-Как же отец назвал это чудо? -поинтересовался Иван, нисколько не сомневаясь, что и для этой тайны у его великого отца есть своё слово.
-Пневма, -поведал Леонардо. -От слова «дыхание» или «дух» - сжатый воздух, дающий движение и оживляющий мёртвую груду металла. Пневматика – так назвал Государь сиё чудо когда я пришёл к нему со смутными идеями и жалкими набросками мнясь будто открыл новое и неизведанное, но он уже знал про всё и растолковал мне до мелочей те тайны которые я только сумел было ухватить за самый хвост.
-Отец – великий человек, -подтвердил цесаревич.
-Человек ли? -усмехнулся мастер. -Если бы он сказал, что ангел божий, то я бы без сомнений поверил ему. Если бы назвался богом, то клянусь, что я стал бы самым истовым и верным его поклонником. Но он упрямо называет себя человеком и мне остаётся только склонить голову и согласиться с этим его решением.
-Расскажи мне больше про доспех, -попросил Иван Молодой. -Надолго ли хватает сжатого воздуха? Что будет если он закончится?
-Увы ненадолго, -признал Леонардо. -Я не смог подобрать материал, в котором можно было бы хранить больше воздуха. Чем сильнее он сжат, тем больше стремится освободиться и при каком-то пределе разрывает даже самые прочные хранилища. Поэтому его объём невелик и мастерство витязя будет во многом определяться его умением грамотно и в нужный момент использовать невеликие запасы. Когда же пневма закончится, доспех всё ещё останется боеспособен, но уже не будет иметь возможности ускорять движения с помощью пневмы, усиливать ею удары или двигать дополнительными конечностями иначе чем в ручном режиме и по очереди.
-Неужели ты сам придумал? -восхитился цесаревич.
-Что-то придумал. Что-то подсказал Государь. Те же доспехи уже применялись им в битве за Тульскую крепость, я лишь перераспределил их вес чтобы он упирался в землю, а не давили на плечи витязя. Доспехи стали более мобильны, но всё ещё не могут действовать самостоятельно, в отдалении от баз поддержки. А небесные ладьи и есть прекрасные базы поддержки, где техники смогут чинить доспехи между битвами и сжимать воздух перед боем так как хранить его долгое время сжатым пока не получается. Мы, мастера, даём тебе, цесаревич, могучее оружие, но использовать его нужно будет правильно, там и тогда, когда это возможно и необходимо.
-Я понимаю, -кивнул Иван Молодой. -Это единственный опытный экземпляр или есть ещё?
-Есть и ещё. Мы доведём их до ума в самое скорое время и начнём делать новые, -пообещал Леонардо. -Также я подготовлю мастеров и помощников чтобы они могли прямо на борту воздушных судов чинить броню и обслуживать её. Тебя прошу найти храбрецов готовых заключить своё тело в железо и научиться управлять доспехами. Это не просто. Учиться придётся много.
-Мнится, что науку управления дивным доспехом воины будут постигать с удовольствием. Я и сам бы хотел, -попросил цесаревич.
Леонардо хотел было возразить, но Иван Молодой предвосхитил возможные возражения: -С отцом поговорю сам. Уверен, он даст добро.
***
Марья Петровна открыла глаза и сладко потянулась как после долгого-долгого сна.
Как же она так уснула? -задумалась девушка.
Что-то беспокоило. Может быть тот страшный сон когда её схватило какое-то чудовище и прыгало с ней с крыши на крышу убегая из Москвы, а потом её долго везли прочь сначала в повозке, потом на корабле постоянно давая вместе с едой какое-то сонное зелье от которого она и другие пленники спали по пятнадцать – двадцать часов в сутки. Удивительно муторный и неприятный сон. Но почему-то на редкость подробный. И, в отличии от обычного сна, который забываешь в течении нескольких минут после пробуждения, этот, наоборот, обрастал дополнительными деталями и совсем не хотел забываться.
А где она, собственно говоря, находится?
Марья оглянулась поняв, что очнулась в какой-то нише, выдолбленной в камне. На дне плескалась густая жидкость. Не много, где-то два или три сантиметра. Кроме того, жидкость была тёплой и, почему-то, создавала ощущение покоя и безопасности. Лежать в ней было весьма приятно.
Подняв глаза, девушка ожидал увидеть потолок пещеры, но вместо этого вид сверху ограничивал сложенный из крупных, плохо обтёсанных камней свод. Она села и только тогда обнаружила что полностью обнажена. Впрочем, это уже не пугало. Почему-то очнувшись в таком странном месте, Марья не испытывала того страха, какой, по её мнению, должна была бы испытывать. Она чувствовала сильное недоумение и лёгкое любопытство, а вот страха, как такового, не было. Разве только создавалось странное ощущение будто ей нужно встать и куда-то идти. Как будто её кто-то позвал, но она забыла об этом и осталось только подсознательное чувство что её кто-то ждёт и что нет необходимости оставаться здесь излишне долго.
Марья встала, выпрямившись во весь рост. Подвальное помещение, где она очнулась оказалось не таким большим, каким могло показаться с положения лёжа. Небольшая келья с выдолбленной в полу ямой, где она до этого лежала. Пол – утрамбованная до каменной твёрдости земля. Потолок – каменный, грубо сложенный. Стены тоже каменные. Из всей мебели одна только старая деревянная дверь.
-Почему я вижу? -поразилась Марья, вертя головой. Никаких источников освещения вокруг не имелось, но она была полностью уверена, что вокруг неё пустое пространство, ограниченное кольцом стен и дверь.
Безошибочно протянув руку, коснулась крепких досок. Толкнула, открывая незапертую дверь и вышла в коридор. Здесь тоже не имелось никакого освещения, но она каким-то образом поняла, что коридор идёт прямо на полсотни метров и в обе стороны от него расходятся двери ведущие в такие же кельи как у неё. Некоторые из них заперты, но парочка открыта и в каждой открытой тоже выкопана в полу яма в человеческий рост. Это месть могло бы быть тюрьмой, но не имелось решёток, да и стражники отсутствовали. Пустые ямы напоминали могилы, но думать об этом было неприятно, и она приказала себе не думать про них.
Ей следовало идти дальше по коридору и вверх по лестнице из выщербленных ступеней. Откуда-то Марья знала, что именно там её ожидает… кто? Неизвестно. Но то, что её ждут она была полностью уверена. Да и что ещё оставалось делать? Она пошла к выходу из каменного мешка. Босые ступни касались холодного камня, казалось, никогда не видевшего солнца. Наверное, он был холодным. Как и воздух в подземелье. Но Марье не было холодно.
Большие двери из той же крепкой, окаменевшей от времени древесины с вставленным в неё кольцом. Потянув за кольцо, Марья открыла их и тут впервые увидела свет и смогла разглядеть новое помещение. Как она видела в темноте за закрытыми дверями оставалось непонятно.
Свет издавали две масляные лампы на полу, у ног тех, кто явно ожидал её пробуждения, встречая. Дёрганный, неровный свет скорее мешал, чем помогал. Он отбрасывал двигающиеся и, словно бы живущие сами по себе, тени путая их с реально существующими объектами.
Впереди стояла красивая женщина в дорогих одеждах. Её голову венчала корона, а сама она с лёгким интересом наблюдала за разглядывающей её Марьей.
По обе стороны от женщины стояли двое мужчин. И если стоящий слева, в целом, похож на человека с хмурым, недовольным лицом. То справа и чуть за спиной особы в короне находилось настоящее чудовище – огромное, серое, с руками толщиной с дерево, пальцами длинной с кинжал и зубами, не помещающимися в пасти такого размера что в ней легко поместилась бы чья-нибудь голова. Кроме того, у серого чудовища за спиной виднелся объёмный горб, но оно не казалось ссутулившимся или больным. Напротив: эта мощь заключённая в камнеподобном теле, эти блестящие в неровном свете клыки, зубы и когти казались чем-то удивительно соразмерным и даже, в каком-то смысле, красивым.
Марья вспомнила что подобные чудовища похитили и несли её во сне. Получается это был не сон?
-Наконец ты пришла в себя, -заговорила женщина в короне. -Это прекрасно. Я было начала опасаться, что процесс трансформации мог сбиться.
