Но здесь, в далёкой Руси, Софья увидела в лице русского царя подлинного льва. Нет, не льва! Здесь она встретила дракона – того, перед кем преклоняются львы.

Софью уже не удивило, когда будущий супруг довольно подробно рассказал ей её прошлое и, самое удивительное, предположительное будущее. Причём он говорил так, будто не выдумывал, не просчитывал, а действительно знал то, что будет.

-Сейчас ты стоишь на краю обрыва, -сказал ей русский царь и предупредил. -Осторожнее. Смотри не оступись.

-Что будет если я… оступлюсь? -спросила Софья.

Царь смотрел на неё, будто раздумывая нужно ли ей знать и всё-таки начал говорить: -У тебя будет двенадцать детей: пять сыновей и семь дочек. Восемь из них выживут, четверо умрут в детском возрасте. Старшего сына назовём Василием. После меня именно он примет престол.

-Как же твой старший сын, Иван Молодой? -удивилась царевна.

-Ты его отравишь, -спокойно сказал царь. -Не скоро, через три десятка лет. Не перебивай, слушай дальше. Наш сын, Василий, будет хорошим правителем. Не выдающимся, но хорошим. Он не растеряет и даже прирастит моё наследство. У него родится двое детей, причём второй его сын родится глухонемым. Первый же, названный в мою честь, Иваном – станет великим правителем. Настолько великим, что потомки и через пять сотен лет будут звать его не иначе как Иван Грозный.

Его уверенный голос заставлял Софью дрожать. Прикрыв рот руками, она шёпотом вопросила: -Откуда ты знаешь будущее?

-Этого будущего больше нет, -ответил царь. -Я уничтожил его. Но возможно другое будущее, в котором у тебя будет иная судьба и она сейчас зависит от твоих слов.

Поражённая царским откровением, византийская царевна молчала не в силах вымолвить ни слова.

-Посмотри на меня, -приказал Иван Третий.

Она неловко подняла взгляд. Тьма столкнулась со льдом. Бездонные провалы её очей с холодной чистотой и прозрачной глубиной его глаз. Древняя, почти выдохнувшаяся кровь правителей Византии с чем-то, чему не было ни названия, ни описания.

-Так что ты скажешь?

Она не могла говорить. Вместо этого Софья опустилась на колени перед будущим мужем и, словно корону на царствование, водрузила его ладонь себе на голову.

Томительные удары сердца – оглушительные, словно колокола.

-Я принимаю твою верность, -признал царь, убирая ладонь с её головы и позволяя выпрямиться.

На этом закончилась их первый длительный разговор наедине. Разве только на прощание, Иван Третий сказал: -Не забывай моих слов. Ты ещё очень молода и перед твоими ногами лежит длинная дорога. Но если однажды оступишься, то второго шанса даже не проси. Его не будет.

-Да, мой царь, -поклонилась Софья.

Она никогда и ничего не боялась так отчаянно как в тот день своего будущего супруга, точнее его странного, невозможного послезнания и пронзительного взгляда. Даже когда пал Константинополь, а вместе с ней вся её прошлая жизнь, маленькая Софья боялась не так сильно, как в день первой длительной беседы наедине с русским царём. И вот какое удивительное дело – византийские правители всегда ценили и любили силу. А царь Иван был не просто силён, он, казалось, воплощал всепобеждающую силу, основанную не только на грубой мощи, но и на уме, на знании и так далее. И Софья влюбилась.

Её супругу требовалась верность, и она стала вернейшим его вассалом.

Когда сражение при Венёве призванное показать всему миру силу русского оружия окончилось если не провалом, то чем-то близком к этому, спокойный и казавшийся всезнающим царь впервые, на памяти Софьи, вспылил. Оставшись наедине с супругой, он вслух проклинал султана Мехмеда грозя засунуть его обратно в ту проклятую линию вероятностей откуда он вылез и навсегда заколотить крышку гвоздями.

Но прежде, чем что-то делать с вероятностными линиями – чем бы они не являлись на самом деле, сначала следовало остановить армию Мурад-паши.

Тульская крепость встанет ему преградой только до подхода пополнения. Дать ещё одно решительное сражение не хватало сил. Тем более, что паровые танки, на которых возлагалась большие надежды, больше не являлись сюрпризом для османской армии. Да и все действующие модели остались там, под Венёвом. Можно попробовать наклепать новых, но сколько успеешь их сделать? Мощное, хорошее оружие, но, отнюдь, не решающее. Разумнее сосредоточиться на производстве так хорошо показавших себя дирижаблей. Вот против небесных кораблей Мурад-паша ещё не придумал действующего средства. Но дирижабль, на данный момент – сверхтехнологичный продукт и создать хотя бы один дополнительный небесный корабль очень не просто. Хотя работы, конечно, ведутся.

-Послушай меня, муж мой, -предложила царевна. -Если не можешь разбить армию в бою, то сделай так чтобы она сама уничтожила себя.

Царь усмехнулся: -И как это сделать в практическом плане?

-Древний византийский полководец, отступая, приказал найти ему больных, но выглядевших здоровыми, животных и воины неприятеля зажарили их и съели. Он отравлял колодцы бросая в них туши мёртвых, предварительно полежавших на солнце, лошадей. Он заставлял больных людей кутаться и тереться о дорогие ткани и носить роскошные одежды, а после оставлял эти одежды в домах, чтобы воины неприятеля непременно нашли их при разграблении. Так он сумел вызвать болезни во вражеском войске и значительно ослабить его.

-Средневековая биологическая война, -прищурился Иван Третий. -Неплохо придумано, любовь моя. Но биологическое оружие это палка о двух концах.

-Ты как всегда прав, муж мой, -склонила голову царевна Софья. -После его действий в империи вспыхнула эпидемия, выкосившая население нескольких провинций. Ущерб был огромен. Но и армия неприятеля была всё же разбита.

Получив пищу для размышлений, царь тут же принялся развивать идею: -Ввести строгие профилактические меры. Лучше всего вводить их от лица церкви. Вероятность распространения эпидемии может быть значительно снижена.

-Всё в руках Господа, -скромно признала Софья.

-Ошибаешься, -неожиданно возразил Иван Третий. -Господь уже давно сделал своё дело создав «penicillium notatum».

-Что это? Не понимаю.

-Гарантия того, что заболеют и умрут наши враги, но не мы. У палки останется всего один конец и надо будет постараться заточить его поострее.

Её царственный супруг часто говорил непонятные вещи. Изредка он объяснял их, если у него имелось на тот момент подходящее настроение. Чаще нет - не хватало времени в потоке иных дел или новая идея захватывала всё его деятельное существо и требовала немедленного воплощения. Но главное, что муж воспрянул духом. Он снова знал, что следует делать, даже если она не до конца понимала весь его план. Софье этого было довольно. Теперь она уверена: непобедимая османская армия будет непременно разбита несмотря на все хитрости и планы султана Мехмеда.

А как может быть иначе?

Если её супругу, русскому царю, равно открыты и прошлое, и будущее.

***

Шли дни странной осады Тульской крепости войском Хаса Мурад-паши. Странная осада – когда он словно встал перед первыми серьёзными укреплениями и иногда, не особенно и пытаясь, пробовал их на ощупь. Изредка случались стычки между летучими отрядами дружинников нападающих на фуражирные команды Мурад-паши. Иной раз дружинники полностью вырезали команды фуражиров. Случалось, что попадали в хитро организованные засады и отходили с потерями. Сам Мурад-паша предпочитал сидеть в укреплённом лагере, как можно реже выходить из него и упорно ждать подкрепление прежде, чем переходить к активным действиям.

При этом заблокированная с одной стороны Тульская крепость вполне имела свободный проезд с противоположенной её стороны. Случалось, что там безобразничали уже османские летучие отряды, но хорошее охранение гарантировало что караван доберётся до крепости или из неё без дополнительных приключений.

Конкретно для Леонардо, дни импровизированной осады оказались крайне интересными и насыщенными. Занятия с царём участились и очарование новой тайны, ещё одной грани бесконечного кристалла познания, полностью захватили его. Мастер не особенно запоминал, где спал и что ел в эти дни. Помнил, как Мишка пытался вытащить его на тренировку «позвенеть клинками, но Леонардо только отмахивался от друга продолжая работать над записями в тетради. Запомнилась тревога ночного нападения, когда османе пытались пробраться в крепость тайком, но их заметили и отогнали, правда перебудив при этом всё население крепости.