И рядом — совершенно безумные штуки, которые я сначала принял за ошибку.

— Это что? — спросил я Катю, указывая на фигурку человечка в характерной позе. Крестьянин в красном колпаке сидел на корточках со спущенными штанами, — на ответ я особо не надеялся, но вдруг моя жёнушка знает. Она в последнее время много изучала местную культуру.

Она засмеялась.

— Каганер. Какающий человечек. Его ставят в вертеп, в угол. На удачу.

— Ты прям экспертом у меня становишься, — улыбнулся я и обнял жену.

— Мне здесь нравится.Хочется узнать Каталонию получше

Я присмотрелся к прилавку. Каганеров было множество, и не только в традиционном крестьянском облике. Футболисты, политики, музыканты — все в одной и той же недвусмысленной позе. Я заметил фигурку в сине-гранатовой форме с номером десять и отвернулся. Надеюсь, это не я. Хотя, судя по светлым волосам фигурки — точно я.

— Слава, смотри! — Катя дёрнула меня за рукав. — Это же ты!

— Вижу, — буркнул я.

— Надо купить!

— Не надо.

Она всё равно купила. Торговец, пожилой каталонец с седыми усами, узнал меня, расплылся в улыбке и отказался брать деньги. Пришлось фотографироваться с ним и его женой.

Потом Катя набрала фигурок для вертепа — традиционных, без скатологических изысков — и мешочек с мхом, и кору пробкового дуба для пещеры, и крохотные сосны из щетины. Дома у нас уже стояла небольшая ёлка, но вертепа не было, и она решила это исправить.

— Надо же как-то интегрироваться, — сказала она серьёзно. — Если живём в Каталонии — будем праздновать как каталонцы.

— Но с оливье?

— Но с оливье. И с шубой!

Мы бродили по ярмарке часа два. Пили горячий шоколад — густой, как сметана, — макая в него churros. Слушали хор мальчиков, певших каталонские колядки у входа в собор. Смотрели, как дети колотят палками огромное деревянное полено с нарисованным лицом — гигантский кага тио, который клуб поставил для всех желающих.

Кага тио. Ещё одна традиция, которую я не понял сразу. Рождественское полено с нарисованным лицом, в красном колпаке и с приклеенными ножками. Его нужно было «кормить» каждый день — класть перед ним апельсиновые корки, хлеб, воду, — накрывать одеялом, чтобы не мёрзло, а в рождественскую ночь бить палками и петь специальную песню, чтобы оно «выкакало» подарки. Катя объяснила это с невозмутимым лицом, и я долго не мог понять, шутит она или нет.

Не шутила.

— У них вся рождественская традиция связана с этим делом, — сказала она, кивая на очередного каганера в витрине. — Странный народ. Но весёлый.

Сашка проснулся, захныкал. Катя взяла его на руки, покачала. Он затих, уставившись на огни гирлянд широко раскрытыми глазами. Первые подобные праздники в его жизни его жизни. Он, конечно, ничего не запомнит, но всё равно — это первый раз.

Барселона готовилась к празднику с какой-то детской радостью, которой я не ожидал от большого европейского города. В СССР Новый год был главным праздником — ёлка, Дед Мороз, подарки, оливье, телевизор с «Иронией судьбы», — а Рождество существовало где-то на периферии сознания, как что-то церковное, необязательное и по большому счёту запретное. Да и у нас оно вообще седьмого.

Здесь всё было наоборот. Рождество — главный праздник, семейный, тёплый. А Новый год — просто повод выпить шампанского и съесть двенадцать виноградин под бой курантов.

Футбол между тем никуда не делся.

Шестого декабря мы принимали «Реал Мурсию» на «Камп Ноу». Мурсия в том сезоне была откровенно слаба, команда из нижней части таблицы, без амбиций на что-то большее, чем выживание. И мы их просто уничтожили.

6:1.

Бернд Шустер в тот день был неудержим. Три гола, хет-трик от немца, который обычно предпочитал раздавать голевые передачи, а не забивать сам. Но в тот вечер всё летело в ворота. Его левая нога, которую он называл «волшебной», действительно творила чудеса.

Я добавил один, после комбинации с Линекером, который великодушно отдал мне мяч вместо того, чтобы бить самому. Гари тоже забил, замкнув подачу с фланга. Шестой гол положил Карраско — красивым ударом из-за пределов штрафной.

Мурсия забила один — утешительный, под конец, когда уже ничего не решалось.

После матча в раздевалке было весело. Шустер, который обычно держался особняком, принимал поздравления с несвойственной ему открытостью. Даже Круифф, наш тренер, позволил себе улыбнуться, а он улыбался нечасто.

— Так и надо, — сказал он коротко. — Слабых соперников надо добивать. Не давать им надежды.

Через неделю выезд в Сан-Себастьян, к «Реал Сосьедаду». И это был совсем другой матч.

«Реал Сосьедад» сейчас очень крепкая команда с амбициями. Их стадион «Аточа» славился горячей атмосферой, баскские болельщики умели поддержать своих. К тому же в декабре на севере Испании уже холодно и сыро — не то что солнечная Барселона. Нам с Саней Заваровым пофиг, а вот наши теплолюбивые каталонцы были не в своей тарелке

И матч получился безумным.

Мы проигрывали 1:2 к перерыву. Потом вышли и забили четыре гола за полчаса. Потом пропустили ещё два. В итоге 6:4 в нашу пользу. Десять голов в одном матче. Трибуны «Аточи» то ревели от восторга, то стонали от отчаяния, то снова ревели, американские горки эмоций.

Но главное в том матче — вернулся Заваров.

Он восстановился после травмы и вышел в стартовом составе. И сразу стало видно, как нам его не хватало. Эта химия, это понимание без слов, оно никуда не делось за недели его простоя.

Открыл счёт Мигели, головой после подачи с углового. Сосьедад быстро отыгрался и вышел вперёд. А потом начался наш концерт.

Штрафной с двадцати пяти метров, я пробил в дальний угол, вратарь только проводил мяч взглядом. Думал что я ударил в молоко. Бооольшая ошибка 2:2!

Пенальти за снос Заварова в штрафной, Саша сам реализовал, хладнокровно разведя кипера и мяч по разным углам. 3:2.

Затем Саша вывел меня один на один, идеальный разрезающий пас между защитниками, я принял в касание пробил точно в левую девять. Четыре!

Ещё один выход один на один, снова передача от Заварова, и снова гол. 5:2. Хет-трик.

Сосьедад огрызнулся двумя голами, сделав счёт нервным — 5:4. Но в конце я нашёл Сашу на линии штрафной, он развернулся и ударил! Дубль. 6:4. Финальный свисток. Финальный гейм за нами.

После матча журналисты спрашивали про нашу связку. Я отвечал что-то про командное взаимодействие, про понимание партнёра, про тренировки. Стандартные фразы. Но правда была проще: мы с Сашкой просто чувствовали друг друга на поле. Это нельзя натренировать оно или есть, или нет. У нас было.

Двадцатого декабря — последний матч года, дома с «Вальядолидом». Снова победа, снова перестрелка: 5:4. И снова безумный счёт, девять банок на двоих!

Но в этом матче мы с Заваровым вдруг замолчали. В протоколе звенящая тишина. Ни меня ни его. Зато голевые передачи, все пять, наши.

Саша буквально нарисовал хет-трик для Линекера. Три мяча Гари забил из пределов вратарской, и все три просто подставляя ногу после идеальных передач Заварова. Потом над ним шутили что из таких положений может даже дерево не промахнётся. Гарри же отшучивался что это дерево сначал нужно посадить в нужное место

Я отдал на Шустера. Бернд снова был в ударе, забил красивым ударом в одно касание. И на Карраско, тот замкнул прострел с фланга.

Пять голов, пять голевых передач от советских игроков. Круифф после матча качал головой:

— Вы двое — это что-то особенное. Не знаю, в чём секрет, но работает.

Секрета не было. Просто два человека, которые говорят на одном футбольном языке.

Двадцать четвёртого декабря — Noche Buena, Святой вечер.

В Испании это семейный праздник, главнее Нового года. Каталонцы собираются за столом, едят, пьют, разговаривают до глубокой ночи. Потом идут на полуночную мессу. Для них это важно. Для нас — нет.

Мы — советские люди. католическое рождество для нас ничего не значит. В СССР главный праздник это Новый год. Ёлка, шампанское, куранты, оливье, «Ирония судьбы» 'Морозко. А Рождество это что-то из книжек про дореволюционную Россию. Или из западных фильмов.