Джейсон подставляет мне свой подбородок.

— Хочешь потрогать?

Эти трепещущие крылья? Они скатываются по моим рукам, обжигающие и горячие. Может быть, потому что нас разделяет преграда, может быть, потому что я уверена, что дальше этого простого маленького контакта дело не пойдет, я протягиваю руку и глажу его бороду. Это приятно, это правильно... Такое чувство, что прикасаться к нему — это то, что я должна сделать, и это пугает меня больше, чем я ожидала.

Я убираю руку и принимаюсь за сортировку стаканов на стойке.

— Зачем ты ее отрастил?

— Я веду колонку об уходе за бородой. Мне нужно протестировать продукты.

— Ты сохранишь?

— Продукты?

Я бросаю на него взгляд «ты не можешь быть серьезным».

— Борода, дурачок.

Он пожимает плечами.

— Я не знаю. Ты хочешь проверить это еще раз и посмотреть, что, по-твоему, я должен делать?

Как будто мы говорим о чем-то другом, обсуждаем то, что происходит между нами.

— Просто для колонки и все такое, — добавляет он.

— Просто для колонки, — вру я, снова поглаживая его, прикасаясь к нему только для себя.

Джейсон все время наблюдает за мной.

Затем он замирает, хватает меня за руку и держит за запястье.

— Я видел свои новогодние сообщения. Мне жаль.

Я застигнута врасплох. Я не ожидала извинений. Честно говоря, я вообще не ожидала, что он упомянет об этом.

— Почему ты извиняешься?

— Я не отдавал себе отчета в том, что делал.

— Ты не имел это в виду?

Я спрашиваю, а потом жалею, что не могу взять свои слова обратно, потому что я звучу как нуждающаяся девушка, которой требуется утешение.

Джейсон встречается со мной взглядом, его глаза сверкают.

— О, я это имел в виду. Я имел в виду это так чертовски серьезно.

Весь воздух вылетает из моих легких. Кажется, становится невозможно дышать.

— Ты серьезно?

— Я просто не хотел говорить всего этого. Чтобы заставить тебя чувствовать себя некомфортно.

Я качаю головой.

— Сообщения не заставили меня чувствовать себя некомфортно.

Он изучает меня, пристально вглядываясь в мое лицо.

— Ты уверена?

— Я уверена, Джейсон.

Он тяжело вздыхает.

— Даже если и так, я больше не буду этого делать. Я буду придерживаться плана.

— А такой есть? План?

Его глаза слегка поблескивают.

— План, который у нас всегда был. План, в котором мы не действуем под влиянием мгновенного влечения.

Джейсон

Неделю спустя, когда мы заканчиваем занятия по джиу-джитсу и выходим из студии, вечер окрашивает небо в оранжевый цвет. Падает снег, белые хлопья падают с облаков.

Трули счастливо вздыхает.

— Я люблю снег.

— И почему это?

— Он всегда кажется умиротворяющим, но в то же время возможным. Ты понимаешь, что я имею в виду?

— Как будто что-то может случиться, когда идет снег.

Она встречается со мной взглядом, и ее глаза загораются.

— Да. Это именно так. Такое ощущение, что из-за снега могут произойти самые невероятные вещи. Разве это не странно?

Я качаю головой, пока мы идем по району.

— Нет, я не думаю, что это странно. Снег по своей сути романтичен. Из-за этого кажется, что город замедляет свой ход. Как будто Манхэттен накрыт одеялом, и под ним раскрываются секреты.

— Я хочу узнать секреты Манхэттена, — задумчиво говорит Трули.

И я хочу, чтобы у нас с ней были секреты. Я хочу укрыться с ней, пока идет снег, и поделиться с ней всевозможными секретами, которые погода сохранит для нас.

— Знаешь, что мне еще нравится в снегу? — спрашивает она.

— Расскажи мне.

— Катание на сноуборде. Разве мы не собирались уезжать? Ты хочешь выбраться из города в эти выходные?

— Было бы неплохо.

— Мы должны пригласить Малоуна, — предлагает она.

Но когда она пишет ему в нашем групповом чате, он говорит, что не может поехать, потому что занят.

Я испытываю огромное облегчение. Я не хочу кататься на сноуборде с Малоуном и Трули. Я хочу покататься с ней на сноуборде.

Итак, мы составляем план, как сбежать.

В выходные мы едем в горы на арендованной машине, и включаем Rolling Stones и поем «Wild Horses», а затем напеваем «Come Together» группы The Beatles. Мы также не можем удержаться от того, чтобы не спеть «Лейлу» Эрика Клэптона.

— Нет ничего лучше, чем петь с тобой классический рок. Кроме того, ты получаешь основные баллы за первоклассный музыкальный вкус, — говорю я, когда мы подъезжаем к горнолыжному курорту.

Трули дует на свои ногти, затем трет их о грудь.

— У меня действительно превосходный вкус.

— Если бы ты сказал, что тебе нравятся Эд Ширан или Coldplay, я бы передумал насчет нашей дружбы.

Ее глаза становятся широкими и игривыми.

— Срочные новости. Мне нравится Эд Ширан.

Я съеживаюсь, как будто она сказала худшую вещь в мире, потому что она вроде как так и сделала.

— Я притворяюсь, что ты этого только что не говорила.

Трули пожимает плечами.

— Я люблю Эда.

Я непреклонно качаю головой.

— Нет. Ты не любишь. Ты женщина с тончайшим вкусом.

Она бросает на меня застенчивый взгляд.

— У меня действительно превосходный вкус.

И прямо сейчас я бы хотел, чтобы она руководствовалась этим вкусом, когда дело касается парня, с которым она катается на сноуборде.

За исключением того, что этого не может случиться.

***

Когда мы доберемся до склонов, клянусь, мы будем за миллион миль отсюда.

Мы проводим день, взбираясь на кресельном подъемнике, а затем спускаясь с холмов, взбудораженные адреналином и возможностью, которую приносит снег.

После финального заезда решаем, что ни за что не сможем вернуться в Нью-Йорк.

Когда мы направляемся офис курорта, Трули говорит:

— Я думаю, нам стоит остаться на ночь.

— Согласен.

Мы бронируем два номера, и как только встречаемся за ужином, кажется, что все вот-вот изменится.

ИНТЕРЛЮДИЯ

Спенсер

Что-то вот-вот изменится? Интересно, что он вообще мог иметь в виду под этим.

Однако этот вопрос подождет. Потому что мне до смерти захотелось узнать о вечеринке Саванны и Гэвина с ночевкой.

Можете считать меня безумным, но я не думаю, что это из тех, которые предполагают использование спального мешка. На самом деле, я задаюсь вопросом, будут ли они вообще спать.

Гэвин

Я веду Саванну вверх по ступенькам, положив руки ей на бедра. Дорога до моей квартиры занимает очень много времени. Ступени скрипят и стонут, особенно потому, что мы останавливаемся на каждой третьей или четвертой, чтобы поцеловаться. Я целую ее за ухом, и она вздрагивает. Я откладываю это в долгий ящик, зная, что захочу поцеловать ее там снова и выяснить, вызовет ли это такую же реакцию.

Она останавливается, поворачивается и запечатлевает поцелуй на моих губах. Я чуть не падаю навзничь, потому что настолько мощно, что бьет мне в голову.

Я беру себя в руки.

— Я чуть не упал.

— Тебе лучше не падать со ступенек, — говорит она.

— Тогда тащи свою задницу на мой этаж и перестань отвлекать меня от.... — Я шлепаю ее по заднице.

— Я далека от того, чтобы отвлекать тебя своей задницей.

— Это очень отвлекающая задница.

Мы поднимаемся еще на несколько ступенек, когда я дергаю за ее джинсы.

— Просто проверяю, насколько быстро они снимаются.

— Почему бы тебе не выяснить это, как только мы окажемся в квартире?