Трофеи, добытые на аэродроме, могут стать неожиданным козырем в моих будущих операциях — особенно если удастся правильно их использовать. Тем более что тут кроме нескольких мелких самолётиков ещё и бочки с горючим имелись. То есть чем заправлять, если найду, кто на этом сможет летать.

Что касается зенитной установки, надо будет позже отдать механикам. Пусть разберутся. А что, если зенитка не предназначена для стрельбы прямой наводкой? Примерно как их собственная самоделка оказалась не предназначенной для стрельбы в зенит.

Глядя на то, как готовят к отлёту самолёт, мне в голову пришла великолепная идея. Жаль, что только сейчас — и уже нет времени для её осуществления. Хлопнул себя рукой по лбу: какое «нет времени»?! Пора бы привыкнуть, что время — это тот ресурс, который у меня теперь всегда с собой. В буквальном смысле в кармане.

Переместился в пространственный карман и занялся там делом. Взял картон, разложил на столе Любови Орловой и принялся вырезать трафареты нужных букв. Главное — не поцарапать стол, а то ей сильно не понравится. С буковками было покончено довольно быстро. Теперь самое главное — символ нашей дивизии.

Так‑то тоже ничего сложного: не просто же так Система признала у меня навык гравёра аж на втором уровне. Что‑что, а трафарет вырезать могу без каких‑либо проблем. Тем более что эскиз как раз для чего‑то подобного давно имею. Вот его и вырезал. На самом деле времени потратил даже меньше, чем ожидалось. Захотелось проверить качество, но потом передумал. И так сойдёт, не для себя же делаю.

Пока возился с трафаретами, вспомнил про системное сообщение. И ещё раз его рассмотрел:

Внимание: восприятие достигло следующего значения.

Восприятие: 9.

Что интересно, это сообщение отличается от того, которое было однажды раньше. В прошлый раз силу мне Система подняла, если не ошибаюсь, «по совокупности характеристик». А тут просто признала факт, что данная характеристика у меня уже выше, чем была раньше.

Вообще‑то восприятие у меня и так не слабое, а тут ещё плюс один. С другой стороны, если задуматься, не так уж удивительно. Я тут прямо с первого дня по ночам да по лесам шарился — причём одновременно ночью в лесу. До этого почему‑то думал, что как раз моя восьмёрка в восприятии и позволяет мне вообще там хоть что‑то видеть. По факту это действительно так, но ведь чем чаще используешь, тем больше тренируешь. И не только зрение, но и слух, обоняние, и вообще ощущение пространства вокруг себя — как ночью, так и днём.

Кстати, это заметил не только я, но и Андрей Волков. Правда, он моё такое ощущение пространства считает чем‑то само собой разумеющимся. «Какой же я шаман, если так не могу?» Моё ночное зрение он тоже воспринимает как что‑то естественное. Единственное — ворчит, что тихо передвигаться по лесу не умею. На что я ему как‑то заявил, что шаман — не охотник, и нам как бы и не положено. Как ни странно, согласился. Но всё равно ворчит.

Тут есть ещё один момент. Давно замечено, что первый раз Система позволяет прокачать любую характеристику довольно легко. Причём неважно — с единицы до двойки или с восьмёрки до девятки. Вернее, я не так выразился: не легко, просто намного легче, чем это будет дальше. Вот я себе восприятие и прокачал — даже сам, не прилагая к этому дополнительных усилий.

Вот силу — там да, регулярно качаю, а результат пока скромный. Так‑то я её увеличение чувствую, но Система пока ничего не признала. Осталось надеяться, что и там в скором времени сдвинется с мёртвой точки.

Кстати, а как выглядят мои характеристики? Давно туда не заглядывал — просто нужды не было. А сейчас, в связи с увеличением восприятия, можно и посмотреть:

Имя: Гроза Иван Александрович (не отображается)

Уровень: Без уровня

Здоровье: 10

Живучесть: 10

Сила: 5

Выносливость: 9

Ловкость: 6

Гибкость: 7

Интеллект: 5

Восприятие: 9

Инвентарь (Пространственный карман):

Уровень: 3 (развернуть)

Навыки: (развернуть)

Ну да, две десятки и две девятки смотрятся приятно. На их фоне сила с интеллектом подкачали. Даже не пошутишь, что «сила есть — ума не надо». Ни того ни другого нет.

В реальный мир я вернулся не с трафаретами, а со стремянкой и банкой краски. Уж чего‑чего, а краски на самом первом складе было с избытком — и почти на любой вкус. Пока закрашивал немецкие кресты на хвосте и крыльях самолёта, все смотрели с явным одобрением. Сами, конечно, не додумались — но только потому, что всё делалось в спешке: главное — к своим перебраться, а там уж закрасят.

Однако когда я начал по бортам с обеих сторон трафаретами выписывать ровненькую, красивенькую надпись, все стали присматриваться, пытаясь угадать, что же там будет. А чего тут угадывать? «Первая Краснознамённая Партизанская Дивизия Имени Товарища Грозного, Ивана Василича». Ну и как завершающий штрих — символ нашей дивизии: профиль Ивана Грозного.

Правда, царь у меня получился больше всего похожим на того Ивана Грозного, который менял профессию. Я об этом вроде уже рассказывал. Во‑первых, прижизненных портретов — да ещё настолько хороших, чтобы по ним можно было опознать человека на улице, — до наших дней не дошло. И точно никто не знает, как на самом деле выглядел Иван Васильевич. Во‑вторых, любой мой современник у себя в голове нарисует именно такой портрет, если при нём сказать «Иван Грозный». Ладно, любой мой современник и соотечественник, который смотрел фильм «Иван Васильевич меняет профессию».

Сейчас, в сорок первом году, у людей вообще нет никакого точного представления… Хотя… Как раз недавно должен был выйти фильм — или он во время войны будет снят? В любом случае моя дивизия — значит, и Грозного рисую именно я, как его себе представляю.

Зачем я вообще устроил этот цирк с трафаретами? Да ещё на самолёте, который всего один раз перелетит ночью через границу? Нет, точно не для того, чтобы запугать немцев, которые всё равно этого не увидят. Скорее — застолбить территорию. Показать советскому руководству, что я сам по себе, а не их подчинённый.

Пока делал надпись по борту, краем глаза — а вернее, краем уха — следил за реакцией окружающих. Наши‑то, понятно, уже привычные к тому, что их дивизия называется именем царя. А вот реакция разведчиков была забавной. И это при том, что я им уже говорил, как мы называемся.

Капитан Громов почесал затылок, глядя на мои художества, а потом просто махнул рукой.

— Ну да, — сказал он, — с такой маркировкой лететь всё‑таки лучше, чем с немецкими крестами.

Подготовленный к полёту транспорт забили под завязку. В том числе и пленными немецкими пилотами, взятыми тут же на аэродроме. Мне они и на фиг не нужны, а вот командованию могут пригодиться. Самое главное — у немцев их теперь точно не будет. А пилот — товар хоть и массовый, но всё же штучный: быстро нового не подготовишь.

А ведь это я погрузил только офицерский состав. Простых солдат или механиков там не было. Да и не все офицеры поместились — младшие так и остались у меня в пространственном кармане. А у меня там ещё и пленные с нескольких прошлых акций.

Что с ними делать? Не знаю. Скорее всего, их ждёт та же судьба, что и охрану лагеря военнопленных. Да, пространственный карман растёт, и места там всё больше, но и мои потребности тоже растут. Имущество прибавляется, количество народа в дивизии увеличивается, баня, строящаяся бытовка — и всё это нужно где‑то хранить.

Попытаться кого‑нибудь из них нанять? Да тех же механиков — пусть уже мне технику ремонтируют. Если честно, нет ни малейшего желания. Ни я им доверять никогда не буду, ни они мне — чего бы я им ни понаобещал. Лучше среди наших военнопленных клич кликнуть. Мебельщика же с гравёром нашёл — так и авиамехаников найду. Как‑никак это более распространённая на войне профессия.