— И это довольно милый бар.

— Как хозяйка бара, я очень благодарна.

В его глазах пляшут озорные искорки.

— Я полагаю, если кто-то собирается стать подружкой, то именно таким человеком он и должен быть.

— Вот именно. Единственным другим человеком, которым я хотела бы быть, была бы хозяйкой веселья. Или торта.

— Торт, — говорит он, растягивая слово, как будто это что-то декадентское.

— Да, торт, — отвечаю я точно так же. — Я думаю о нем с тех пор, как кто-то прислал мне сегодня вкусный торт.

Он шевелит пальцами.

— Не сдерживайся, женщина. Дай мне кусочек.

— Этого нет в меню. Я не могу подать его. Так я нарушу все законы барменов.

— Ах, тогда пришлось бы надеть наручники на тебя.

— Я полагаю, ты бы так и сделал.

Спасибо всем богам за то, что мы не торопимся этим пятничным вечером. Кто-то заботится обо мне, давая мне восхитительный шанс пофлиртовать с самым красивым и интересным мужчиной, которого я встречала за последние сто лет.

— Соблазняя меня разговорами о наручниках и контрабанде, ты заставляешь меня хотеть этот торт еще больше.

Я жестом подзываю его поближе и тихо говорю:

— Позже я дам тебе кусочек.

Он стонет, и это до смешного сексуально. Это требовательный, возбуждающий звук, и от него у меня по коже бегут мурашки.

Проблема в том, что мое свободное окно закрывается. Боги барного потока посылают толпу посетителей, и мне нужно позаботиться о них. Я извиняюсь, и отправляюсь смешивать и готовить напитки, и все это время думаю, что он очаровательный, забавный, умный и остроумный, и что у нас возникла мгновенная связь, к которой я хотела бы вернуться.

Но когда я освобождаюсь, сексуальный британец уходит.

Зато является мой брат и направляется прямо ко мне. Он здоровается, затем оглядывается по сторонам, нахмурив брови.

— Ты не видела моего друга Джейсона?

— Может быть, расскажешь побольше подробностей об этом человеке, которого я никогда не встречала.

Малоун смеется.

— Уродливый. Ужасный британский акцент. Невероятно тихий и застенчивый, никогда нечего сказать.

Убейте. Меня. Сейчас. Все кокетливые, похотливые бабочки во мне делают массаж лица.

— Этот парень — твой друг?

Он бросает на меня любопытный взгляд.

— Да. Почему? Неужели в это трудно поверить?

Я натягиваю улыбку, проклиная свою удачу.

— В это нетрудно поверить. Вовсе нет.

Мои плечи немного поникают, а либидо сердито грозит мне кулаком.

Неважно, говорю я себе. Я не собираюсь преследовать одного из друзей моего брата. Мы уже проходили по этому пути раньше и попадали в целую кучу неприятностей. По этой дороге я снова не поеду.

Я делаю глубокий вдох и говорю себе, что Джейсон должен пойти во френдзону.

— Мы болтали недавно, и он показался мне очень веселым.

Это еще мягко сказано.

Мой брат улыбается.

— Рад это слышать. Я думаю, ты найдешь в нем хорошего друга.

Именно тогда высокий темноволосый и красивый британец возвращается в бар, говоря, что ему пришлось выйти, чтобы поговорить с клиентом, затем он говорит Малоуну:

— А ты знаком с очаровательной барменшей?

Мой брат взрывается хохотом.

— Да. Я знаю ее с рождения.

У Джейсона отвисает челюсть. На гребаный пол. Он переводит взгляд на меня.

— Ты его сестра?

— Не просто какая-нибудь сестра. Я его близнец.

Малоун хлопает его по руке.

— Я же говорил тебе, что мы идем в бар к моей сестре.

Джейсон моргает, как будто все еще переваривает эту новость.

— Верно, но я думал, что она барменша, а не твоя сестра.

Малоун указывает на меня.

— Джейсон, познакомься с моей сестрой, Трули.

Мужчина, к которому я почувствовала мгновенное влечение, протягивает мне руку с самым профессиональным выражением лица.

— Очарован.

— Как и я.

Это правда, и все же тут ничего не поделаешь.

Предпочла бы я заниматься чем-то с этим высоким темноволосым и красивым мужчиной или рискнуть своими отношениями с братом?

Есть только один ответ.

Мы с Джейсоном должны стать друзьями.

Джейсон

— Скакалка? Что, черт возьми, такое скакалка?

Трули смеется и смотрит на меня так, словно я должен знать, что это за странную вещь она только что предложила.

— Что? Разве в Лондоне нет скакалки?

— Это ты таким образом пытаешься сказать, что у нас по ту сторону пруда нет последних тенденций в упражнениях?

— Я уверена, что ты совершаешь всевозможные безумные поступки. Как соккер (прим. Американский футбол), и еще раз соккер, и еще раз соккер, и еще раз соккер вдобавок ко всему.

— Женщина, сколько раз я должен тебе повторять, что это называется футбол?

— Сколько раз тебе повторять, что я никогда не назову соккер футболом?

Трули ставит передо мной бокал с таким щегольством, что это звучит как признание.

Я вздрагиваю.

— Ладно, будь по-твоему. Твой неподобающий американский стиль, — говорю я, беря стакан и делая глоток.

Сегодня вечером у меня была очередная свадьба, и она прошла без сучка и задоринки, так что я здесь, в забегаловке, чтобы развеяться. Еще одно успешное выступление шафера по найму за моим плечами.

— В любом случае, чтобы ты не подумал, что нам не хватает причудливых форм упражнений, я хочу, чтобы ты знал, что мы недавно восстановили занятия на прогулке.

— Скоро твоя родина будет готова к прогулочным занятиям, — говорит она, сексуально приподнимая брови. Потому что все, что она делает, сексуально.

— Конечно, но требуется время, чтобы тенденции достигли этого уровня. Что касается спортивных скакалок, я не уверен, что мы когда-нибудь увидим это в Лондоне.

— Тогда хорошо, что ты не в Лондоне, — говорит она, шевеля бровями, а затем умоляюще. — Пойдем со мной. Ты мой товарищ по упражнениям. Мы — воины фитнеса.

Это правда. За несколько месяцев, прошедших с тех пор, как я познакомился с ней, мы обнаружили, что оба пристрастились к физическим упражнениям, но вместе еще не тренировались.

— Но что такое спортивная скакалка? Это звучит так, как будто мы оказались бы в мусорной яме со связкой шпагата.

Она берет стакан воды из-за стойки бара и отпивает немного.

— Это как прыжки со скакалкой на перемене под классную музыку. Думай об этом как о уроке физкультуры для взрослых, настроенных на рок-н-ролл. — Она хлопает ресницами. — Пойдем со мной. Очень прошу.

Я с любопытством смотрю на нее.

— С какой стати ты меня просишь?

Она надувает губы.

— Ты не хочешь пойти со мной?

Мне нужно долго и тщательно обдумать свой ответ. Мне действительно нравится компания Трули. Невероятное количество. Больше, чем мне, вероятно, следовало бы наслаждаться обществом сестры моего хорошего друга, поскольку именно таким быстро стал Малоун.

И я действительно хочу делать все это вместе с ней. Но я также знаю, что рискую. Чем больше времени я провожу с ней, тем больше времени я хочу провести с ней.

С другой стороны, я был лучшим в сопротивлении чему-либо, отдаленно напоминающему отношения с тех пор, как одна женщина в Лондоне — кхм, Клэр — сочла нужным разбить мое сердце пополам, а затем растоптать его боевыми ботинками со стальными носками, так что не похоже, что что-то с Трули зайдет дальше. Я этого не допущу.

Поэтому я говорю:

— Отведи меня на свой урок панк-роупинга, пожалуйста.

Она визжит от восторга, и этот звук мне очень нравится.

Я уверен, что мне понравились бы и другие пронзительные звуки, издаваемые ею, но сойдет и этот. Все будет просто отлично.

***

На следующий день я обливаюсь потом как из ведра. Мои мышцы ноют. Мозг с трудом справляется с упражнениями на скакалке, настолько сложными, что для овладения ими потребовалась бы ученая степень по двойному голландскому языку. Но в то же время это до смешного весело.