— А чего тут особенного? Ты мой пространственный карман уже видела. С его помощью не только вещи таскать можно, но и многое другое. Когда будет возможность, покажу.

Дальше я рассказал новой соратнице, зачем мне нужен диктор центрального радио. Не поверите, до того как её встретил, и сам не подозревал, что он мне нужен. А теперь возникли новые интересные идеи. Я человек двадцать первого века. А у нас война в прямом эфире — дело обычное.

Пришлось объяснить, что такое спутники, с помощью которых можно прямо из космоса газеты на земле читать. Оказалось, «Аэлиту» Толстого она тоже читала. Поэтому про космос хоть что-то могла себе представить. Считала меня сумасшедшим, но участвовать, как ни странно, согласилась.

Технические вопросы тоже обещал решить. Ведь кто я по профессии? Правильно, радиоинженер. Попади я, допустим, к Ивану Грозному, радиостанцию, которая сможет вещать на полпланеты, на коленке точно не построю. Что-то поскромнее, пожалуй, осилю. При наличии ресурсов всего государства — так вообще без проблем. И кто потом мои радиопередачи ловить будет? А тут мне её и строить не надо, достаточно спереть уже существующую. Ну а дальше подшаманю, подкручу и смогу вещать не хуже «Маяка».

Вот на частотах «Маяка» и буду вещать о боевых действиях своей Партизанской Дивизии. Переговоры с советским руководством тоже буду вести исключительно в прямом эфире. Не нравится? Ну, можете со мной не разговаривать. Сможете ли вы меня вообще игнорировать — вот в чём вопрос. О чём-то подобном я уже думал в первый день своего пребывания в этом времени, но тогда в рамках бреда, а сейчас это уже планы. Тоже бредовые, но планы.

— Ты всё-таки серьёзно предложил мне стать диктором радиостанции? — после всех пояснений спросила Любовь Орлова.

— Серьёзно, — кивнул я. — Только пока это не очень актуально за отсутствием самой радиостанции. Первое время побудешь специалистом по связям с общественностью. Тем более это никак не противоречит и не отменяет обязанности диктора.

— А что такому специалисту ещё нужно делать?

— В принципе, много чего. А пока побудешь заместителем командира дивизии, адъютантом и секретаршей в одном лице. Ты, кстати, писать умеешь?

— Ты это сейчас серьёзно? — возмутилась девушка.

Это был не первый её восклик про серьёзно, но если раньше в голосе присутствовали удивление, то сейчас скорее возмущение и обида.

— Я, конечно, извиняюсь, — ответил ей, — но да, серьёзно. Это в моём времени была, вернее будет почти поголовная грамотность почти на всей планете. Точно знаю, что сейчас это не так. И да, я также точно знаю, что СССР благодаря большевикам — самая грамотная страна в мире. Но самая грамотная вовсе не означает поголовно грамотную. К тому же надо учитывать, что мы из разных эпох и можем не всегда правильно понимать друг друга. Поэтому лучше спросить словами, чем делать намёки или какие-нибудь собственные выводы. Вот я на полном серьёзе и спросил, хотя и подозреваю, что прекрасно умеешь.

— Да, умею, — решила согласиться она, — причём как современным, так и старым стилем.

Теперь уже я посмотрел на неё с недоумением:

— Извини, но ты не выглядишь той, кто родился и учился ещё в Российской Империи.

— Ну и что? — удивилась она. — Меня мама учила по старому стилю, надеялась, что всё ещё вернётся и пригодится.

— Не пригодилось бы, — уверенно заявил я. — Даже если бы всё и вернулось, то грамматика осталась бы прежней. Одно из величайших свершений большевиков: убрать все эти яти, еры и прочую ересь.

Любовь Орлова явно со мной не согласилась, но и спорить не стала. А я предложил:

— Ладно, давай проверим твою профпригодность.

— Прямо тут? — спросила она, указав на стоящую посреди поляны школьную доску.

— Зачем же тут? Вернее, почему не тут? Доска у нас есть, осталось добавить остальное.

Я достал из пространственного кармана одну из парт. Мне она откровенно мала, да и ей, пожалуй, тоже. Но поскольку девушка всё-таки была ниже ростом, чем я, то уже могла там уместиться. Вслед за партой появились бумага, чернильница, целая коробка разных перьевых ручек. Вообще, все письменные принадлежности, которые у меня были. Любовь Орлова уже ничему не удивлялась. Посмотрела на кучу богатств и спросила:

— И что будем писать?

— Будем заполнять журнал боевых действий Первой Краснознамённой Партизанской Дивизии Имени Товарища Грозного, Иван Василича, — заявил я, после чего достал ещё одну из пустых папок для личных дел — уже не из школьного имущества, а из архива, что был в полуторке.

Выбрав одно из широких перьев, девушка вывела на обложке именно то, что я и сказал. Красиво получилось, каллиграфически. Хотя сейчас этому специально учат, и удивляться нечего. Но тут явно лучше, чем у большинства. Любовь Орлова в ожидании смотрела на меня, мол, что дальше?

— Ты знаешь, — предложил я, — вначале лучше напишем что-нибудь попроще. Например, отчёт о вчерашней военной операции в двух экземплярах. Хотя, учитывая, что дело было ночью, скорее уже сегодняшний.

Та только кивнула, взяла новый лист и стала ждать, мол, диктуй. Так сразу диктовать не получилось. Вкратце рассказал ей об уничтожении поста фельджандармерии. А также перечислил основные захваченные трофеи, технику и прочее важное имущество. Вот, собственно, со списка трофеев, а именно оружия, и начали.

Она действовала хорошо, профессионально, просто замечательно. Записывала каждый отдельный ствол, проверяя номера. Забавно было смотреть, как вертит в руках гранаты, пытаясь найти номера даже на них. Не удивлюсь, если именно секретаршей и работала, ну или делопроизводителем. Если Кисе Воробьянинову, целому предводителю дворянства, можно, то почему Любви Орловой нельзя?

Пулемёт MG 34 — 2 штуки

Карабин Mauser Kar98k — 5 штук

Пистолет Walther P38 — 1 штука

Пистолет (револьвер) Наган — 1 штука

Потом оформили оба тяжёлых мотоцикла с колясками BMW R75. К счастью, номеров двигателей с меня не потребовали. Не было никакого желания доставать технику из вне лимита. Пришлось бы хранить в основном пространстве инвентаря, а там места не так чтобы много. И это ещё не считая неизбежного в таких случаях запаха бензина. Или, в случае стазиса его вроде быть не должно? Зато дорожные номера записали. Они у фельджандармов как-то странно крепятся — не поперёк, а вдоль крыла переднего колеса. И табличка не прямоугольная, а в виде дуги.

Ещё одна странность, замеченная мною прямо сейчас. Например, прочитать что-нибудь в книге, лежащей во вне лимите, или даже название, написанное на её обложке, я не могу. Да что там вне лимита — в основном пространстве инвентаря тоже не могу. Специально пробовал. А прочитать номер мотоцикла, лежащего всё в том же вне лимите, каким-то образом получилось. И нет, это не выпуклые, привычные мне автомобильные номера — просто жестянка, на которой написано краской. Какие ещё открытия меня ждут вот так, случайно — занимаясь чем-то обычным и не пытаясь исследовать возможности Системы специально?

Что интересно, у немцев нашлись документы на мотоциклы. Им девушка обрадовалась особенно. Оказалось, свободно владеет немецким и может прочитать. Решила подшить их к делу, но не в ту же папку, а в другую, которую с меня тут же вытребовала.

Потом я достал другие документы. Солдатские книжки пленных фельджандармов. Вообще все бумаги, которые у них были, передал. Любовь Орлова не моргнув глазом их оформила. Не только сами документы, а вообще всех пленных, перечислив воинские звания, должностные обязанности и ещё что-то понятное только ей. Покрутила в руках один из жетонов, которые являлись аналогами жетонов полиции. Но поскольку номера на них не чеканились, отложила в сторону. Без номера эта штука точно не документ.

Я ещё хотел форму с пленных немцев сдёрнуть, чтобы предъявить Любви Орловой. Но та её совершенно не заинтересовала. Документов оказалось более чем достаточно.

А вообще форма со знаками различия — это довольно интересно. Я это всё специально учил, чтобы не путаться в местных треугольниках, кубарях, шпалах и прочих непонятных и нетипичных знаках различия. Хотя, если подумать, от звёздочек на погонах оно мало чем отличается. Либо знаешь — и тогда поймёшь, кто перед тобой, либо не знаешь — и совсем не важно, какие там кубики или звёздочки.