Вынужденная остановка пошла нам со Стасом на пользу. Во-первых, передышка оказалась очень кстати. А еще вокруг нас густо повис хмельной запах «Столичной», которой была залита вся запазуха безучастного прапорщика Лёхи.
— А вы для меня, товарищ майор, никакой не начальник! Вы для меня нет никто, чтобы я перед вами отчитывался! — решил я не менять выбранной тактики и образа обнаглевшего баловня судьбы, — А, что касаемо состояния данного фигуранта, то да, тут я вынужден с вами согласиться! Прав был капитан Захарченко, какие-то ненормальные пошли нынче свидетели! Зря я не послушал товарища капитана, когда он заходил ко мне во время допроса этого алкаша! И впрямь надо было сразу экипаж из «трезвяка» вызвать! — без какого-либо притворства тяжело вздохнул я от, камнем висящей на мне половины военного, — А ну-ка, дайте дорогу следствию, товарищ майор!
Еще поудобнее поднырнув под подмышку злодея Лёхи и покрепче обняв того за талию, я ледоколом двинулся на майора Ахмедханова. А молчаливый, но последовательный Гриненко синхронно шагнул вместе со мной. Носки лаптевских башмаков уныло заскребли по бетонному полу вслед за нами.
Хотел того Ахмедханов или нет, но ему пришлось посторониться и прижаться ближе к стене. И пропустить нашу печальную и благоухающую водкой процессию.
— А, если вам, Талгат Расулович, так нужны подробности, то я рекомендую вам прямо сейчас к заместителю начальника РОВД обратиться! К Виталию Николаевичу Захарченко! Он присутствовал при допросе этого гражданина и в курсе всего происходящего! И, если он сочтёт нужным, то самолично даст вам все необходимые пояснения. Хотя, если честно, то я в этом совсем не уверен! У вас ведь нет допуска к секретности с грифом «Особой важности»?
Все эти, на первый взгляд, пристойные, но крайне неуважительные слова, адресованные осерчавшему на меня талибу, я проговаривал, уже спускаясь по последнему лестничному маршу. Дальше уже находилась площадка первого этажа. После которой один был путь по коридору к дежурной части. И, само собой, к главному выходу из райотдела. Или же второй и направо, к нужному нам хозвыходу во двор. Вот в эту вторую дверь мы едва и протиснулись боком. Сразу все неразрывно трое и с немалыми усилиями.
Затолкав пахнущего водкой живой груз на заднее сиденье автомобиля, я старательно замкнул все его двери. Чтобы больше уже никакая сволочь не смогла добраться до нашего пленника. После чего, не тратя времени на передышку, мы вместе со Стасом рванули назад. Надо было срочно заканчивать с такелажными работами и как можно быстрее сваливать подальше от райотдела.
Поднимаясь на следственный этаж, Ахмедханова на лестнице мы уже не увидели. В то, что он внял моему оскорбительному совету и пошел к Захарченко что-то вызнавать относительно невнятного фигуранта, мне верилось слабо. Слишком уж это зазорно для темпераментного и амбициозного джигита. Собственно, на то и был мой расчет. Уверен, что своей безумной наглостью мне всё же удалось сбить дагестанского индейца с толку и смутить его разум. Разум весьма неглупый, но слишком уж горячий. Талгат Расулович сам прошел путь от рядового следователя до первого заместителя начальника отделения. И в его голове никогда и ни за что не сложится реальная картина того, что на самом деле произошло пять минут назад. В такой нахальный блеф сопливого следака он просто не сможет поверить. Ибо это против вей природы мироздания и такого попросту не может быть. Молодые следаки по воздуху не летают, бабочками не какают и по воде не ходят. Даже, если этот следак, никто иной, как нестандартный и жутко ненавидимый им отморозок Корнеев.
С командиром военных разбойников получилось проще. Не намного легче, но зато никто нам по пути не попался. Следственный аппарат уже минут сорок, как свалил по домам. А другие службы РОВД в основном пользуются другой лестницей. Да и они уже рассосались. Вылив остатки водки за шиворот старшего прапорщика и засунув ему под рубаху шапку ветерана Каретникова, мы с тремя остановками добрались до машины.
Поозиравшись по сторонам и убедившись, что из окон РОВД моя машина почти не просматривается, я принял окончательное решение насчет плацкарты для военнослужащих. Всё лишнее из багажника я убрал еще вчера, когда был в гараже. Поэтому места старшему прапорщику хватило. Как говорится, в тесноте, ну да и хер с ним, что в обиде. На то они и военные, чтобы стойко переносить все тяготы и лишения воинской службы…
С учетом всех манёвров и объездов, к зелёному «Москвичу» мы подъехали минуты через три. Еще несколько минут мы оглядывались по сторонам, убеждаясь, что лишние зрители отсутствуют. Потом столько же времени нам понадобилось на разгрузочно-погрузочные работы.
— А ты забирай мою машину! — велел я Стасу, — Вову до дома подкинь и потом ко мне домой её отгони. Она мне с самого ранья завтра может понадобиться.
— А ты как? — почти одновременно обеспокоились мои соратники.
— А я дальше уже сам справлюсь! — бодрым голосом успокоил я их, на самом деле с тоской представляя, как в одиночку буду мудохаться с военными, — Здесь мы расходимся и это не обсуждается!
— Если помощь нужна, ты скажи! — не унимался Нагаев, уже успевший снять белую гаишную сбрую, — Я готов!
— И я тоже готов! — вторил ему Гриненко, — на рефлексах продолжая сечь поляну вокруг, — Их трое, один ты с этими кабанами не управишься! А, не дай бог, они еще и просыпаться начнут!
— Не должны они раньше, чем часа через три очнуться, — изобразил я голосом уверенность, которой на самом деле у меня не было, — А, если что, то на крайний случай у меня их «ТТ» есть, — поправил я засунутый сзади за брючной пояс пистолет. — Всё, мужики, сопли не жуём, разъезжаемся!
Чтобы не жечь понапрасну драгоценные минуты и зазря не светиться на пустыре, я первым влез на водительское сиденье «Москвича».
В прошлой жизни мне много на чем пришлось покататься. Даже на «Оке». Но за рулём «Москвича» я оказался впервые. Впрочем, какая теперь разница…
Не дожидаясь, когда в «тройке» рассядутся мои друзья, я завёл двигатель и газанул по асфальтированной дорожке. Откуда-то сзади и снизу постанывал теперь уже бывший водила моего трофейного «Москвича». Понять его страдания мне было не сложно. Любой бы понял. Сверху на нём всей своей немалой массой возлегал бесчувственный прапорщик Лаптев.
Ждать сумерек мне не хотелось. Два с лишним часа для меня сейчас непозволительная роскошь. Во-первых, рассосётся поток автотранспорта, в котором проще затеряться. А, во-вторых, город накроет плотная сеть экипажей и патрулей ГАИ, ОВО и ППС. Даже будучи в форме и с удостоверением, лучше не рисковать. Слишком специфический у меня груз.
Потому я и решил сразу выдвигаться к месту назначения. До гаража покойного майора Никитина я добрался минут за двадцать. Не превышая скорости и избегая тех улиц, где гаишники обычно занимаются гибдидизмом.
Оставив машину метров за сто до гаража, я сходил на рекогносцировку. И сделал это, как оказалось, не зря. Через два бокса от никитинского ворота оказались открытыми. Пришлось ждать полчаса, пока пузатый мужик с лицом люмпена не покинет убежище своей не роскоши, но средства передвижения.
Не теряя больше ни секунды, я быстрым шагом поспешил к «Москвичу».
Загнал зелёную легковушку, беременную тремя военными упырями, вовнутрь гаража задом. Затем и без промедления закрыл ворота изнутри. Теперь мне предстояло самое трудное. В одиночку разгрузить «Москвич».
Самым трудным оказалось опорожнить багажник. Причем, настолько, что я уже начал задумываться насчет помощи друга. Или сразу обоих друзей. Которых сам же и отправил по домам.
Наступив на горло собственному малодушию, я собрался с духом, а потом и с силами. Третья попытка оказалась более удачной. Перевалившись через борт багажника, старший прапорщик Савватеев грохнулся на пол. Судя по звуку, ушибся он неслабо, однако, как всякий уважающий себя военный, не издал ни звука. С прапором Лёхой тоже пришлось повозиться. Всё же тяжелая это работа, тащить из маломерного «Москвича» бессознательное туловище крупного мужика. С водилой всё оказалось проще. После того, как я смотал с его ушей изоленту, процесс пошел быстрее. Посильно помогая мне, третий захватчик с трудом, но всё-таки выбрался из железки. Возвращать ему зрительно-орательные функции я не стал.
