Ладно, хочет показать, что с растениями не так — пусть покажет.

Я начал осторожно выкладывать то, что собрал сам и то, что собрал Грэм.

— Растения в целом хорошие, — неожиданно признала Марта. — Но… — она вздохнула, — Они слабые. Видишь, какие мутноватые края у Серебряной Крапивы? А Лунный папоротник… он собран не в полнолуние. Свойства есть, но не в полную силу, а это уже совсем другая стоимость и концентрация лунной живы. И так с каждым. Даже Огненные Ягоды помяты, а они тогда теряют часть свойств.

Она покачала головой, как бы показывая, как я мало знаю о травах:

— Элиас, мало просто нарвать растения, важно знать для чего они нужны. У некоторых скоро иссякнут полезные вещества, просто потому, что нужно было специальным раствором замазать срез, понимаешь?

Сердце ухнуло. Значит, все мои надежды на то, что собранные растения помогут спасти деда…

— Сколько это может стоить? — спросил я, мне нужно было знать цены, потому что если меня выслушают другие травники, то я хотя бы буду знать примерную стоимость добытых растений, — Они не могут не стоить ничего! Это всё равно растения, обладающие определенной ценностью и добытые за Кромкой.

— Два серебряных, в лучшем случае три. Кроме того, даже будь они в идеальном состоянии, золотым тут и не пахнет, если ты хотел таким образом обменять их на эликсир.

Я застыл. Когда Марта указала на эти недостатки я сначала подумал, что она выдумывает. Но присмотревшись осознал — она говорит правду. Вот только от этой правды мне было ни холодно, ни жарко. Просто неприятно. Я ничего не мог изменить, даже если бы я знал как их срезать, там, в лесу, мне было не до этого — я думал как бы дотащить Грэма.

— А если остальную сумму в долг? — выдавил я без особой надежды. Никогда бы не стал просить в долг, но жизнь Грэма важнее любого долга. Он брал в долг ради жизни Элиаса, так чем я хуже? Надо — отработаю.

Марта расхохоталась:

— В долг? Твой дед и так мне должен! Пусть немного, но всё же. К тому же зачем мне давать в долг юнцу, который всю жизнь мечтал сбежать из деревни?

— Уважаемая, Марта, — сказал я, стараясь сохранить спокойствие. — Дед умрет без лечения. А мёртвый должник денег не отдаст.

— Зато и новых долгов не наделает, — холодно ответила алхимичка. — Забирай растения, я принимаю только лучшие ингредиенты и оплату благородным металлом, а у тебя нет ни того, ни другого. И скажи спасибо, что я не отобрала их в счет долга твоего деда, хотя могла бы.

Трясущимися от ярости руками я начал всё прятать обратно.

— Нет денег — нет лекарства. Так устроена торговля. — сказала с улыбкой на лице Марта.

Я стиснул зубы. Всегда убивала эта черта человеческой природы: ближнему плохо, но хватаются за деньги, которые не спасут в случае чего ни от волка, ни от другой опасности. Я понимаю, что Элиас был говном, но дед-то нет! И он сейчас умирает без этого сраного эликсира, на который у меня просто нет денег.

— Я отработаю, — вдруг сказал я, — Отработаю, буду делать, что нужно, только дайте в долг настойку.

— Не «настойку», а эликсир. — холодно поправила она, — И мне не нужна помощь пустышки!

— У меня пробудился Дар. — посмотрел я ей прямо в глаза.

— Ага, в семнадцать лет, — усмехнулась она, — Ты всё такой же врун, Элиас. Выметайся, пока я не разозлилась. Я и так старалась вести себя с тобой деликатно, не вспоминая о твоих прошлых делах.

— Я. Не. Вру. — отчеканил я.

— Джер, — посмотрела на охранника Марта, — Вышвырни этого юнца, и если он человеческого языка не понимает, объясни ему на языке силы.

Охранник медленно, даже вальяжно поднялся, хрустнув пальцами рук. На его лице расплылась улыбка — он хотел пустить кулаки в дело.

Я не собирался быть избитым, и помощи от Марты ждать не приходилось, поэтому я просто открыл дверь и выскочил наружу. Не хватало еще ждать, когда меня вышвырнут, тем более, в лавке она в своем праве. А вот на улице меня уже трогать не станут.

Снаружи я снова попытался привести мысли и эмоции в порядок. Ситуация бесила еще и потому, что мне стоило огромных усилий вытащить Грэма из леса, а ему огромных усилий одолеть волчар, и всё это для того, чтобы тут, в месте, где куча людей, он умер просто потому, что ему не помогли!

Ладно, не надо стоять на одном месте. Есть еще третий, кто может мне помочь — травник.

Я хотел бы пойти быстрее, но ноги снова начали подгибаться, а усталость накатывала такими волнами, что я боялся отрубиться прямо тут.

Надо идти.

Шаг… Еще шаг…

Грэм ждет.

Я шел по поселку и чувствовал, что полностью один. Никто ни мне, ни старику не поможет. Большинство людей тут я даже не знал. Элиас водился только с молодежью, от которой у него проблем только прибавлялось, а действительно полезных знакомств у него просто не было. Впрочем…судя по Марте, даже не воруй Элиас, она бы ему не помогла — не тот тип человека.

От безысходности сунулся к четверке травников, лавки которых были неподалеку. Ожидаемо, меня даже на порог не пустили. Не выслушали.

Ладно, шанс, пусть и мизерный, но еще есть. Третий травник с кем был шанс договориться — Хабен. В воспоминаниях Элиаса он был…сомнительной личностью, и именно ему он частенько сплавлял товар. Из-за этого я оставил его напоследок: не хотелось связываться с ним, но выбора сейчас просто не было.

Жил Хабен на краю поселка. Пока я шел к нему, у меня сложилось ощущение, что они (травники), намеренно расселились по разным концам, чтобы уж точно не пересекаться друг с другом. А может так оно и было.

Через минут двадцать я добрался до его лавки.

На пару мгновений я застыл в нерешительности перед дверью, потому боялся, что откажут и тут. А потом вспомнил лежащего без сознания Грэма, который получил ранения из-за меня и ради моего Дара, и шагнул внутрь.

Внутри сильно, почти удушающе пахло травами. Стены были увешаны связками растений, на полках стояли десятки баночек, склянок, мешочков, у окна стоял большой стол, заваленный ступками, ножами и какими-то инструментами. Из всех троих посещенных мной лавок, в этой было меньше всего порядка.

Хабена я заметил сразу: это был мужчина лет сорока с аккуратной бородкой, сидящий за столом и растирающий в ступке какое-то растение.

— Чего тебе, Элиас? — голос у него был холодный и уставший, но как будто без откровенной враждебности, — Поздновато ты.

В этот раз я решил сделать кое-что иначе: не говорить про болезнь деда — давить на жалость с этими людьми было бесполезно.

— Я кое-что принес на продажу.

— Ну давай, показывай, — махнул Хабен рукой и быстро освободил место на столе.

Я осторожно выложил всё.

— Так-так-так… Интересные ты сегодня травки принес, не мусор, — ухмыльнулся Хабен, осторожно поворачивая то одно, то другое растение.

— Да, они стоят неплохих денег. — заметил я.

— Нуууу… Не так уже много, — покачал он головой. — Но кое-что стоят.

Однако я уже имел представление об их цене от Марты, и даже та цена, скорее всего, была занижена.

Хабен внимательно изучал растения, осматривая каждый срез, каждый порванный или целый листик, прощупывал стебли, принюхивался.

— А где достал? — спросил он, подняв к свету одну из ягод, сорванных Грэмом.

— В лесу.

— Ага, я поверил. — хмыкнул Хабен.

— Я серьезно. Мы с дедом ходили в лес.

— Ты и дед? — удивленно поднялись брови травника, — Вот уж действительно чудеса случаются. Странно, что он тебя там не прибил. Я б такого внучка давно топориком шмякнул и сказал, что падальщики сожрали.

Я стиснул зубы и подошел к витрине, внимательно боковым зрением наблюдая за Хабеном.

— Ничего не трогай! Знаю я тебя: после тебя надо десять раз подсчитывать не умыкнул ли чего. — спокойно сказал он.

— С этим покончено. — отрезал я.

— Надолго ли? Ты вроде уже пару раз завязывал, а потом всё по новой.

Странно, но в голосе этого травника, в отличие от двух других, не было осуждения. Не потому ли, что он сам был нечист на руку?