На последней, особо грозной фразе декан факультета звездокрылов закончила манипуляции с манжетой и довольно улыбнулась.

– Ну, вот и все. Теперь они убедились, что я взялась за твое воспитание, а значит, взламывать и подслушивать не станут. Дариану и Максимусу этого будет достаточно, а Хет-Танаш в любом случае не оставит мысль о твоем переводе. Выдохни, Адриана, у нас есть как минимум полчаса, чтобы спокойно все обсудить.

И я действительно почувствовала, как завязанные узлом нервы начинают распутываться. Села более расслабленно и с благодарной улыбкой посмотрела на легендарную дорал-кай.

– Мне так жаль, что я не звездокрыл.

Я не хотела в этом признаваться. Просто как-то само собой вырвалось. Но сказанного не воротишь.

– Думаю, настало время рассказать тебе страшную тайну, – усмехнулась дорал-кай, прошла и села на свободный стул. – Тебе никогда не приходило в голову, как так вышло, что одна дорал-кай смогла открыть три вида летающих ящеров? Как мне удалось стать их матриархом?

Я пожала плечами и, не особенно задумываясь, предположила очевидное:

– Вы… крутая?

Эрика Магни подняла бровь. Секунду она держала лицо, а потом откинула голову назад и от души расхохоталась.

– Лучшая шутка на этой неделе! – сказала она, вытирая набежавшую слезу. – Ну а теперь поговорим о чем-то, что ближе к истине. Видишь ли, большая часть людей живет с мыслью, что им присуще что-то одно. Суди сама! Даже здесь, в академии, мы говорим: дружелюбные, как звездокрылы, и высокомерные, как небовзоры. Прямолинейные, как ядожалы, и веселые, как звездокрылы. Мудрые, как небовзоры, и сильные, как ядожалы…

Госпожа Магни стянула резинку и небрежным жестом растрепала свои удивительные волосы, черные с пепельными кончиками.

– Видишь ли, правда не в том, что я крутая… Хотя и это тоже имеет место быть! Правда в том, что я и звездокрыл, и небовзор, и ядожал. Все и сразу. Теперь поняла?

– Поняла, – покладисто кивнула я. Прикусила губу. Подумала. Созналась: – Вообще-то ни слова.

– Адриана, – тяжелый выдох, – главная и самая сложная задача – это принять себя. Принять все, что способен принять, и взяться за изменение там, где принять не можешь.

Манжета на руке декана завибрировала и вспыхнула красным, намекая на то, что ни о каком получасе и речи быть не может. Ректор рвался вернуться на свое рабочее место с энтузиазмом законченного трудоголика. И по всему выходило, что нам пора сворачивать нашу короткую беседу.

– Все. Тебе пора. Было приятно поболтать. Будешь выходить, не забудь жалобно всхлипнуть, а то еще не поверят, что раскаялась. А нам оно надо?

Кивнув, я торопливо поднялась со стула и пошагала на выход.

«Принять все, что способен принять, и взяться за изменение там, где принять не можешь», – повторяла мысленно, стараясь не потерять зыбкого озарения, нахлынувшего от этих слов.

– Да, и еще!

Я обернулась и встретилась с испытующим взглядом ярко-синих глаз Эрики Магни.

– Пока мы не разошлись, как облака на небе… Сходи в лекарское крыло.

– Опять? Госпожа Магни, да я же только что оттуда! – застонала я. – Ну правда, это перебор! Клянусь, если господин Горячий попросит нацедить ему еще одну пробирку крови, то я заподозрю в нем упыря!

Дорал-кай улыбнулась уголками губ и тотчас стала серьезной.

– Этой ночью один из ядожалов вытащил из воды девочку. Она захлебнулась, и лекарям не удалось ее спасти. Тихон предложил свою помощь, но родители ребенка отказались возвращать ее из-за грани и делать некронавтом… Но я не о ней. Того ядожала, что нашел девочку, зовут Кристен Арктанхау.

Меня прошиб холодный пот. И как-то сразу вспомнился тот странный разговор по переговорнику. И стала понятна паника, звучавшая в голосе Кристена. И просьба поговорить с ним.

О боги… Как же паршиво ему сейчас!

– Подумала, что тебе следует это знать, – сказала матриарх завров, подмигнула и напомнила: – Всхлипнуть не забудь.

Я кивнула, вышла в приемную и… картинно всхлипнула.

Все, как и договаривались.

Лекарское крыло встретило меня неожиданной тишиной и хорошо знакомым въедливым запахом антисептика.

Я прокралась к посту медсестры, готовая прятаться и сливаться с невыразительными стенами коридора при малейшем намеке на приближение Тихона Горячего с его маниакальной жаждой нацедить из меня пробирку-другую крови. Лекарка долго и категорично не желала выдавать мне сведения о поступившем ночью ядожале.

Мол, и чувствует себя адепт Арктанхау неважно, и вообще у него постельный режим. И оздоровительная программа из капельницы с витаминками. И как не стыдно (почему-то мне), довели парня до такого серьезного истощения!

Под конец прочувственных обвинений я не выдержала и включила в себе ядожала:

– Послушайте, это лекарское крыло или тюрьма строгого режима? Мне что, необходимо сходить за адвокатом, чтобы добиться встречи с Арктанхау? Так без проблем! Я сбегаю! У ректора как раз выдалась свободная минутка и подходящее настроение для разборок.

Речь возымела на лекарку удивительный эффект. Сперва та поджала губу, потом закатила глаза и с обреченным вздохом, в котором уместились страдание и апломб целой театральной труппы, назвала номер палаты.

– Спасибо, – повела я себя, как хорошая девочка, и развернулась.

Проигнорировав раздраженное бормотание дежурной, я отправилась на поиски Кристена.

Нужная палата оказалась в конце коридора, возле лестницы. Вежливо постучав, я заглянула внутрь и обнаружила северянина. Он сидел на постели, привалившись спиной к изголовью. В больничных штанах и белой майке, подчеркивающей большие мускулистые руки, с исхудавшим лицом и глубокими серыми тенями под глазами.

В руках пациент держал книгу, которую с нескрываемым интересом читал. Можно даже сказать, зачитывался. Причем с превеликим удовольствием.

Книга была с красной обложкой и потрепанным корешком. Вот сильные пальцы перевернули страницу, и на губах северянина появилась предвкушающая улыбка хищника, почуявшего кровь.

Ну прям Темный Властелин, нашедший формулу всевластия!

– Кристен, – позвала я.

Не отрывая взгляда от занимательного чтива, Арктанхау поднял голову, кинул быстрый взгляд в мою сторону и снова вернулся к чтению. Пару секунд ничего не происходило: я в нерешительности топталась на пороге, Кристен был все так же увлечен чтением, а потом снова посмотрел на меня и только тут до него дошло.

– Адриана… – выдохнул он, быстро захлопнул книгу и спрятал за спину.

Заинтригованная странной реакцией на меня, всю такую сострадательную, я уточнила:

– К тебе можно?

Вместо ответа северянин подвинулся и приглашающе похлопал по постели рядом с собой. Я зашла в палату, закрыла дверь и приблизилась к кровати, но садиться постеснялась.

– Госпожа Магни рассказала про девочку. Мне так жаль, что…

– Я могу попросить тебя об одолжении? – перебил Кристен.

– Смотря каком.

Арктанхау показал на сгиб левой руки, куда безжалостные лекарки воткнули иглу оздоровительной капельницы.

– Не могу согнуть, – не то посетовал, не то констатировал он. – Можешь переплести мои волосы? Мешают жутко.

Я с подозрением уставилась на его светлую макушку. Арктанхау и Хезенхау чтили традиции своего народа и даже в академии ходили с заплетенными волосами или затягивали те в короткие хвостики на затылках.

Вот и сейчас волосы Кристена были заплетены в две тугие косы, плотно прилегающие к коже. Просто волосок к волоску. Идеально!

Вопрос: что там может мешать?

– Спасибо за веру в мои таланты, но я такое не повторю.

– Сделай как получится.

Кристен хитро улыбнулся и сел ко мне спиной, тем самым не оставив выбора. Пожав плечами, я сняла форменную куртку, кинула ее на металлическую перекладину изголовья и провела пальцами по ровной косе. Кристен вздрогнул.