И самое главное — что оно им даёт? Всё-таки как ни крути, а организмы у местных жителей очень крепкие. Вряд ли всё местное население сидит на каких-нибудь укрепляющих зельях. Здесь кроется другая загадка.

— Значит, решение принято, — удовлетворенно улыбнулся командир Вереск. — Я сейчас же проведу среди своих людей отбор. Думаю, Древо не заставит долго ждать. Пусть битва состоится в полночь. К тому моменту избранник Древа уже будет готов.

— Что будет, если я смогу его одолеть? — тут же спросил я.

Нужно узнать хоть что-то, пока меня не засунули обратно в клетку. Я должен подготовиться к предстоящему сражению. Продумать план. Примерно прикинуть, какие у этих сверхлюдей вообще могут быть слабые места.

— Не обольщайся, — фыркнул Вереск. — Шансов на победу у тебя нет. Можешь считать это особым видом казни. Погибнешь с честью. В поединке. А нам будет на что посмотреть.

— Это не так, Вереск, — помотал головой магистр Анис. — Этот ритуальный поединок — не развлечение для твоих солдат. Мы лишь понаблюдаем за решением Древа. И всё. Хотя в одном я с тобой могу согласиться. Скорее всего, Древо, как и всегда, окажется на нашей стороне. Парню не выжить. Зато наши души будут чисты. Мы будем точно знать, что не казнили невиновного.

Какой оригинальный способ смыть свои преступления! Достаточно переложить вину на Великое древо. Якобы это оно за всех всё решает!

Хотя не думаю, что стоить делать выводы раньше времени. Кто знает? Может, этот лес способен оказывать на проживающих в нём людей психическое воздействие? Чему тут удивляться, если в местной природе водятся пришивалы, способные заменять сразу несколько органов в теле человека!

Проблема в том, что я привык анализировать реальные факты, которые я могу объяснить своей логикой. А в этом мире в игру вступают такие понятия, как монстры, магия, системы и боги.

Сложно продумывать план, когда в уравнении так много неизвестных переменных. Но я чувствую, как со временем мой мозг начинает адаптироваться к местным реалиям. Виной всему опыт из прошлой жизни.

Когда я умер, мне было уже за сорок. В этом возрасте мозг начинает, если выражаться немедицинским языком, «окостеневать». Усваивать новые знания становится всё труднее, а устоявшиеся взгляды сохраняются на всю оставшуюся жизнь.

Другими словами, мозг теряет лабильность — способность меняться под новые условия среды. Учёные моего мира полагали, что это ещё один механизм организма, способствующий выживанию.

Если человек дожил до пятого десятка с определёнными взглядами и определённым образом жизни, значит ему следует и дальше придерживаться такого же ритма. Ничего нового ему уже не надо.

Это ни в коем случае не означает, что уменьшение обучаемости касается всех. Иногда встречаются люди, которые постигают новое вплоть до глубокой старости. Но не всем это дано. Я, например, незадолго до своей гибели хотел научиться играть на гитаре. Но не пошло дело. Мозг заточился на медицину и отказывался изучать что-то за пределами уже комфортной мне сферы.

Я бы сказал, что этот механизм — остаток эволюционных механизмов, который человечеству уже давно не нужен. По крайней мере, тому обществу, в котором я жил.

Но, оказавшись в этом мире, я почувствовал, как эти оковы начали с меня спадать. Меня всё меньше удивляет происходящее. Я адаптируюсь на ходу. Регулярно учусь новому. Магия, система, боги? Что ж, хорошо! Узнаю, как работать и с этими расплывчатыми понятиями. В этом вся прелесть юного возраста! Мозг гибкий, словно пластилин. Можно лепить из него всё что угодно.

Хотя не стану себе лгать — очень уж хочется подогнать всё под знакомые мне законы физики, химии и биологии.

Пока я размышлял о работе мозга, совет продолжал спорить между собой. Ни о чём! Сразу видно, что без старейшины эти люди ещё никогда не собирались. Они встревожены нашим появлением и рядом других угроз. Но не умеют принимать решения без человека, за которым остаётся окончательное слово.

Вскоре Вереск отдал приказ своим людям, чтобы они вернули меня в клетку до начала предстоящего поединка. Покидая зал, я заметил, что несколько человек проводили меня взглядом.

Лилия, её дочь Астра и… Как ни странно, третьим был торговец. Дрок.

Полный мужчина следил за мной не моргая. Старался скрыть эмоции, но глаза его смеялись. Странная реакция. Чего это он вдруг так мной заинтересовался?

Неужто задумал установить через меня контакт с внешней торговой сетью, которой в нашем регионе теперь заведует Вацлав?

Нет. Как я понял, это полностью изолированное государство. Вряд ли Дрок торгует с людьми, живущими за древесной стеной. Скорее всего, он занимается экономикой местных поселений. Обеспечивает выгодный обмен товарами, которые производятся в разных местах окружённой стеной территории.

— Лад! Проклятье… Живой! — с облегчением выдохнул Радко, когда увидел, что меня привели назад.

— Живой-живой. Пока что, — усмехнулся я. — Ситуация изменилась.

— Расскажешь, что произошло на совете? — поинтересовался Радко. — Мы с Искусом места себе не находим. Верне… Только я не нахожу. У Искуса… Скажем так, возникли проблемы со здоровьем.

Мы с Радко одновременно замолчали, посмотрели на одного из охранников, который наблюдал за нами. Между прочим, он специально или по ошибке посадил нас в соседние камеры. Ранее Вереск приказывал отсаживать меня подальше от союзников.

— Чего уставились? — бросил солдат.

— Да мы просто разговариваем, а вы даже не делаете нам замечание, — подметил я. — Что? Нам теперь позволено говорить друг с другом?

— Да болтайте, — махнул рукой солдат. — Вереск придёт нескоро. К полуночи заберёт тебя на поединок. Мы, в отличие от вас — людей из-за стены — честные. Уж перед смертью не будем лишать вас возможности поговорить. Ничего в этом страшного нет.

— Ну… И на том спасибо, — пожал плечами я.

— Только ты, маг, учти, — стражник показал мне сияющий плод, чем-то отдалённо напоминающий яблоко. — С помощью этого фрукта я могу почувствовать, когда ты начнёшь колдовать. Так что даже не думай использовать магию. Понял меня?

— Я не стану изменять своим словам. Я вам не враг. Так что можете не опасаться, что я ударю вам молнией в спину, — продолжил настаивать на своём я.

Стражник лишь хмыкнул. Отошёл в сторону и сам принялся болтать со своим сослуживцем. Без Вереска они здорово расслабились. Я уже всерьёз начинаю задумываться о том, чтобы воспользоваться ситуацией и сбежать отсюда.

Правда, вряд ли у нас это получится. В этом поселении воинов очень много. Нужно как-то отвлечь их внимание. Иначе отсюда не выбраться.

— Радко, что ты там говорил про Искуса? — прошептал я. — О решении совета расскажу позже, не переживай.

Искуса я даже разглядеть в темноте не мог. Кажется, он уполз в угол своей клетки и заснул.

Хотя… Нет. Он не спит. Слышу, как наш соратник тяжело дышит. Его трясёт.

— Он не отзывается, Лад. Уже час прошёл, а он отказывается меня слушать, — объяснил Радко. — Боюсь, ему стало хуже из-за этого существа в его теле.

— Тише, — попросил я. — Нас не подслушивают, но о монстре-симбионте молчи. Ни слова не говори. Возможно, у нас есть шанс выбраться отсюда. Но если они узнают, что внутри Искуса сидит это существо, скорее всего, его казнят.

— Лад, скрыть это уже не получится, — помотал головой Радко. — Он грызёт камни.

— Прости, что ещё раз? — оторопел я. — Мне не послышалось?

— Я тебе серьёзно говорю. Сам лично видел и слышал, как он это делает, — поморщился Радко. — Хорошо ещё, что никто из стражников не обратил внимания. Он умудрился отколоть от стены несколько кусков камня и… прожевал их. Сожрал, Лад. Сожрал!

Проклятье… Час от часу не легче. Очевидно, что Искус не стал бы творить нечто подобное по собственной инициативе. Неужели пришивала всё-таки нашёл способ влиять на его мозг?

Хм… Проникнуть в голову он точно не мог. Организм носителя не позволил бы ему это сделать. Но это существо могло поступить иначе. Есть у меня пара идей, что могло произойти на самом деле. Надо проверить самому. Осмотреть его тело магией.