С каждым толчком моих бёдер в неё она издавала самые прекрасные звуки, двигаясь со мной, принимая меня всё глубже.

Её руки поднялись и обхватили моё лицо — этот жест был таким нежным, что у меня сжалось в груди. Наши взгляды встретились, и в этот миг я увидел всё — страх, через который она переступала, доверие, которое предлагала вопреки каждому инстинкту, кричащему ей защищаться, обнажённую уязвимость того, кто позволяет увидеть себя полностью сломанной и открытой.

— Я вижу тебя, — прошептал я, прижав лоб к её лбу, продолжая двигаться в ней. — Я вижу тебя всю, Сильви. Каждую твою гениальную, упрямую, прекрасную часть. И я никуда не уйду.

Слеза скользнула по её щеке, и она притянула меня к поцелую со вкусом корицы и первого зимнего снега. И, боги, помогите мне — я падал в неё так же сильно и глубоко, зная, что после этого момента ничто уже не будет прежним.

Её тело начало трепетать вокруг меня, ногти впились мне в плечи.

— Я чувствую, что ты близко. Я держу тебя. Обещаю, я держу тебя.

Она качнула бёдрами, и я просунул руку между нашими телами, сжимая пальцами её клитор.

Вот. Именно здесь. То место, которое заставляло её забыть о страхе. Которое заставляло её выгибаться ко мне, а не отстраняться.

Моя омега. Моя — чтобы защищать. Моя — чтобы доставлять удовольствие. Моя, чтобы...

Стоп. Блядь.

Она была идеальна, и я почувствовал, как начинает набухать мой узел, каждая часть меня хотела заявить на неё право, запечатать эту связь, что звала меня громче собственного бешено колотящегося сердца. Но я отступил, делая толчки мельче. Она заскулила.

— Что ты делаешь? — в её голосе была такая нужда и отчаяние, что мне хотелось вбиться в неё, завязать узел и больше никогда не отпускать.

— Моё тело пытается завязать тебя. А это значит⁠...

Она посмотрела вниз, между нами, и её глаза расширились.

— Это… влезет?

Я не смог сдержать смех.

— Ты создана для этого, омега.

Она прикусила губу, и я дёрнулся, увидев, как её зрачки расширились, потемнев от жадного желания.

— Сделай это.

— Сильви… — боги, как же я хотел. — Если я сделаю это сейчас, с гоном, с… тем, что я чувствую… я могу не суметь остановить связь.

Она замедлила движения бёдер — всего на мгновение. Правда была в том, что связь уже существовала, и я знал: её следующие слова были самыми уязвимыми из всех, что она когда-либо говорила.

— Я хочу тебя. Я хочу… я хочу быть твоей. Ты останешься, Кэнай? Что бы ни случилось?

— Я останусь, Сильви. Со связью или без — я твой. До тех пор, пока не погаснут последние угли зимней магии.

Её улыбка была прекраснее рассвета рождественского утра.

— Я сказала, что буду тебе доверять, Кэнай. Сделай меня своей. Пожалуйста, мой альфа.

Сопротивляться ей было невозможно — но я понял это ещё в тот момент, когда впервые её увидел. Я замедлил бёдра ещё сильнее, ппостепенно проникая в неё, постепенно вводя узел. Я двигался снова и снова, пока он продолжал увеличиваться и начинал застревать. Но она принимала всё, извиваясь, требуя больше.

— Чёрт, Кэнай, ты так хорошо чувствуешься. Не останавливайся, пожалуйста.

— Я не остановлюсь. Я завяжу тебя и покажу, что ты моя. Я наполню тебя своей спермой так, что каждый другой альфа, почуяв твой запах, будет знать — ты принадлежишь мне. Ты этого хочешь, омега?

Она выкрикнула моё имя, когда кончила, и невозможная теснота её киски утянула меня за ней. С последним толчком мой узел зафиксировался, и волна за волной наслаждение разорвали меня изнутри. Я сжал её волосы в кулаке и поцеловал, а моя магия вырвалась наружу — снежинки возникали из ниоткуда, кружась вокруг нас в ленивом танце. Они путались в её волосах, ложились на пылающие щёки, цеплялись за ресницы, сверкая, как бриллианты. Воздух дрожал арктическим светом, и я знал — никто из нас больше не сможет этому противостоять.

Укус холода обжёг заднюю часть моей шеи, когда появился мой знак, и я знал — такой же знак проступил и на ней.

Связь закрепилась, и вдруг я узнал её — по-настоящему. Одиночество, которое она носила в себе годами. Истощение от вечной необходимости быть сильной. Отчаянную надежду, что, возможно, хоть кто-то увидит её и останется.

Я остаюсь. Я всегда буду рядом.

Её глаза расширились — но в них было не страх, а изумление. И я понял: она тоже останется.

— Кэнай… о, мой Кэнай.

Она поцеловала меня, и мы вместе плыли на волнах магии и экстаза — в первый, но уж точно не в последний раз.

Мы с Кэнаем занимались этим уже несколько часов. С тех пор как связь щёлкнула и встала на место, всё стало куда интенсивнее, и мне было мало. Мне никогда не хотелось, чтобы это прекращалось. Мне нравилось, что теперь каждая частичка меня пахла им — и что он пах мной. В этот момент я была очень благодарна своей внутриматочной спирали.

Он продолжал вылизывать это новое, сверхчувствительное место на моей шее, пока я сидела на нём верхом. Я описывала бёдрами круги, пытаясь снова вобрать его узел в себя.

— Помедленнее, Сильви. — Я чувствовала его ухмылку у своего горла. — Куда такая спешка?

— Нужно… нужно тебя… — Связные предложения сейчас были недоступны. Его узел пугал меня, когда я увидела его впервые, но, скажем так, теперь для всего остального я была безнадёжно испорчена.

Его руки обвили меня, пока он целовал мою ключицу.

— Ты так своего альфу измоташь.

— Не похоже, что ты… против… — Я запустила пальцы в волосы у него на затылке, провела носом вдоль его шеи, практически опьянев от его запаха.

Он откинулся назад, ложась на гнездо подушек на кровати, и, схватив меня за бёдра, толкнулся вверх в меня.

— Ничуть.

Я откинула голову назад, подпрыгивая на нём, пока у меня не задрожали ноги. Его большой палец обводил мой клитор, пока я не начала пульсировать, и как раз в тот момент, когда он столкнул меня за край, я растянулась вокруг него, и его узел скользнул на место внутри меня.

Пульсация вокруг него была ни на что не похожа, всё моё тело дрожало, оргазм прокатывался по мне волной, а я чувствовала, как Кэнай дёргается внутри меня. Но этого было недостаточно. Когда последняя волна схлынула, я не была удовлетворена — я была голодна. Я хотела больше. Мне нужно было больше.

Кэнай был подо мной, задыхаясь и раскрасневшийся, его узел пульсировал, глаза закатывались. Я повела бёдрами, пытаясь получить хоть немного дополнительного трения.

— Осторожно, мы завязаны, Сильви. Если ты продолжишь⁠...

Он не успел договорить. Я сместилась слишком сильно и дёрнула, и мы оба зашипели. В глазах защипало от слёз разочарования.

— Прости. Я просто… я просто…

— Тебе нужно больше, да? — Он смотрел на меня с такой заботой, и через связь я чувствовала, как сильно он хочет утешить меня — дать мне всё, что может.

Я кивнула.

— Для омеги это не редкость — нуждаться более чем в одном альфе во время течки. — Он самодовольно улыбнулся. — И для такой женщины, как ты? Я не удивлён, что мне одному тебя мало.

— Кэнай, это не⁠...

Он взял мою руку и мягко поцеловал кончики пальцев.

— Раньше ты выглядела расстроенной, когда узнала, что ты омега, будто это оскорбление. С человеческой точки зрения я могу это понять. Но правда в том, Сильви, что быть омегой не меняет того, какая ты свирепая. Какая ты… ненасытная.

— Кэнай!

Его глаза сверкали, как снег в утреннем свете.

— Да, альфы сильные, агрессивные, но все эти качества существуют для того, чтобы мы могли служить тебе — заботиться о тебе. Нет ничего, о чём ты могла бы меня попросить, чего бы я не сделал. Я сделаю всё, чтобы увидеть твою улыбку. Всё, Сильви. И я знаю ещё одного, кто тоже сделает.

— Ты имеешь в виду… Таймура?

— Мы уже говорили тебе — мы не смотрим на отношения так, как вы. Для омеги нормально иметь стаю альф.

Я подумала о Таймуре — о том, какой он красивый, как пах лугами, влажной землёй после дождя и гвоздикой. Жар вспыхнул снова, когда я вспомнила мысли, которые посещали меня в душе, мысли, которые теперь могли стать реальностью.