-А ну слезай, балагур! -приказал командир стражи, когда стрельцы наконец прошли сквозь толпу и окружили прилавок с выступающем на нём пророком.

Толпа заволновалась. Послышались крики «произвол», «божьего человека» и совсем уж крамольное «московский нехристь опять правоверных хватает!».

Стрельцы подняли было огнебои с насаженными на них штыками, но пока развернули в сторону толпы прикладами готовые дать по зубам любому, кто посмеет оскорбить царскую власть словом или делом. Но разве поймёшь кто выкрикнул крамолу? Уже несколько лет как царь Иван отвоевал у поляков Киев, а всё одно недобитая шляхта никак не успокоится и пытается взбаламутить народ.

-Если ты пророк, то должен точно знать, что будет дальше, -с улыбкой сказал командир стрельцов уличному оратору. Но ответ его удивил.

Вместо попыток оправдаться, угрожать или попытаться выдать себя за кого-нибудь другого, пророк согласно наклонил голову: -Конечно я знаю.

-Может быть ты и это предвидел? -рассмеялся один из стрельцов отвешивая самозванному пророку крепкий подзатыльник.

-Николай! – одёрнул его командир.

Упавший было пророк поднялся, доставая что-то из кармана. Командир напрягся, предполагая, что это может быть оружие. Но нет, в руке у убогого лишь сложенный в несколько раз клочок бумаги который он сунул в руки командиру стрельцов.

-Уводите его! Расходитесь!

Толпа довольно быстро поредела и исчезла как не было. Городская площадь зажила своей привычной жизнью.

-А ну подойди сюда, Николай, -приказал командир. -За самовольные действия лишаю тебя жалования за день, понятно?

-Понятно, -хмуро кивнул стрелец.

-Вот ещё, посмотри, -командир протянул стрельцу замызганный листок с надорванным краем, где довольно умело нарисовано как стрелец в красном кафтане, в окружении других стрельцов, отвешивает оплеуху человеку похожему на взятого ими в плен пророка.

-Так это… -растерянно протянул стрелец. -Он ведь специально сам мне под руку полез! А таких рисунков у него, наверняка, ещё штук десять на все случаи жизни по карманам распихано. У-у-у, шельма!

-Может и так, -согласился командир, рассматривая оторванную пуговицу на кафтане подчинённого, третью сверху. И вот что удивительно: на рисунке у стрельца, распустившего руки, тоже не хватало чёрных точек, изображавших крупные деревянные пуговицы. Пробел имелся как раз на месте третьей с верху. Какое удивительное совпадение.

-На два дня тебя жалования лишаю, -добавил командир. -За то, что своим расхристанным видом порочишь гордое звание стрельца. Пуговицу наконец пришей!

-Сегодня же пришью! -отрапортовал ещё сильнее погрустневший стрелец.

***

Великая небесная армада – целых пять боевых дирижаблей готовилась к дальнему боевому походу.

Вести полномасштабную войну с Мехмедом Вторым на земле у царя Ивана не оставалось ни людей, ни сил, ни средств, ни времени. Великое благо что османе сейчас погрязли в войне со Священной Римской Империей и временно вынужденно забыли про Русь. Но Царь Иван ничего не забыл.

Задумка с дирижаблем, единственная что полностью, без всяких оговорок, удалась и прекрасно показала себя, была отмасштабирована и размножена. Единственный опытный образец воспроизвели ещё несколько раз и сейчас, на фоне более крупных собратьев в конструкции которых учтены все выявленные в ходе эксплуатации недостатки, дирижабль-первопроходец смотрелся бедным родственником, которому вечно не хватало каши и потому он вырос самым хилым и маленьким в семье.

Ивану Третьему удалось меньше чем за год, почти на пустом месте, создать новую отдельную отрасль. Центром авиастроения стал ремесленный городок Переславль-Залесский. Почти все городские ремесленники так или иначе работали на создание воздушного флота. Там же открыли училище для небесных стрельцов, где их тренировали прыгать в пустоту имея за плечами лишь ладно сидевший парашют да веру в русского царя и, немного, в господа бога. В Переславль-Залесском тренировались ракетчики, снаряжая и пуская огненные стрелы. Пушки были слишком тяжелы, да и избыточны так как почти с тем же успехом, вместо того чтобы метать ядра, можно был сбрасывать бомбы прямо на вражеские головы. Основным вооружением небесных ладьей решено сделать ракеты. Они относительно лёгкие, не слишком точные, но выпущенные в достаточном количестве не требуют тщательного прицеливания. Предвосхищая что рано или поздно что-то подобное его боевым дирижаблям появится и у других стран, Иван Третий заранее искал оружие пригодное для воздушного боя. Огненные стрелы или ракеты, как следом за царём повторяло его ближайшее окружение, виделись в моменте лучшим из возможных решений и для войны в воздухе и для уничтожения целей на земле.

Пять воздушных кораблей готовились отправляться в поход. Командующим назначен цесаревич Иван Молодой. Он как с самого начала влюбился в летающий корабль, так и не собирался изменять своей всепоглощающей страсти. Новые дирижабли названы по городам: Новгород, Тверь, Киев и, наконец, красавица Москва. Теряющийся на фоне превосходящих его размерами младших братьев, первый экспериментальный дирижабль «Перст Судьбы» продолжал нести службу. Всего, суммарно, небесные корабли вмещали около трёх сотен небесных стрельцов. Вроде бы немного, но неожиданно появившийся из ниоткуда, буквальным образом «упавшие с неба», они могли захватить любой город, где не были размещены дополнительные войска, а надеющаяся на крепкие стены стража не готова к нападению изнутри.

Целью собранной воздушной армады царь объявил Кафу, Солхат, Судак и Ак-Мечеть – важные города Крымского ханства, ставшего вассалом Османской Империи.

Понимая, что без поддержки с земли небесные корабли смогу разве что отбомбиться по чужим городам, по следам воздушной армады вышло наземное войско в три тысячи конных и пять тысяч стрельцов. Чтобы ускорить движение из артиллерии были только ракетные конки для запуска огненных стрел. Пушки с собой взяли только самые лёгкие. Такими серьёзную крепостную стену не разбить. Но их и не планировалось разбивать пушками.

Получив от отца подробные инструкции в зависимости от того, как обернутся дела, Иван Молодой повёл воздушную флотилию на Крым. День их вылета обернулся стихийным праздником. Узнав об этом, царь приказал выкатить на площади городов бочки вина и раздавать всем желающим с условием чтобы перед тем, как пить каждый желал бы цесаревичу удачи или проклинал поганого султана Мехмеда Второго. В тот день, да и почти в каждый последующий, во всех трактирах провозглашались здравницы в честь отважного цесаревича и пожелания ему воинской удачи. Появилось даже устойчивое выражение «пожелать здоровья цесаревичу», что означало выпить за его здравие не менее одной чарки и обаятельно только креплённого вина.

***

В день, когда бесконечную синеву осеннего неба разрезали серые громады поднимающихся воздушных шаров, под которыми болтались вытянутые, будто настоящие речные галеры, гондолы небесных кораблей, царица София изволила принимать в личных покоях тайную гостью.

На улицах, вокруг выкаченных из царских запасов бочек дармового вина, ломались кружки от сильных ударов и не утихали здравницы в честь молодого цесаревича. А в женском крыле дворца отведённым под личные покои царицы Софии было покойно и тихо. Горели свечи. Тускло блестело золото на иконах. Слёзы богородицы падали серебряным дождём. Тяжёлое золотое блюдо, дурно сделанное, словно расплющенный горшок с непропорционально толстыми ручками, стояло на столе. На блюде лежали нарезанные фрукты, но царица не смотрела на них. Ожидая гостью, она отдыхала, прикрыв глаза.

Гостья вошла незаметно и тихо. Но всё же приоткрытая на мгновение дверь заставила дёрнуться огни свечей от внезапного, пусть и лёгкого, сквозняка.

Софья спросила: -Тебя кто-нибудь видел?

-Никак нет, я была осторожна, -закутанная в платок так, что видны только глаза, гостья покачала головой.

-Хорошо, садись. Ты голодна?