-Божья матерь лично помолится за спокойствие твоей мятежной души, -тонкое лезвие скальпеля вонзилось туда, где по всем признакам должно было находиться горло спящего пациента.
Один удар, второй, третий. И только потом приходит ощущение неправильности. Что-то не так. Сброшенное на пол одеяло открыло то, что под ним никого нет. Но где же тогда несостоявшаяся жертва?
Повернув голову лжеврач увидел замершего у стены Леонардо. Тому не здоровилось. Сильно ныла раненная рука не позволяя заснуть. Потому он решил немного походить, надеясь перетерпеть приступ боли. Свет зажигать не стал, хватало того что пробивался снизу по дверью. Когда дверь в палату распахнулась, Леонардо замер словно заяц, увидевший лису. Он думал, что вот сейчас его станут распекать за нарушение постельного режима, но всё оказалось гораздо серьёзнее.
Лжеврач увидел стоявшего у стены Леонардо. Блеск скальпеля в его руках привёл мастера в чувство.
Прыжком, с места, лжеврач бросается на Леонардо и валит его на пол. К счастью, падает тот удачно, тем более получилось с силой ударить ногами набросившегося на него доктора. Любой другой, получив по голове, минимум бы поплыл, но у того кожа как камень, ему хоть бы что. Скальпель падает сверху вниз. В последний миг Леонардо изворачивается и вместо того, чтобы попасть в грудь лезвие медицинского ножа режет плоть многострадальной руки. Он кричит от боли, страха и неожиданности.
Всё это занимает от силы полминуты, скорее даже меньше. Стрельцы только удивлённо поворачиваются, заглядывая в погруженную в полумрак палату. Увидеть что-то со света в полутьме не просто, но и так понятно, что там происходят отнюдь не лечебные процедуры.
Подозрительный стрелец набрал воздуха и открыл рот чтобы по привычке крикнуть «тревога!». Не успел. Задержавшаяся подле бравых солдат милая девушка в форме медицинской сестры мгновенно превратилась в разъярённую фурию. Бельё из рук летит на пол. А сами руки меняются. Из кончиков пальцев выдвигаются то ли когти, то ли лезвия. Один взмах такой «милой» ручки и подозрительный стрелец сползает с разорванным горлом.
Его товарищ успел защититься, приняв предназначенный ему смертельный удар на ствол огнебоя. Когти-лезвия проходят по нему с отчётливым скрипом. На металле остаются от них глубокие рванные царапины.
Девушка, хотя она уже не девушка, а настоящее чудовище, отбрасывает последнего оставшегося стрельца торопясь проникнуть в палату на помощь своему подельнику. Её кожа как камень или даже хуже того, словно броня. Закреплённый под дулом штык лишь бессильно скользит по ней царапая, но не пробивая.
Разворачиваясь, бывшая медсестра с силой пинает оставшегося в живых стрельца ломая тому руку. В этот момент раздаётся сдвоенный выстрел и тяжёлые пули делают то, что не получилось у штыка. Голова и грудь чудовища взрываются. Двое прибежавших снизу на шум стрельцов торопливо перезаряжают огнебои. Появившийся вместе с ними тёмник, не останавливаясь, врывается в палату и очень даже вовремя. Изо всех сил сражающийся за свою жизнь Леонардо практически обессилил. Навалившийся на него лжедоктор нечеловечески силён. Всё на что хватило молодого мастера это несколько секунд борьбы, но силы покидали его, а хватка чужих рук казалась железной.
Выстрел и лжедоктора будто отбрасывает с Леонардо. На самом деле тот сам вскочил.
Держа многозарядный укороченный огнестрел двумя руками, Мишка выпускает в лжедоктора весь барабан. Громко щёлкает боёк показывая, что в нём больше нет патронов. Несмотря на попытки увернутся и какую-то ненормальную скорость, часть пуль попадает, отбрасывая убийцу на противоположенную стену с висящей на ней для украшения картиной. Картина в клочья. Лжедоктор тоже, но он всё ещё жив и опасен.
Отбросив разряженный огнестрел, Мишка вынимает из ножен узкую саблю продолжая внимательно следить за малейшим движением противника.
-Кто ты? Что тебе надо? -хрипит Леонардо успев предусмотрительно отползти за спину так вовремя появившегося защитника.
Зажатое в угол чудовище неожиданно отвечает: -Святая королева желает твоей смерти. Они приговорила тебя, проклятый еретик!
-Но за что? -не понимает Леонардо. – Я не еретик. Я чту Symbolum Apostolorum (символ веры).
-Неважно! Любой, кто идёт против святой королевы – еретик, он будет один раз растерзан на земле и вечно терзаем на том свете за свои грехи.
Мишка в это время настороженно ожидал появления задержавшихся в коридоре, перезаряжающих огнебои стрельцов. Наконец они вбежали в распахнутую дверь. Прекративший разглагольствовать о вере и королеве лжедоктор метнул скальпель в лицо одному из стрельцов. Метил в глаз, но, по счастью, не попал. В последний момент стрелец мотнул головой и острое лезвие вспороло ему щёку. Заливаясь кровью, он упал. Зато второй стрелец, не колеблясь, выстрелил из однозарядного, но здоровенного, огнебоя перешибая лжедоктора пополам. Не останавливаясь, он приколол штыком то, что от него осталось к полу. И очень вовремя, так как получившее уже столько ранений существо не собиралось умирать, стуча и царапая пол и пыталось вытащить из груди прочно вошедший туда штык. Конец его страданиям положил тёмник, аккуратно обойдя дёргающуюся кучу окровавленного мяса и парой точных ударов отделив голову от тела. Только тогда существо, притворявшееся врачом, наконец затихло на полностью изгвазданном и залитом его чёрной кровью полу.
Снаружи кричали и суетились пациенты и врачи, на этот раз настоящие. Покончив с лжедоктором, Михаил первым делом обнял и помог подняться Леонардо: -Ты как, жив? Постой, откуда кровь? Врача! Скорее врача. Он вытащил мастера в коридор и там, к своему удивлению, столкнулся не с кем-нибудь, а с царской свитой. Впереди выступал сам царь Иоанн Васильевич Третий. Вместе с ним шли стрельцы личной охраны, митрополит Филип в окружении высокопоставленных священников, приближенные к царю бояре и так далее. Вся эта толпа полностью заполнила коридор и остановилась возле лежавших на полу у входа в палату стрельцов. Один был безоговорочно мёртв – не живут люди с разорванным горлом, увы. Второй сидел, привалившись спиной к стене, тяжело дышал и баюкал сломанную руку стараясь никак не двигать ею.
-Немедленно оказать всю необходимую помощь, -приказал царь.
Всполошившиеся лекари тотчас увели обоих пострадавших стрельцов: того, кому сломали руку и того, кому разрезал щёку скальпель. Тело пострадавшего стрельца тоже куда-то унесли, а бабки-уборщицы спешно принялись отмывать кровь. Её было много, но она пока ещё была свежей поэтому худо-бедно отмывалась.
Леонардо тоже хотели увести, но царь сделал знак и его оставили в покое, только оказали первую помощь и заново перевязали. Ещё мастера напоили каким-то отваром от чего боль ушла, а в голове появился мерный шум, словно волны накатываются на берег в вечном беге. Они перешли в соседнюю палату куда со всей больницы нанесли стульев, чтобы царь и его окружение могли присесть. Леонардо, разумеется, тоже сидел. А вот Мишка стоял навытяжку, будто новобранец и был настолько напряжён, что даже мастер, несмотря на отвлекающий его шум в голове, заметил это и незаметно сжал другу пальцы показывая что всё будет в порядке и что он полностью на его стороне.
-Ну, герои-бойцы, смотрю вам нигде покоя нет, -грустно улыбнулся царь. -Утром сражались, обороняя Приказ Дивных Дел, а вечером больницу превратили в поле боя? Пожалуй, я ожидал бы подобного от кого угодно, но, Леонардо, ты мой личный ученик и от тебя я хотел бы видеть больше осмотрительности. На Руси покуда ещё хватает лихих парней охочих до батальных дел, а вот тех, кто умеет думать головой, а не только махать шашкой и стрелять из огнебоев – таких гораздо меньше. Потеря каждого из моих учеников – большой удар для меня. Чтобы заменить его надо не только найти подходящего человека, но и обучить его, что занимает время которого больше нет. Не буду просить тебя об осторожности, но подумай: если бы ты погиб сегодня, то сколько ещё тайн мироздания остались бы неизвестными и непознанными тобой, сколько изобретений не сделано, сколько всего не совершенно!
