раз разговаривал его односельчанин. И ему подумалось, что они хорошие знакомые.

— Что за односельчанин?

— Появился в деревне где-то с год назад, сошёлся с вдовой, у которой четверо малых на руках. Якобы откуда-то с севера и отец русский, потому на облик немного отличается от обычных китайцев. Сам по себе знатный гончар, но рукастый и всегда готов помочь соседям. В деревне его крепко уважают, ничего дурного сказать не могут. Жена на сносях.

— Получается, только одна зацепка?

— Получается, что так.

— Дедок тебя не сдаст тому односельчанину?

— Не сдаст.

— Уверен?

— Подход имею, ваш бродь. Выбор-то у него невелик. Либо заработать, да всё тишком. Либо головы лишиться.

— Думаешь, поверил?

— Поверил, ваш бродь, даже не сомневайтесь.

— Ладно. Можешь идти.

Итак, если есть китаец, выдающий себя за метиса, который общался с японцем, пытавшимся меня убить, то рупь за сто, что это японец. Вопрос, как с ним поступить, не стоит. Выдавать нашим жандармам? Даже не смешно. Как-то сомнительно, что им удастся выжать из этого что-то существенное. В то, что они размотают шпионскую сеть, не верю от слова совсем. Сам в эти игры лезть также не собираюсь. Не моё, пусть у меня за плечами едва ли не прожитый век, к работе спецслужб я никакого касательства не имею. Действия в составе диверсионно-разведывательной группы и экспресс-допрос в полевых условиях, вот мой максимум.

Зато сработать на собственную безопасность вполне реально. Взять да поспрошать с пристрастием, благо можно это сделать, не нанося телесных повреждений. Есть, конечно, шанс, что упрётся и в итоге отдаст богу душу. Но и в этом случае доказать насильственную смерть не получится. Главное, изъять его тихонько, без лишних свидетелей. Война не означает вседозволенность и уголовный кодекс не отменяет.

Впрочем, это дело можно отложить на денёк-другой, а то и недельку. Шпион никуда не денется, коль скоро прожил тут уже больше года. А вот Стессель очень даже может накуролесить, чему имело место подтверждение в известной мне истории. Никто ни сном ни духом, на военном совете вроде как решили драться, а он в одночасье взял и принял решение о сдаче.

Утром японцы снова затеяли бомбардировку города. Погода выдалась мерзкая, с мелкой моросью, видимость плохая, и от воздушного наблюдателя толку никакого. Поэтому била японская подвижная батарея наугад, кладя чемоданы по квадратам. Прошлись по окрестностям арсенала, положив пару десятков снарядов на пустыре, не причинив никакого вреда. Затем перенесли огонь, как я понимаю, в попытке накрыть артиллерийский городок. Однако снаряды дали изрядный перелёт, разрывы наблюдались на склоне Золотой горы.

А вот под конец, похоже, решили достать мастерские Горского. Снаряды ухали со значительным недолётом в воду, с приливом покрывшую дно внутреннего рейда. Признаться, я даже подумал, а не прилетит ли «Скату». Так-то лодка в стороне от берега и замаскирована сетью, а потому наблюдатель её не приметит. Поэтому если и будет обстрел, то именно берега и корпусов мастерских. Но сейчас-то обстрел вслепую, на дурнину, а тут уж если не повезёт, то не повезёт.

Впрочем, беспокоился я напрасно. Примерно через час обстрел прекратился. То ли самураи решили не расходовать впустую боеприпасы. То ли их всё же нащупали наши миномётчики или артиллеристы. Не суть важно. Главное, что бомбардировка закончилась, и я со спокойной совестью мог выдвигаться в гостиницу.

Иванов, наш теперь уже моторист, высадил меня неподалёку от Восточного бассейна. Сойдя на набережную, я тут же подозвал рикшу. Худой, как щепка, китаец резво подбежал ко мне, кланяясь и заверяя, что домчит до места быстрее ветра. Я без лишних разговоров сел в коляску, пристроив в ногах довольно объёмный чемодан, и назвал гостиницу.

— Олег Николаевич, рад вас видеть. Позвольте ваши вещи, — предложил мне свои услуги владелец гостиницы.

Содержать персонал у него возможности нет, а потому он тут с супругой на все руки от скуки. Но я не мог допустить, чтобы за мной носил вещи тот, кто в отцы годится. Поэтому вежливо остановил его жестом руки.

— Не стоит, Родион Петрович, я и сам управлюсь. Просто выдайте мне ключ.

— Прошу.

— Благодарю.

Подниматься на третий этаж с тяжёлым и неудобным чемоданом то ещё удовольствие. Лифт тут отсутствует как класс, так что всё ножками. Да ещё и высокие потолки, а значит, и ступенек побольше. Впрочем, это я привередничаю. Ну или нервничаю. Что ни говори, а затеял я всё же дело недоброе.

Оказавшись в номере, сразу запер дверь и извлёк из чемодана оптический прицел. Осмотрел через него подъезд ко двору Стесселя и часть двора. Хороший обзор, приемлемая дальность. Деревья и толстые ветви сектор не перекрывают, а мелкие тяжёлой пуле не помеха. Вот и славно.

Вообще-то, я не готовился к этому убийству специально и изготовил глушитель под японский карабин в расчёте на диверсии в тылу врага. Ну вот тянет меня порой, и ничего не могу с собой поделать. Маузер терять не хотелось, так как он мне нравился, а на вражеской территории всякое возможно. Опять же, к арисаке патроны в тылу противника раздобыть куда проще, мало ли как оно всё обернётся. Вот и подготовил именно этот карабин, накрутив сотню дозвуковых патронов с утяжелённой безоболочечной пулей.

Теперь же это играет мне на руку, так как оставлять этот карабин я не собираюсь. Глупо хранить такую серьёзную улику. Лучше уж утопить в каком-нибудь глубоком месте и забыть где. Причём вместе со специальными боеприпасами. По нарезам меня вряд ли вычислят, потому как свинец деформируется при попадании в тело. Но само наличие таких патронов уже говорит о многом.

Сейчас же извлёк из-под одежды разобранный карабин с укороченным ложем. В таком виде он поместился в чемодане без труда. Закрепив в ложе ствол, я присовокупил к нему толстую насадку глушителя. В результате этого карабин стал длиннее полноценной пехотной оглобли, ну и вес глушителя, конечно, не мог не сказаться на балансе. Впрочем, это-то я компенсирую без труда.