Это женщина из художественной галереи. Генеральный директор Wu Media и самая очаровательная женщина, которую я встречал. Я провел в обществе Валери всего несколько минут, но уже очарован.

— Я могу придать тебе более серьезный вид, если хочешь, — предлагаю я, так как хочу доставить ей удовольствие.

— Просто продолжай делать то, что ты делаешь, — говорит фотограф.

— Да, все, что ты делаешь, идеально, — добавляет Валери.

Я следую инструкциям фотографа, пока он делает новые снимки, отчаянно пытаясь отвести взгляд от великолепной женщины, даже когда она поет мне дифирамбы.

— Это невероятно хорошо позиционирует Wu Media. Моя рекламная команда будет невероятно довольна.

— Ваша команда будет довольна. Не так ли? — говорю я, когда съемка прекращается и фотограф отходит, чтобы выпить кофе.

Валери встречается со мной взглядом и многозначительно добавляет:

— Да, удовлетворена.

— А как насчет тебя, Валери?

Мой вопрос наводит на размышления, обыгрывая последнее сказанное ею слово.

Сначала она молчит, затем спрашивает самым профессиональным голосом:

— А как насчет меня?

Я выгибаю бровь.

— Что бы потребовалось тебе, чтобы быть довольной?

— О, в этом отношении я очень трудная женщина, — говорит она, сохраняя холодный сдержанный тон.

Хм-м. Возможно, я неправильно понял ее в галерее. Еще один выстрел.

— Я бы принял этот вызов.

Она закрывает глаза, делает вдох, а затем снова открывает их.

— Этого не случиться. Мы не можем случиться. Надеюсь, я не проявляю самонадеянности, говоря это.

Это то, что я хочу услышать, и то, чего я не хочу слышать.

— Ты не ведешь себя самонадеянно, потому что я мало чего хочу в мире больше, чем того, чтобы это произошло. Но почему этого не может быть? Разве это не допускается здесь в вашей стране? — игриво спрашиваю я, как будто незнаком с ее обычаями.

Она смеется, и этот звук такой соблазнительный и чувственный.

— О, нет, нам нравится, когда это происходит.

— Тогда почему у нас ничего не может случиться? У нас с тобой возникла мгновенная связь, когда мы встретились, не так ли?

— Еще как, — говорит она почти шепотом.

— Слишком даже.

— Такого понятия не существует. Итак, если мы оба чувствуем одинаковое притяжение, почему бы и нет?

Я должен знать. Я должен понять эти барьеры.

Валери расправляет плечи.

— Это потому, что я глава этой компании, а ты сотрудник. Если бы стало известно, что у нас был роман, это было бы ужасно для меня.

Весь воздух вылетает из меня, выбитый из колеи, абсолютно понимая ее точку зрения.

— Понимаю. Это меня ужасно огорчает.

Но я выбрался из трущоб. Я решительный мужчина и полон решимости найти путь к ее сердцу.

— Но, возможно, мы могли бы стать друзьями.

— Друзьями? — спрашивает она, как будто пробует новое блюдо, что-то иностранное, но, возможно, что-то, что она находит заманчивым.

— Друзьями, — говорю я низким и прокуренным голосом, а затем проясняю свои истинные намерения. — Это то, что люди делают, когда им нравится проводить время друг с другом, но они не трахаются.

Ее глаза темнеют.

— Тебе нравится эта идея? — Я подхожу ближе, не до неприличия, но достаточно близко, чтобы увидеть, как мурашки покрывают ее кожу. — Тебе нравится, когда я говорю трахаться, не так ли?

Ее плечи вздрагивают, но затем она, кажется, берет себя в руки.

— Конечно. Мне нравится, когда ты мне что-нибудь говоришь. Но это моя точка зрения. Этого не может случиться. Так что я должна уйти.

Валери поворачивается на каблуках и уходит, отчего я еще больше, чем когда-либо, преисполняюсь решимости увидеть, как она скоро подойдет ко мне.

ИНТЕРЛЮДИЯ

Спенсер

Я же говорил.

Я имею в виду, не хочу показаться самоуверенным, но я заметил это за милю.

Фальшивые свидания? Да ладно.

Знаем, проходили, у меня есть обручальное кольцо, в качестве доказательства.

Тем не менее, на пути от фальшивого свидания до вечеринки с ночевкой есть множество подводных камней. Это скользкий путь от зоны друзей к зоне спальни.

Но эй, может быть, им нравится, когда скользко.

Это едва ли единственная сложная ситуация, с которой могут столкнуться друзья и влюбленные.

Коллеги тоже. Бьюсь об заклад, они столкнутся с очень скалистой местностью, поскольку бывшему миллиардеру-голубому инопланетянину предстоит столкнуться с непростой проблемой.

Валери

Несколько недель спустя раздается стук в дверь моего кабинета, и заходит Сэди.

— Вы получили приглашение от «Хайсмит Ассошиэйтс». Частный аукцион. Все вырученные средства идут на благотворительность.

Мои брови приподнимаются.

— Какая благотворительность? И что за произведение искусства?

— Это организация, которая предоставляет стипендии для обучения в колледже в Соединенных Штатах детям иммигрантов.

Я одобрительно киваю. Я кое-что знаю об этой причине. Сэди перечисляет имена художников, и все они приводят меня в восторг, особенно когда упоминает Хантера Эдмондса, восходящую звезду в мире искусства.

— Дэниел из «Хайсмита» хотел лично пригласить вас. По его словам, он приглашает только единичных покупателей премиум-класса — тех, кто любит искусство и творит добро. Кто-то назвал ему ваше имя как коллекционера, который хотел бы присутствовать.

Она называет мне время и дату, и хотя я тону в сделках и партнерствах, я знаю, что пойду. Ради дела и ради искусства.

***

Я надеваю свое лучшее черное платье и направляюсь в «Хайсмит», где беру буклет и иду в первый ряд. Мгновение спустя появляется мужчина, от которого я сбежала в галерее, и садится рядом со мной. От него пахнет океанским бризом, и он выглядит так, словно только что сошел со страниц журнала.

Вероятно, он так и сделал.

— Странно встретить тебя здесь.

— Действительно, какой сюрприз, — говорит он, весь такой крутой и сексуальный.

Я бросаю на него пытливый взгляд.

— Ты здесь, чтобы сделать ставку на произведение искусства?

Энцо непринужденно пожимает плечами.

— Иначе зачем бы мне здесь находиться?

— Я не знаю.

— Что ж, ты права. Для этого и, конечно, для того, чтобы работать над дружбой. У меня было предчувствие, что тебе понравится этот аукцион.

— И поэтому ты организовал приглашение?

— Я это сделал? — игриво спрашивает он.

Я одариваю его озорной ухмылкой.

— Мы работаем над установлением дружбы, Энцо?

— Да. Если дружба влечет за собой небольшие дружеские торги произведениями искусства, не так ли? Держу пари, тебе понравятся острые ощущения от погони.

— Держу пари, я так и будет.

Аукцион начинается, и Энцо поднимает ракетку, делая вступительную ставку, когда Хантер Эдмондс поступает в продажу. Когда я ставлю выше, он продолжает, поднимая ракетку и повышая ставки. Он бросает на меня взгляд.

— Держу пари, тебе понравилось бы использовать ракетку по-другому.

Я задыхаюсь, даже когда искры пробегают по моей коже.

— Ты грязный человек.

— Но разве я ошибаюсь?

Я расправляю плечи.

— Я не собираюсь тебе говорить.

— Валери, — упрекает он, — это недружелюбно.

— Я вовсе не думаю, что это дружеский вопрос, — говорю я, но сдерживаю похотливую ухмылку.

Энцо напускает на себя самое невинное выражение лица.

— Я имел в виду это только по-дружески. Как один друг, интересующийся тем, что нравится другому.

Я указываю на картину.

— Чего бы я хотела, так это приобрести этого Эдмондса. Ради общего дела, конечно. И для моей стены.