Ряды платьев отметаю сразу, останавливаю взгляд на блузках, одну из которых купила буквально на прошлой неделе: белый шелк, отделка крупными волнами по треугольному вырезу на груди, красивые такие же струящиеся манжеты. Очень в стиле танцовщицы танго, но только воздушнее, без агрессии. То, что нужно, если бы не одно маленькое «но» — запускаю пальцы под ткань, слегка натягиваю и констатирую, что не ошиблась — она действительно довольно провокационно светится. Белье под такую красоту нужно выбирать тщательнее, чем полигон для ядерных испытаний.
Открываю один из массивных ящиков, пробега пальцами по крохотным кусочкам белья.
Задерживаю взгляд на белом, из тонкого кружева — выглядит максимально нежно и, в то же время, провокационно. Но его будет заметно. Останавливаюсь на бежевом, из полупрозрачной ткани и аккуратными шелковыми бретелями. Надеваю, застегиваю, подбираю трусики в пару и кручусь перед зеркалом.
Выгляжу я просто офигенно. Всегда считала, что боженька наградил меня генетически правильными формами, поэтому пахала над ними как проклятая, доводя до совершенства. Но роды пошли мне на пользу, определенно.
Пробегаю пальцами по коже, вниз, по животу, на секунду замирая возле резинки.
Вздрагиваю, когда слышу стук двери и инстинктивно прячусь вглубь.
Еще утром провоцировала Авдеева как ненормальная, а сейчас почему-то жутко стесняюсь. Украдкой выглядываю из своего убежища, но отсюда его не видно — слышу только, что пошел в душ.
Воображаю, какой он там… голый, горячий и твердый.
Кусаю губу, напоминая себе — теперь уже по сто раз на дню — что сначала мы учимся взаимодействовать друг с другом без секса. Боже, где были мои мозги в ту минуту, когда я решила сделать из этого девиз наших новых отношений? Я живу с ним под одной крышей, сплю в одной кровати, и меня, честно говоря, уже просто трясет от желания. А он — близко, можно просто сейчас зайти к нему, поцеловать — и я знаю, что у нас случится охуенный секс.
Голова откликается на эти фантазии сразу лавиной «но» — у нас нет времени, нарушать свои же правила просто смешно и… «еблей мы ничего не решаем».
Быстро переодеваюсь, дополняю блузку юбкой-макси из приятной тяжелой ткани, кручусь пару раз, чтобы складки сами уложились в максимально естественные мягкие волны.
Волосы не трогаю и почти не использую косметику — на все это нет времени, потому что Вадим как раз выходит и тоже собирается. В отличие от меня, ему на это хватает пяти минут. Я разглядываю его наряд и… прикусываю щеку изнутри, потому что ему максимально идут свободные льняные брюки серого цвета и наполовину выправленная белоснежная рубашка.
— Выглядишь как будто собрался на пляж, — не могу удержаться от комментария, потом что он на самом деле выглядит расслабленно, дорого и так соблазнительно, что у меня перехватывает дыхание.
В ответ он молча окидывает взглядом меня, но от комментариев воздерживается. Роняет в карман телефон, жестом бровью как бы спрашивая, готова ли я. Вместо ответа беру подходящую под мой стиль сумку-бохо с бахромой и мы спускаемся вниз.
У ворот ждет «Рейндж Ровер». Не «Бентли». И за рулем — водитель.
Это странно, на мой памяти Вадим буквально пару раз ездил с водителем.
Авдеев открывает для меня заднюю дверь, помогает сесть, сам садится рядом.
Мы едем в тишине. Между нами достаточно расстояния, мы никак не прикасаемся друг к другу. Но я чувствую его тепло и запах слишком остро в этом замкнутом пространстве. Сижу, как на иголках, боясь пошевелиться или вдохнуть слишком глубоко, пока Авдеев что-то усердно строчит в телефоне.
Спустя какое-то время, изучив пейзаж за окном, понимаю, что из поселка мы едем не в сторону города, а дальше. Сначала держусь, напоминаю себе, что обещала не портить его сюрприз, но все равно не выдерживаю и спрашиваю, куда мы едем.
— Ужинать, — невозмутимо отвечает он, не отрываясь от экрана.
— В аэропорт? — хлопаю ресницами, увидев указатель. — Решил свозить меня в «Риф» на самолете? Не слишком ли роскошно для простого ужина?
Вадим, наконец, поднимает на меня взгляд. Замечаю в глазах знакомые дьявольские искорки — и камень с души. После того, как я ляпнула про День Рождения, между нами снова что-то до предела натянулось, в плохом смысле этого слова.
— Решил свозить тебя в дьюти-фри, — усмехается. — Выберешь себе нормальный подарок. Духи какие-нибудь.
— Очень смешно, Тай.
— Да какие шутки, ты что. Купи себе что-то без запаха, а то… отвлекает.
— Так не интересно, — стараюсь не выдать маленький триумф.
— Поверь — ходить и даже спать с эрекцией еще менее интересно.
— Расскажешь пикантные подробности? — Стреляю в него сучьим взглядом из-под дрожащих ресниц. Медленно изучаю грудь под наполовину расстегнутой рубашкой, живот, ниже…
Пальцы Авдеев находят мой подбородок, резко вздергиваю вверх за секунду до того, как я успеваю лично убедится, действительно ли он на взводе всегда и сейчас. Мы смотрим друг на друга — долго, изучающе. Я провожу языком по губам, он — стирает влагу подушечкой большого пальца.
— Коза, блин… — По глазам его гадским вижу, что на языке крутится какая-то мега-пошлость… но он сдерживается, а я чуть не в слезы от разочарования. — Мы почти приехали.
Машина сворачивает с шоссе к неприметному терминалу.
Никаких толп. Никаких очередей. Частная авиация.
Это место мне знакомо — отсюда мы вылетали на наши американские каникулы.
Так, ясно, мы все-таки куда-то летим.
У меня шок, но я продолжаю молчать, стараясь по-максимуму выжать каждую мелочь — как мое Грёбаное Величество держит меня за руку, пока идем за девушкой в форме по пустому залу. Как в ответ на мой вдох, когда просит наши паспорта, Авдеев спокойно достает наши — оба. Как посмеивается, признаваясь, что просто видел, куда я кладу документы.
Он всегда все замечает. Делает это неочевидно, не киношно, но когда что-то нужно — всегда готов. Всегда перехватывает инициативу там где я готова расплакаться, растеряться или закатить беспомощную истерику.
Наверное, именно вот так и должно ощущаться то самое «как за каменной стеной»?
Через пять минут мы идем по летному полю к его красивенькому блестящему джету.
В салоне я сажусь в мягкое кресло, а Вадим, спустя минуту, пристегивает мои ремни. Просит посидеть так, пока взлетаем, хотя к своим даже не притрагивается. Чуть позже стюардесса приносит мне шампанское и клубнику.
Вадим смеется, когда я очень старательно выкладываю на грудь салфетку, чтобы не испачкать блузку соком — отказываться от удовольствия налопаться клубники «в прикуску» с бодрящими пузырьками, нет ни сил, ни желания.
— Попытка номер два, — говорю после пары жадных глотков, которые почему-то моментально ударяют в голову. А, может, это просто счастье? — Куда ты летишь меня ужинать, Тай?
— В Венецию, — наконец, признается он.
— О-ху-еть… — вырывается у меня.
— Ужинать и завтракать, — добавляет Вадим, полностью удовлетворенный моей реакцией.
— Собираетесь соблазнить свою невесту, Вадим Александрович? — Вкладываю клубнику между губами, нарочно придерживая ее ртом, прикусываю и жадно глотаю сок.
Он внимательно наблюдает.
Дергает кадыком.
Я довольно жмурюсь.
— Собираюсь поужинать и позавтракать, — говорит тем самым тембром, от которого глоток шампанского с трудом проскальзывает в мое судорожно перехватившее горло. И добавляет: — Возможно, тобой.
Шампанское бьет в голову — или, может, это высота, или тот факт, что я сижу в частном джете напротив мужчины, от которого у меня в прямом смысле слова сносит крышу. А он только что сказал, что, возможно, поужинает мной.
Моя попытка беззаботно рассмеяться застревает где-то в горле, смешавшись с паникой и восторгом.
— Привезешь меня в другую страну, трахнешь а утром вернешь домой, как ни в чем не бывало? Такой план, Тай? — Кроме последнего пункта, все остальное меня устраивает, если честно.
— У меня нет плана, коза, — он откидывается на спинку кресла, и этот жест — само воплощение расслабленной, хищной уверенности. — Просто… импровизирую.
