— Попалась, — шепчет он, и его руки тут же ложатся мне на ягодицы, по-хозяйски их сжимая.

— Авдеев! Дети в пяти метрах! — шиплю я, пытаясь изобразить возмущение, хотя тело как всегда предательски плавится от его близости.

— Дети заняты ловлей крабов. — Он смотрит мне в лицо и синий взгляд темнеет, наполняется чертями, скандирующими марш всем его пошлым мыслям. — Пойдем наверх…?

— Ты невыносим. У меня ужу между ногами мозоль, — смеюсь, краснею и снова смеюсь.

— Мне тебя мало, Барби. — Авдеев проводит рукой по моей спине, забираясь под короткий топ купальника. Его пальцы горячие и требовательные.

— Мы на пляже, Тай. — Но мое тело жмется к нему, потому что мне его тоже мало — всегда, абсолютно. Но это же святое — повозмущаться для вида, чтобы он врубил свои охотничьи инстинкты. — И тут наши бабушки, если ты забыл.

— Наши бабушки — мудрые женщины. Они знают, когда нужно смотреть в другую сторону.

Я оглядываюсь. И правда, наши «бабушки» увлеченно обсуждают что-то, повернувшись к нам спинами, следят за детьми. Стася и Марк строят замок из песка у самой воды.

Мы в коконе.

Вадим притягивает мою голову к себе и целует — жадно, глубоко, поцелуем в котором солнце и океан. В этом поцелуе нет остроты. В нем — уверенность и страсть, которая за год не утихла, а стала только еще гуще.

Мы изучили тела друг друга до последнего миллиметра.

Мы знаем все наши кнопки и триггеры.

Иногда я устраиваю ему «истерику на своих законных семь».

Обычно после этого он тащит меня в кровать и вытрахивает очевидную провокацию.

Иногда мы заказываем пиццу и смотрим старые боевики с Брюсом Уиллисом.

Иногда я катаю его на своей красной маленькой машинке.

Иногда он выбирается из постели на кухню прямо посреди ночи, чтобы сделать нам целую гору бутербродов.

Он все еще редко говорит «люблю» словами, но я чувствую его «люблю» в миллионах маленьких и больших поступков, которые делают меня самой счастливой женщиной на свете.

Самой неприлично разбалованной.

И, кстати…

— Станислава хочет взять собаку из приюта, — говорю наш маленький секрет, который мы с ней обдумываем уже несколько дней.

— Еще одну? — Бровь Вадима дергается вверх.

— Ну… да, — я кошусь на Стасю, взглядом давая понять, что процесс пошел. Она деловито отворачивается, подхватывает брата под руки и помогает топать по воде.

— Барби, у нас уже есть собака, которая практически вытеснила меня из собственной постели. — Вадим стонет, запрокидывая голову. — А еще у нас двое детей. И две бабушки в комплекте. Ты хочешь открыть зоопарк?

— Зевсу нужен напарник для активных игр, — аргументирую. Список мы со Стасей приготовили заранее.

— Зевсу нужен собачий диетолог, — фыркает Авдеев.

— Ну Тай… — Я включаю режим «котика из Шрека». — Это будет… совсем маленькая собака.

— Я так понимаю, вы уже выбрали, придумали кличку и наши место, а меня просто ставите перед фактом, — он делает вид, что ворчит, но на самом деле ворчащим на семью я его ни разу не видела.

А еще он никогда мне не отказывает.

Кажется, даже если я попрошу луну, он сначала сделает вид, что я чокнулась, а утром положит ее мне под подушку с видом «Я не в курсе, как это здесь оказалось».

— Нууу… Можно и так сказать.

— Кого? Надеюсь, не то, что размером с крысу.

— Это французский бульдог — его забрали из какой-то неблагополучной семьи, но он очень милый и ему всего три года.

— Он храпит?

Я поджимаю губы, пожимаю плечами.

— И не только храпит, но и… — Морщу нос.

— Господи, — Вадим закатывает глаза.

— Мы очень хотим именно эту собаку, Авдеев. — Это наш со Стасей главный козырь — нам обеим мое Грёбаное Величество точно не сможет отказать.

— Надеюсь, это хотя бы кобель? Хватит с меня женщин в доме — я и так в меньшинстве.

— Марк на твоей стороне, — смеюсь я. — И Зевс!

— Зевс продается за кусок сыра.

Я смеюсь, тычась носом ему в шею, целую ямку под ключицей, чувствуя, как в его груди зарождается знакомая приятная вибрация.

— Коза, если ты сейчас не слезешь — я точно нарушу общественный порядок, — Вадим шлепает меня по заднице и я, хихикая, скатываюсь на песок, утаскивая его за собой.

Мы лежим рядом, дотрагиваясь друг до друга локтями и коленями.

Бриллианты на моем пальце сверкают все так же ярко, только теперь к «Льду и Пламени» добавилось еще одно — тонкий ободок из платины, усыпанный мелкой бриллиантовой крошкой.

Мы поженились через месяц после той аварии.

Через месяц после того, как Вадим засадил за решетку водителя «Лексуса».

Через месяц после того, как хозяин добермана продал дом и сбежал на другой конец света — подальше от нашего поселка.

Поженились здесь, на вилле — без гостей и пафоса. Были только Шутовы всем составом, Стася и Зевс. Я была босиком, в простом белом сарафане и орхидеей в волосах, Вадим — в льняных брюках и рубашке. Мы просто подписали бумаги и поклялись, что будем терпеть сложный характер друг друга, пока смерть не разлучит нас.

Хотя, если честно, это была самая легкая клятва в моей жизни.

— Мама! Папа! — кричит Марк, топая к нам с полным ведерком воды. — Купа… купася!

— О нет, — с деланной наигранностью стонет Вадим, но уже поднимается. — Спасайся кто может. Водная атака.

Он подхватывает Марка на руки, подбрасывает в воздух. Сын визжит от восторга, Стася подбегает следом, брызгаясь водой, Зевс лает, прыгая вокруг.

Я смотрю на мою шумную, самую идеальную неидеальную, сумасшедшую семью в мире.

Моего мужа в мире бизнеса называют тираном и акулой, но от моей улыбки он тает (хотя все еще делает вид, что нет).

Моя падчерица — язва и гений, которая защищает брата как львица.

Мой сын — маленькое чудо с характером танка.

И я — Кристина Авдеева, женщина, которая научилась не бояться и нашла свой дом.

Я встаю, отряхиваю песок и бегу к ним, в самую гущу брызг и смеха.

Потому что это — единственное место на земле, где я должна быть.