Его тело вытянулось и расширилось, мышцы перестроились, конечности удлинились. Рога выросли — величественные, ветвистые, ослепительно белые, как свежевыпавший снег. Через несколько мгновений на месте, где только что стоял мужчина, оказался самый прекрасный олень, которого я когда-либо видела.

Он был в точности таким, каким я запомнила его на дороге, — сухая, сильная мускулатура и изящная, уверенная мощь. Его шерсть была безупречно белой, почти светящейся, а рога широко и элегантно раскидывались над головой. Но дыхание у меня перехватило из-за его глаз — те же серебряные глаза, внимательно следившие за моей реакцией.

Теперь я видела шрамы — на морде, на боку, тянущиеся вдоль ног. Следы каждого проигранного боя, каждого раза, когда он всё равно поднимался и шёл дальше.

— Ох, — выдохнула я, а затем громче: — Боже мой, Кэнай. Ты… невероятный.

Он осторожно шагнул ближе, и я медленно протянула руку, давая ему время отстраниться. Мои пальцы прошлись по шраму на его морде, затем зарылись в шерсть. Она была невозможно мягкой и тёплой под ладонью.

Что-то внутри меня наконец встало на место. Это было реально. Это была магия — но настоящая. И я была в безопасности.

— Ты словно сошёл со страниц рождественской сказки, — прошептала я. — Хотя… думаю, ты и есть она.

Он ткнулся мордой в мою ладонь, и этот жест был таким мягким, таким доверчивым, что глаза снова защипало от слёз.

— Я тебе верю, — тихо сказала я. — Про узнавание, про то, что тебе не всё равно. Я вижу это и в тебе. Все эти шрамы… ты продолжаешь бороться, даже когда знаешь, что проиграешь. Точно так же, как и я.

Обратное превращение прошло быстрее — формы смазались, и через мгновение Кэнай снова стоял передо мной в человеческом облике, тяжело дыша после трансформации.

— Спасибо, — хрипло сказал он. — За то, что не испугалась.

Я протянула руку и положила ладонь ему на грудь, чувствуя, как под ней бешено колотится сердце. Я видела это своими глазами — магия. Самая настоящая, чёрт возьми, рождественская магия. А если это реально, значит, и настоящая любовь может быть реальной.

Его руки накрыли мою — тёплые, надёжные.

— Твоя течка снова усиливается.

— Я знаю. — Я чувствовала это: всё сужалось до него, до пульсирующей потребности, гудящей в нашей связи. — Я больше не хочу с этим бороться. Я хочу тебя, Кэнай. Ты примешь меня?

Ответ был в том, как потемнели его глаза, как крепче сомкнулись его пальцы вокруг моих.

— Я знаю, что тебе нужно. — Его улыбка была разрушительной. — И я дам тебе это. Всё. Но мы делаем это по-моему, помнишь? Ты позволишь мне позаботиться о тебе.

Его губы нашли мои, и на этот раз я не сдерживалась. Я поцеловала его отчаянно, жадно, позволяя жару наконец взять верх. Мои руки сжали его рубашку, притягивая ближе — мне нужно было больше контакта. Я застонала в поцелуй, когда его твёрдое тело прижалось ко мне, и впервые за долгое время позволила себе перестать думать и просто чувствовать.

Но даже когда отчаяние нарастало, даже когда тело требовало большего, Кэнай двигался мучительно медленно. Его руки дразнили, несмотря на мои всхлипы протеста, несмотря на то, как я сама прижималась к нему.

— Прекрасная, — прошептал он мне в кожу. — Ты так прекрасна, когда перестаёшь бороться.

— Меньше слов, — выдавила я. — Больше… о-о…

Его смех был низким и тёплым.

— Терпение, Сильви. Я же сказал — на этот раз всё будет по-моему. Я наслаждаюсь этим.

— Я умру. Течка меня убьёт, и это будет твоя вина.

— Какая драматичная, — сказал он, но его руки наконец скользнули ниже, давая мне хоть часть того, что мне было так нужно. — Доверься мне, Сильви. Позволь мне сделать это правильно для тебя.

И несмотря ни на что — несмотря на страх, несмотря на стены, несмотря на каждый инстинкт, кричащий не доверять, — я сделала это.

Я сдалась.

Про Боно - работа, которую юрист (или другая профессиональная фирма) выполняет добровольно и безвозмездно для нуждающихся клиентов или организаций, которые не могут позволить себе оплатить эти услуги.

Я никогда не видел ничего прекраснее, чем капитуляция Сильви. Я знал, чего ей это стоило. Она была умной, амбициозной и полностью способной позаботиться о себе. Я хотел показать ей, что ей не нужно этого делать — что я понимаю: её доверие — самое ценное, что она может мне дать. Дар. И я не собирался его растратить.

Я поцеловал её ниже, спускаясь по шее, не спеша, несмотря на гон, разрывающий моё самообладание. Под моими губами трепетал её пульс — быстрый, дикий. Мои руки скользнули под её халат, наконец снова касаясь обнажённой кожи, и она выгнулась ко мне с вздохом, который ударил прямо по моему члену.

Каждое прикосновение моих пальцев заставляло её дрожать, вырывая те маленькие звуки, к которым я уже начинал привыкать как к зависимости. Я медленно отодвигал ткань, давая ей возможность возразить, но она лишь развязала пояс, помогая мне снять халат полностью.

— Совершенство, — прошептал я, впитывая вид её разгорячённой кожи, то, как грудь поднимается и опускается от быстрых вдохов. Я обвёл пальцами изгиб её рёбер, талии, наблюдая за её лицом, пока исследовал её тело. Глаза у неё были полуприкрыты, губы приоткрыты, и когда я провёл большим пальцем по её соску, всё её тело дёрнулось. — Посмотри на себя, малышка. Посмотри, как ты создана для меня.

Она была моей. Связь могла прийти позже, но теперь я знал — это неизбежно. Я был создан для неё и сделаю всё, чтобы доставить ей удовольствие.

Она обвила руками мою шею и закинула ноги мне на талию, жар её сладкой киски прижался ко мне — она уже была насквозь мокрой. Я вонзил пальцы в её бёдра, пока она прикусывала мою шею. Я отнёс нас в спальню и опустил её на кровать, так что она раскинулась передо мной.

Она потянулась вниз и раскрылась для меня.

— Пожалуйста, Кэнай, — её зрачки расширились. — Пожалуйста, альфа.

Ох, блядь. Я сбросил штаны в рекордные сроки и опустился над ней, прижимая её к кровати своим весом. Я перекатил бёдра так, что длина моего пульсирующего члена скользнула по её скользким складкам, головка цеплялась за её клитор при каждом движении, пока она не начала тихо мяукать. Как же легко было бы просто войти туда, где мне хотелось быть больше всего.

Спокойно. Медленно. Ей нужна была нежность, даже если её течка требовала обратного. Я должен был показать ей, что значит быть желанной и бережно любимой.

Я продолжал тереться о неё, пока мой язык ласкал плотный бутон её соска. Я водил по нему взад-вперёд, а затем втянул его целиком в рот, сильно. Сладкие стоны, которые она издавала, говорили мне всё, что нужно. Я мягко прикусил, пока её спина не выгнулась дугой, затем стал покрывать поцелуями всё вокруг, оставляя за собой дорожку красных следов. Я хотел, чтобы она была вся в них. Хотел, чтобы каждый дюйм её тела был помечен как мой.

— Кэнай, пожалуйста… мне больно.

— Говори словами, Сильви. Я дам тебе всё, что тебе нужно.

— Нужен ты… внутри… — её дыхание рвало слова, и, если честно, я тоже больше не мог ждать.

Я раздвинул её бёдра коленом, и она легко подчинилась. Я опёрся на одно предплечье и направил себя к её входу. Её бёдра поднялись навстречу мне — отчаянно. Но я не двигался, как бы сильно ни хотел. Вместо этого я поцеловал её — мягко, спрашивая, — пока её губы не разомкнулись и она не впустила меня.

Пока её язык перекатывался с моим, я вошёл в неё одним медленным, глубоким толчком. Я пытался запомнить её идеальный стон, то, как ощущалось, когда её бархатный жар растягивался вокруг меня, сжимая меня крепко.

Но гон, который я так долго сдерживал, прорвал последние остатки контроля. Я резко отдёрнул бёдра и снова вбился в неё — и она выкрикнула моё имя.

— Вот так. Перестань думать. Просто чувствуй, что я с тобой делаю, — хрипло прошептал я ей на ухо, и моя хорошая омега подчинилась. Я видел, как она рассыпается, опуская ту стену, которую держала с нашей первой встречи, и это почти лишило контроля и меня.