***

Джан Батиста делла Вольпе обозревал стрелецкие порядки – ровные коробочки, усеивающие поле боя. Десятки тысяч человек, огромная сила. А если вспомнить что все они, до последнего человека, вооружены как минимум однозарядными огнебоями, то и вовсе становится непонятно на что рассчитывают османы. Одурманенные чёрным колдовством степняки бросаются в бой без раздумий и это помогло им захватить несколько десятков пушечных орудий не успевших уйти из лесных засад. Но и потери они несут просто опустошающие. Собранная османами орда велика, однако отнюдь не бесконечна. И здесь, на подходах к городку Венёва она найдёт свой неизбежный конец.

Утро выдалось холодное и ветреное. Прямо не скажешь, что весна стоит в самом разгаре. Солнце прячется под тучами, еле выглядывает. Дождя бы не пошло. Сражаться в дождь самое последнее дело.

С противоположенной стороны строятся татары и ногайцы. Сколько их осталось? Половина? Три-четверти от начального числа? Всё равно это десятки и десятки тысяч. Плюс видны полки янычар – отборных османских воинов тоже вооружённых огнебоем. Вроде их огнебои похуже чем у русских стрельцов, но кто его на самом деле знает? А если даже и похуже, то трофейных они захватили несколько тысяч, поэтому строит держать в уме, что огневая мощь у янычар не хуже чум у стрельцов.

Приложив к глазу подзорную трубу, Джан Батиста нашёл в небе воздушный корабль. Тот заранее поднялся в небо и цветными флажками передавал всё, что видел. Это должно было помешать османам устроить какой-нибудь поганый сюрприз в их обычном духе. Пока всё оставалось спокойно. С небесного корабля передавали что вражеская армия не предпринимает хитрых манёвров и тоже готовится к сражению. А значит сила против силы, правда против правды и всё в руках Господа и, немного, в человеческих руках тоже.

Османы всё-таки схитрили, подожгли оставшуюся с зимы сухую траву чтобы дым от неё мешал стрельцам целится. Прямо сквозь огненный пал, каким-то образом усмирив своих лошадей, хлынула орда. Степняки на ходу стреляли из луков. И, хотя, ни о какой точности прицельной стрельбы на полном скаку нельзя было говорить, но общее количество выпущенных стрел впечатляло.

Стрельцы закрылись щитами. Чётная и нечётные шеренги привычно менялись. Пока одни целились и стреляли, другие прикрывали их щитами от стрел, перезаряжались сами и, по команде командиров, менялись. С крепостных стен Венёва было хорошо видно, как хлынувшая вперёд орда будто стачивалась после каждого залпа. Но следующие шли по телам упавших. Кони, такие же безумные как люди, перепрыгивали через павших лошадей и не боялись ни дыма, ни горящей под копытами травы.

Вот, сейчас, конная лава ударит в тонкие полоски стрелецких отрядов. Последний залп, практически в упор, и ту же первые ряды принимают врагов на штыки, пока задние ещё успевают перезаряжаться и стрелять.

Воткнутые в землю перед стрелецкими отрядами колья, мины, гранаты и стоящие между их рядов и заряженные картечью пушки – хватит ли всего этого чтобы выдержать напор степных берсерков нисколько не щадящих собственной жизни? Где-то стрельцы отступили. На десять шагов. На двадцать. Но строй держится. Попытки прорыва моментально купируются свободными силами боярских дружинников. Если, где возникает риск серьёзного, большого прорыва. В этом месте тотчас оказываются ракетные конки. Лихо разворачивая лёгкие телеги, они делают залп огненными стрелами и торопливо отступают в тыл, где быстро перезаряжаются. За огненными стрелами, на ошалевшего от множества разрывов, крутящего головами противника, налетают борские дружинники, купируя возможный прорыв строя.

Ярость и безумство орды укрощены прекрасной выучкой и твёрдостью духа русских стрельцов. Штык против сабли или копья. Свинцовая пуля против оперённой стрелы. Клубы дыма от множества выстрелов плывут по полю смешиваясь с дымом от выгоревшей травы. Но радоваться ещё ой как рано!

Увлечённые сечей с бросающейся снова и снова, подобно дикому зверю, ордой, стрельцы упускают приближение янычар. Повинуясь командам выкрикиваемым хриплыми, гортанными голосами, степняки на секунду рассеиваются и на не успевших этому удивиться стрельцов обрушивается залп, выпущенный янычарами с каких-то трёх десятков метров. И снова их смуглые лица степняков превращаются в оскаленные рожи с нечеловеческой злобой в глазах. Очередная команда, степняки рассеиваются. Янычары дают залп практически в упор и следом за ними, без перерыва, налетает орда.

Где-то янычар успевают обстрелять в ответ. В одном месте, удачно заряженная пушка, выстрелила в упор, разбивая их порядки. Но такие случаи единичны.

Ракетные конки спешат к месту прорыва. Они разворачиваются, готовясь выпустить огненные стрелы в оскаленную пасть орды. Но вместо той обнаруживают перед собой линейку уже прицелившихся и готовых к залпу янычар. Свинцовый дождь ломает тонкие доски телег, убивает впряжённых в них коней и ломает в щепки тонкие рамки направляющих для ракет. Ракетчики убиты или ранены. Бежащий по фитилю огонёк достигает запала и уцелевшие ракеты бьют в упор по выстроившимся тесной коробочкой янычарам. Объятые огнём люди мечутся и падают на землю. Раненные лошади, из тех, у кого это получается, разбегаются в стороны волоча за собой обломки телег. Образовавшийся разрыв пытаются закрыть боярские дружинники и не успевают. Янычары первыми входят в него, крепят края, не давая сомкнуться и пропускают вперёд степняков. Их бурный поток сметает спешивших на помощь дружинников и, подобно дыре в плотине, раздвигает стенки превращая мелкую течь в мощную струю.

Получив удар в спину от прорвавшихся степняков, стрелецкие отряды один за другим пытаются бежать и гибнут. Русские воеводы спешно вводят в бой оставленные на чёрный час резервы, но линия столкновения сыпется. Всё ещё имеющие значительный численный перевес степняки грозят вырезать и уничтожить русскую армию.

Самое время ввести в бой последний и главный козырь.

По изначальному плану паровые танки должны были включиться в сражение позже, когда напор врагов уже выдохнется. Одно их появление должно опрокинуть остатки степняков и янычар и гнать по всему полю до стоящих в отдалении чахлых деревьев. Увы! Логика обстоятельств всегда сильнее логике намерений. Чтобы не допустить окончательного разгрома, танки пришлось вводить в бой здесь и сейчас. Оставалось только надеяться, что стальная броня и огненная машинерия способны пересилить самоубийственную ярость степняков и доведённую до автоматизма, чёткую выучку янычар.

***

-За святого царя Ивана! Покажем проклятым колдунам!

- Страх — убийца разума. Я встречусь лицом к лицу со своим страхом. Я позволю ему пройти через меня и сквозь меня. Там, где был страх, не будет ничего. Останусь лишь я.

Каждый молился по-своему. Двадцать девять из трёх десятков танков стояли под парами в укрытии в тылу с самого начала сражения. Последний, тридцатый, серьёзно вышел из строя и починить его в поле никак не возможно. По хорошему его должны были отвезти в тыл, но из-за бардака и суеты забыли и только пушку сняли, а саму основу так и оставили, наплевав на все требования секретности. Объяснение одно – тотальный бардак подготовки к большому и, как полагали и воеводы, и простые солдаты, решительному сражению.

Но двадцать девять стальных драконов с тупыми носами готовы. Наконец получен долгожданный приказ и изматывающее ожидание закончено. Тупорылые стальные драконы один за другим окутываются паром, с лязгом и грохотом выезжая из ворот со скоростью неторопливо бегущего человека. Место прорыва степняков хорошо видно издалека, к нему они и направляются. За каждым танком идёт десяток прикрывавшей его танковой пехоты.

Не открывая огонь издалека, танки подобрались поближе. Чтобы выстрелить из пушки танк должен остановиться. Ненадолго, буквально на несколько секунд. Пушки заряжены картечью, поэтому, чтобы нанести наибольший урон, следует подъехать максимально близко.