-Жгите гадов! -попросил монах. -Там османский колдун прячется. Его они и защищают.
-Ora puniamo questi maiali! (накажем свиней!)
Леонардо выпустил сразу все оставшиеся ракеты. Завывая, они полетели в сторону баррикады разрываясь на корпусах перевёрнутых телег и сваленных в кучу брёвен поджигая их. Меньше чем за минуту на площади пылал огромный костёр, а изнутри доносились крики. Османы предприняли последнюю попытку атаковать, желая вырваться из огненной ловушки и, самое главное, вывести контролёра. Точнее это контролёр желал вырваться и окружающие его куклы изо всех сил пытались выполнить его желание. Они выскакивали из огня и тут же ложились под плотным огнём приехавших на пародвижетелях царских стрельцов.
-Леонардо, ты ранен!
-Что? -он обернулся и только при резком движении ощутил дискомфорт в груди, а когда опустил глаза то увидел торчавшую в плече стрелу. -И когда только успели.
Поразительное дело. Пока не знал, то ничего и не болело. Даже сам момент попадания в него стрелы удивительным образом пропустил. Но сейчас увидел и разом всё навалилось. Усталость, боль, страх и холод такой, что зубы принялись выбивать чечётку.
-Царь меня точно в монастырь сошлёт за то, что тебя не уберёг, -сокрушался Мишка. Голос постепенно отдалялся будто говоривший отходил дальше и дальше. Или мастеру только показалось. Сознание стремительно ускользало.
-Эй, кто-нибудь! -надрывался Михаил, стоя над телом потерявшего сознание Леонардо. -Да, ты. Вот ты. Хватай его и понесли. Осторожнее, дубина. Не дрова несёшь, а живого человека. Раз. Два. Взяли!
***
-Это меня в монастырь, а тебя на плаху, -«успокоил» племянника Василий Мстиславович.
Сам виновник с покаянной головой стоял в кабинете главы государева надзора и понуро молчал, сознавая свою вину.
-Тебе что было сказано? -продолжал ярится Василий Мстиславович. -Следить и охранять, чтобы с этого итальянца и волос без царского и моего разрешения не упал! А ты? Потащил его под пули. Под стрелы его потащил! Захотелось в войнушку с османами поиграться?! Ракеты свои чёртовы запустить захотелось! А теперь? Если Фрязин погибнет, царь мне этого не простит. А уж я до этого про тебя не забуду! Чучело соломенное. Бревно сухое. Колодец без ворота. Коса без рукояти. Вот кто ты такой!
-Да разве я… Он сам полез… -попробовал оправдаться Михаил.
-Так ты при Фрязине для того и был поставлен чтобы он никуда «сам» не лез! -буквально закричал Василий Мстиславович.
Выкрикнув, он выдохнул и уже спокойнее спросил, настраиваясь на деловой тон: -Как он там кстати? Рана опасная?
Почувствовав, что основная часть грозы прошла мимо, Мишка немного ожил: -Всё хорошо. Стрела на полпальца только вошла, рана пустяковая. Только вот простыл иноземец. По морозу без шапки бегал, ледяным воздухом дышал и простыл. Его сейчас лекари от лихоманки лечат.
-Смотри, если не вылечат, если помрёт Фрязин, -начал снова распаляться глава государева надзора.
-Не извольте беспокоиться! -вытянулся словно на смотре-параде. -Лежит он под присмотром лучших докторов из числа тех, кого царь сам лично докторскому делу учил! Они и полумёртвого на ноги поднять смогут.
-А если…
-Четырёх стрельцов к мастеру приставил, -отчитался Мишка, даже не дослушав вопроса: -Двое на входе в больницу и двое на входе в палату. Ничего не случится. Никакого «если»!
-Смотри у меня, шельмец!
-Смотрю в оба! -пообещал он.
-Эх, не был бы ты моим племянником, уже давно где-нибудь под Киевом бы бегал, вылавливая татей и заговорщиков.
-Осмелюсь спросить, -уточнил он. -Приказ Дивных Дел сильно пострадал?
-Порядочно. И не он один. Егеровская мануфактура сгорела полностью. Ещё на двух с трудом отбились, наполовину там всё развалили. Ключ-Каменский завод в развалинах. Басурмане его захватили, пришлось из пушек свой завод расстреливать и обратно штурмом брать. Мастеров погибли десятки. Подмастерий того больше. Царь Иван Васильевич в ярости. А знаешь кто виноват?
-Османы? -предположил «племянник».
-Мы! Мы с тобой виноваты, что не предусмотрели! Басурманин – подлый враг, с него нечего взять. Всегда был таким и ещё долго будет. Но мы должны были бдить! Обязаны были быть готовы, а оказались не готовы. Если бы ты один был виноват, то как есть в холодную бы посадил на год, а то и на все десять. Но все виноваты и я в том числе. И даже больше остальных потому, что не предусмотрел, не уберёг.
Михаил растерянно молчал не зная, что и сказать в ответ на спонтанную начальственную исповедь. Плохо дело, коли глава государева надзора вдруг перед простым тёмником начинает виниться.
К счастью, Василий Мстиславович взял себя в руки и только кивнул Михаилу на дверь. -Иди, мол. И если с Фрязином ещё хоть что-нибудь случится. Если он хотя бы пальчик себе ударит или слишком горячим чаем губы обожжёт, то держись тогда, Мишка, за всё ответишь!
***
Стрельцы, поставленные Михаилом Игоревичем его властью тёмника государева надзора, не слишком ответственно отнеслись к порученной им службе. Само задание привычное – стоять и не пущать они умели. Дело не хитрое. Но как прикажите его исполнять в общественной лечебнице, когда по коридору то и дело бегают доктора да медсёстры и хромают туда-сюда раненные да покалеченные? А если врач хочет в палату к Фрязину зайти, то должны ли они его пускать или нет. Если нет, вдруг иноземцу, без помощи, станет хуже? Но если каждого пускать, тогда зачем они нужны? Вот то-то и оно, что в состоянии не полной определённости, стрельцы, не сговариваясь, решили сделать одно и тоже. А именно: стоять с бравым видом уперев здоровенные огнебои с примкнутыми, для пущей важности, штыками и сверлить взглядом каждого мимо проходящего.
Одна беда – в больнице было тепло, даже жарко натоплено. А со стороны кухни вкусно пахло кашей и варёным мясом. Надо сказать, что Михаил Игоревич реквизировал первых попавшихся ему под руки стрельцов не особенно разбираясь. Волнуясь, он не подумал, что они после боя, уставшие и голодные. Сказал стоять, охранять, а сколько так стоять ни слова не сказал.
Так стоит ли винить охранявших раненного Леонрадро стрельцов что в данный момент они больше думал и о том, как вернутся в казармы, снимут тяжёлые сапоги и тяжёлые, прошитые стальными нитями для пущей прочности кафтаны. Как возьмутся за оставленную товарищами порцию каши в заботливо припасённом котелке. Как будут дуть кружка за кружкой обжигающе горячий напиток из цикория и вполголоса ругать в недобрый час встретившегося им тёмника. О том для чего они тут стоят и кого охраняют стрельцы почти не думали в тот момент.
Подошедший к ним доктор выглядел, как и положено выглядеть доктору. Самому обычному доктору. Из новых, которым благоволил царь Иван Васильевич. В белом халате, с какими-то медицинскими инструментами в руках. Тронутые сединой волосы и печать усталости на умном, располагающем лице.
Честно говоря, большее внимание стражи привлекла молодая медицинская сестричка, следовавшая за доктором с кипой чистого белья в руках.
-На перевязку, -объяснил доктор, терпеливо ожидая пока переглянувшиеся стрельцы раздвинут штыки и позволят ему войти.
-А где другой доктор? -спросил один из стрельцов.
-Я – доктор.
-Нет, тот, который стрелу вытаскивал. Он говорил, что будет лично присматривать за Фрязином.
-Занят на операции. Я вот свои закончил, поэтому меня и прислали
Его товарищ уже отодвинул в сторону свой штык, а подозрительный стрелец всё ещё сомневался.
Медицинская сестра тонким девичьим голоском прощебетала: -Пропустите нас пожалуйста. У нас очень-очень много работы.
Тут и подозрительный не выдержал, отодвинул штык и отступил в сторону.
-Спасибо вам большое, -сказала девушка, вызвав на лицах у парней глупые улыбки.
Тем временем, едва войдя в палату, так называемый «доктор» из всех инструментов достал скальпель и решительно шагнул к единственной в помещении кровати, где, укрывшись с головой, лежал итальянский мастер.
