— И тебе, — ответил я.

Он кивнул и пошёл к своим воротам. Я смотрел ему вслед. Странное чувство желать удачи человеку, которого ты собираешься обыграть. Но футбол такой. Уважение к сопернику часть игры.

Судья вызвал капитанов. Алешанко и Арконада. Жеребьёвка. Монета взлетела в воздух, закрутилась, упала. Мы начинаем.

Свисток.

Первый тайм подтвердил всё, что говорил Круифф перед матчем.

Сосьедад закрылся. Глухо, намертво. Две линии по четыре человека, плотные, организованные. Никаких зазоров. Никаких щелей. Стена.

Бегиристайн и Лорен оставались впереди, караулили контратаки. Остальные восемь полевых игроков — в обороне. Арконада командовал защитой как дирижёр оркестром. Подсказывал, кричал, махал руками. Двигал игроков вправо-влево, закрывал зоны.

Мы владели мячом. Шестьдесят пять процентов, может больше. Катали по флангам, искали проходы, пытались растянуть их защиту. Шустер получал мяч в центре, разворачивался, искал варианты. Заваров смещался то влево, то вправо, пытаясь найти свободное пространство.

Но пространства не было. Каждая передача в штрафную встречала двух-трёх защитников. Каждый рывок упирался в частокол ног. Каждый удар блокировался. Сам не ам и другим не дам, примерно в это играли баски.

Правда, моменты у нас всё равно были. Я на пятнадцатой минуте таки прошёл по центру и пробил в дальний от вратаря. Арконада на месте.

На двадцать третьей минуте Шустер пробил издали. Мяч летел в угол, но Арконада среагировал, отбил кулаками. Трибуны охнули. Близко. Но не гол.

Линекер бил головой на тридцатой минуте. Навес Хулио Альберто с левого фланга, Гари выпрыгнул между двумя защитниками, пробил в угол. Арконада каким-то чудом дотянулся, перевёл на угловой. Его подал я, Алешанко, как и Гари, пробил головой, мимо!

Саня попробовал из-за штрафной. Хитрый удар, очень, кипер даже не дёрнулся. Мяч прошёл в сантиметрах от штанги. Трибуны снова охнули. Снова близко. Снова не гол.

Был опасный момент и у них. Единственный за весь тайм. На сорок четвёртой минуте Бегиристайн ушёл от Хулио Альберто, финт, рывок, и вот он уже в штрафной. Пас на дальнюю штангу, где Лорен опережает сразу двоих наших… и мажет. Если бы попал — был бы гол.

А так ничья, 0:0.

В раздевалке было тихо.

Игроки сидели на скамейках, пили воду, вытирали пот. Никто не разговаривал. Все понимали: первый тайм не получился. Мы владели мячом, но очень плохо распорядились этим владением. Как часто бывает, расхлябанность в последней фазе атаки подводит Барселону.

Ко мне это относится в полной мере, по такой игре нужно было забивать на пятнадцатой минуте.

Круифф курит прямо в раздевалке и говорит как раз об этом. О концентрации, внимательности и аккуратности.

Ну и о том, что нужно продолжать давить. Сосьедад может и должен рано или поздно сломаться. Нужно просто продолжать давить.

Второй тайм начался так же, как закончился первый. Мы атакуем, они обороняются. Мяч ходит по периметру их штрафной, но внутрь не проникает.

Пятидесятая минута. Шустер длинной передачей нашёл Линекера на левом фланге. Гари принял, попытался войти в штрафную. Два защитника встретили его, оттеснили к угловому флажку. Навес в центр — Горрис выбил головой.

Пятьдесят третья. Заваров получил мяч в центре, развернулся, увидел меня на правом фланге. Передача. Принимаю, иду в обводку. Гахате выбивает мяч на угловой.

Пятьдесят седьмая. Угловой. Роберто навешивает. Мигели бьёт головой — мимо. Чуть-чуть мимо.

Время шло. Минуты утекали. Ноль-ноль.

Круифф нервничал на бровке. Я видел, как он расхаживает туда-сюда, скрестив руки на груди. Он редко показывал эмоции, но сейчас было видно — он волнуется.

Шестьдесят первая минута. Только что я запорол отличный момент. Бернд и Саня вывели Линекера на ударную позицию, Гари пробил, но кипер басков снова справился.

Правда, мяч он отбил так, что тот отлетел ко мне. Дистанция плёвая, метров восемь, а ворота считай пустые. Забивай — не хочу. Но штанга, а потом кто-то из басков вынес мяч за лицевую.

Идиотская ошибка, непростительная. И если я буду бить из этой позиции пятьдесят раз, то пятьдесят раз и забью. Но сейчас что-то пошло не так, и поэтому вместо стопроцентного взятия ворот всего лишь угловой. Хотел было отправиться его подавать, но нет, я подбежал к Бернду и сказал, что хочу сделать это сам. Тот только молча кивнул, хлопнул меня по плечу и трусцой отправился в штрафную. Ну а я занял место на угловом флажке.

Судья свистит. Разбег, подача. Мяч по очень хорошей траектории летит на дальнюю штангу. Фокусы с сухими листами я в этот раз решил не делать. И там, в толчее своих и чужих, футбольный снаряд находит голову нашего капитана. Хосе Рамон выпрыгнул выше всех, он как-то даже завис в воздухе, и ударил сильно и точно в девятку.

Арконада мог спасти свою команду. Всё-таки он был достаточно близко от мяча, но удача, которая отвернулась персонально от меня несколько секунд назад, сейчас, наоборот, улыбалась Барселоне во все свои тридцать два зуба. Арконада столкнулся с Бакеро и не сумел добраться до мяча, который влетел в сетку.

1:0.

Бернабеу взорвался. Каталонский сектор превратился в бушующий океан сине-гранатовых волн. Люди прыгали, обнимались, плакали. Флаги взлетали вверх, шарфы крутились над головами.

Алешанко бежал к угловому флажку. Мы бежали за ним. Куча-мала у бровки. Я оказался где-то внизу, придавленный телами партнёров. Слышал крики, смех, ругательства на трёх языках.

Хосе Рамон Алешанко. Защитник. Капитан, легенда клуба. Всю карьеру в Барселоне. Больше четырёхсот матчей за блауграну. И вот он забивает в финале Кубка Короля после тяжёлой травмы, из-за которой пропустил две трети нынешнего сезона и по-настоящему вернулся только недавно.

Мы поднялись, побежали на свою половину. Краем глаза я видел игроков Сосьедада. Опущенные головы. Руки на бёдрах. Они отдали всё в обороне первого тайма, а теперь…

— Они побегут вперёд, — сказал Шустер, пробегая мимо. — И надо их наказать.

Он был прав.

После гола игра изменилась. Сосьедад больше не мог сидеть в обороне. Им нужен был гол. Им нужно было рисковать.

Но именно этого мы и ждали.

Пространство. Наконец-то появилось пространство. И мы этим воспользовались.

Семьдесят шестая минута.

Суньига получил мяч на правом фланге. Пошёл в обводку, пытался пройти Хулио Альберто. Хулио выждал момент, выбил мяч в подкат. Чисто, без фола.

Мяч отскочил к Заварову.

Саня поднял голову. Увидел меня на левом фланге. Длинная передача, метров на двадцать, быстрая и очень точная.

Я принял на грудь. Передо мной Горрис. Он устал, это было видно по его движениям, по глазам. Тут не надо долго думать. Пробросил мяч мимо и включил максималку. Я тоже устал, но сил явно больше. Горрис толком ничего не смог, он сзади.

А я на всех парах мчусь к штрафной. Сердце стучит, ноги уже ощутимо начинают чугунеть. Но я бегу. Когда ещё бежать, как не сейчас?

Вхожу в штрафную. Арконада вылетает из ворот. Зря, очень зря.

Удар у меня получился по такой траектории, что Арконада шансов не имел вообще.

Сетка принимает мяч в свои объятья, и это два-ноль!

Я бежал к каталонскому сектору. Руки в стороны, как крылья. Ветер бил в лицо. Трибуны ревели так, что закладывало уши. Семьдесят тысяч человек, и половина из них кричала моё имя.

— Сер-ге-ев! Сер-ге-ев!

Заваров догнал меня, повис на плечах. Потом Шустер. Потом остальные. Мы стояли у бровки, обнявшись, и смотрели на трибуны. На море сине-гранатовых флагов. На людей, которые плакали от счастья.

Два-ноль. Пятнадцать минут до конца. Кубок почти наш.

После второго гола Сосьедад как будто развалился.

Не физически — морально. Два мяча за пятнадцать минут до конца — это не приговор. Такое отыгрывалось очень много раз. Так что пока никакой катастрофы у них не было.