— Месье Сергеев, присаживайтесь, пожалуйста.

Визажистка начала работать. Легкая пудра, чтобы убрать блеск кожи при съемке. Стилист поправил мои волосы, подобрал одежду — спортивная форма Барселоны, чистая, выглаженная.

— Отлично. Теперь на съемочную площадку.

Фотограф, седой француз лет шестидесяти с бородой, был профессионалом. Он не просил улыбаться каждые пять секунд, не суетился. Просто ставил меня в нужные позы, смотрел в видоискатель, щелкал затвором.

— Встаньте здесь. Мяч в руки. Смотрите в камеру. Хорошо.

Щелчок.

— Теперь профиль. Мяч к груди. Взгляд вверх. Отлично.

Щелчок.

— Теперь с продукцией. Вот бутылка молока. Держите естественно. Улыбнитесь. Не широко. Спокойно. Вот так. Превосходно.

Щелчок, щелчок, щелчок.

Час пролетел незаметно. Сменили одежду, теперь просто футболка Барселоны, джинсы. Потом тренировочный костюм. Потом снова форма.

— Теперь видео.

Сценарий был простой. Я выхожу на поле, набиваю мяч, делаю финт, бью по воротам. Гол. Радуюсь. Потом крупный план — достаю из сумки йогурт Даноне, открываю, пробую, улыбаюсь.

— Даноне. Сила чемпионов.

Одна фраза. На французском, на испанском, на английском. Дублей пятнадцать, пока режиссер не остался доволен.

К двум часам съемка закончилась.

— Спасибо, месье Сергеев. Материал отличный. Мы начнем монтаж сегодня же.

Дюбуа пригласил на обед.

— У нас забронирован столик в Ле Жюль Верн. Ресторан на Эйфелевой башне. Лучшая кухня Парижа. Присоединитесь?

Я посмотрел на часы. Половина третьего. У меня было время.

— С удовольствием. Но сначала мне нужно заехать по магазинам. Подарки для семьи.

— Конечно, — кивнул Дюбуа. — Водитель отвезет вас, куда скажете. А к ужину мы пригласили редактора Франс Футбол. Жак Тибер хотел бы взять у вас интервью. Надеюсь, вы не против?

— Нет, все в порядке.

— Отлично. Тогда встречаемся в восемь вечера в ресторане. Водитель заберет вас в половине восьмого.

Мерседес остановился на улице Сент-Оноре.

Витрины сияли. Картье, Шанель, Эрмес, Ван Клиф энд Арпелс, Диор, Луи Виттон. Бутики выстроились один за другим, фасады отполированы до блеска.

Я вышел из машины.

— Подождите здесь. Я вернусь через час-полтора.

Водитель кивнул.

Я зашел в Картье. Дверь открыл охранник в костюме. Внутри тихо, прохладно, запах дорогого парфюма.

За стойкой стоял консультант — мужчина лет пятидесяти в безупречном костюме, волосы зачесаны назад, тонкие очки на носу.

— Добрый день, месье. Чем могу помочь?

Его английский был с сильным французским акцентом, но понятный.

— Я ищу подарок для жены. Украшение. Белое золото, бриллианты.

Он посмотрел на меня внимательно. Оценивающе. Одежда, часы на руке, уверенность в голосе. Я видел, как он принимает решение — этот клиент может позволить себе дорогие вещи.

— Разумеется. Прошу за мной.

Он провел меня вглубь магазина. Витрины с ювелирными изделиями, мягкое освещение подчеркивает блеск камней. Ожерелья, браслеты, серьги, кольца.

— Вот наша новая коллекция.

Он достал из витрины ожерелье.

— Белое золото восемнадцати каратов. Бриллианты чистоты VVS1, огранка идеальная. Ручная работа наших мастеров. Каждый камень подобран индивидуально.

Я взял ожерелье. Легкое, изящное, бриллианты переливались в свете.

— Сколько?

— Девяносто тысяч франков, сэр.

Он произнес эту сумму спокойно, без паузы. Для него это обычная цена.

— Беру.

Ни секунды колебания. Консультант даже бровью не повел.

— Прекрасный выбор, сэр. Вашей супруге очень повезет. Могу показать что-то еще?

— Да. Браслет. Тоже белое золото. Попроще, но качественное. Для матери.

Он кивнул, открыл другую витрину.

— Вот этот вариант. Белое золото, классический дизайн, небольшие бриллианты по всей длине. Элегантно и сдержанно. Тридцать тысяч франков.

— Подойдет. Беру.

— Отлично. Что-то еще?

— Серьги. С бриллиантами. Для сестры. В районе восемнадцати тысяч.

Он достал несколько пар, я выбрал самые простые по дизайну, но с крупными камнями.

— И запонки. Золото. Для мужчины. Классика.

— Разумеется.

Через десять минут на прилавке лежало четыре коробочки Картье.

— Итого триста шестнадцать тысяч восемьсот франков, сэр. Будете оплачивать картой или наличными?

— Наличными

— Спасибо за покупку, сэр. Позвольте красиво упаковать.

Он исчез в подсобном помещении. Вернулся через пять минут с большим пакетом Картье — красный, фирменный, с ручками из витого шнура. Внутри четыре коробки, каждая обернута лентой.

— Приятно было иметь с вами дело, сэр. Будем рады видеть вас снова.

Я вышел на улицу. Пакет Картье в руке.

Следующая остановка — винный бутик на Рю де ла Пэ. Небольшой магазин, но ассортимент впечатляющий. Полки от пола до потолка, бутылки за стеклом, кондиционер поддерживает нужную температуру.

Продавец — пожилой мужчина с седыми усами — встретил меня у входа.

— Добрый день, месье. Что ищете?

— Кальвадос. Коллекционный. Сорок лет выдержки.

Он кивнул, провел к дальней полке.

— У нас есть Кальвадос Пеи д’Ож 1947 года. Сорок лет выдержки, дубовая бочка, ограниченная серия. Одна из лучших в мире. Двадцать четыре тысячи франков за бутылку.

— Беру. И коньяк. Курвуазье XO Империал.

— Отличный выбор. Десять тысяч восемьсот.

Он упаковал бутылки в деревянные коробки с соломой внутри, потом в фирменные пакеты.

Дальше фотомагазин на Елисейских полях. Большой, три этажа, все возможные модели камер и объективов.

Консультант — молодой парень лет двадцати пяти, явно фанат фототехники — загорелся, когда я спросил про профессиональные камеры.

— У вас есть Никон F4? Новая модель, только вышла?

— Конечно! Вот она. Топовая камера. Электроника, автофокус, моторная протяжка пленки, защита от влаги. Профессиональный уровень. Фотографы Нэшнл Джиогрэфик ею пользуются.

Он доставал камеру из витрины, показывал, объяснял функции. Я слушал вполуха.

— Сколько?

— Пятнадцать тысяч франков. С базовым объективом.

— Беру. И дополнительный объектив. Портретный.

— Никкор 85 мм f/1.4. Лучший портретник на рынке. Девять тысяч.

— Хорошо.

Двадцать четыре тысячи за камеру и объектив. Для отца. Он любит фотографировать, у него дома альбомы со старыми снимками. Теперь у него будет профессиональная техника.

И последнее часы.

Я дошел до Вандомской площади. Бушерон, Пьяже, Бреге. Элитные часовые бутики, каждый произведение искусства.

Я зашел в Брегет. Тихо, приглушенный свет, толстые ковры под ногами. За стойкой консультант — пожилой господин с седыми усами, костюм-тройка, карманные часы на цепочке.

— Добрый день, месье. Чем могу помочь?

— Мужские часы. Классические. Механические. Лучшее, что у вас есть.

Он улыбнулся.

— Вы пришли в правильное место, месье. Брегет это эталон часового искусства с 1775 года. Прошу сюда.

Он провел меня к витрине. Внутри часы, каждые шедевр. Гильошированные циферблаты, тонкие стрелки, механизмы видны сквозь прозрачные задние крышки.

— Вот наша модель Классик. Желтое золото 18 карат, механизм с ручным заводом, гильошированный циферблат, сапфировое стекло. Запас хода сорок часов. Классика в чистом виде.

Он достал часы, положил на бархатную подушечку. Я взял их. Тяжелые, качественные, каждая деталь продумана.

— Сколько?

— Сто шестьдесят восемь тысяч франков, месье.

Ни тени сомнения в его голосе. Для него это нормальная цена за нормальный товар.

— Беру.

— Прекрасный выбор, месье. Позвольте подготовить документы.

Через двадцать минут я вышел с еще одним пакетом. Бреге Классик для отца. За все. За поддержку, за веру, за завод, за Фаворит, за то, что никогда не сомневался.

Водитель помог сложить все пакеты в багажник. Картье, вино, фототехника, Бреге. Итого больше пятисот тысяч франков за три часа.