— Обещаю, я вас не подведу, — улыбнулся я и слегка поклонился герцогине.

— Вот-вот, — лукаво хмыкнула Жанна, покидая меня. — Продолжай в том же духе.

Тем временем приближение принцессы продолжалось. Опытные светские львицы довольно быстро распознали, к кому именно направляется внучка Карла, поэтому к тому моменту, как Адель и ее фрейлины как бы невзначай оказались рядом со мной, вокруг нас образовался невидимый круг пустоты.

— А вот и вы, граф, — стараясь, чтобы ее голос звучал спокойно и даже скучающе, обратилась ко мне Адель. — Мы уж было подумали, что вы покинули дворец раньше времени и решили лишить нас вашего общества.

Все это было произнесено так, словно вокруг меня минуту назад не было того столпотворения придворных дам. Адель всячески старалась дать мне понять, что заметила меня абсолютно случайно. И раз уж я подвернулся под руку, то так и быть, придется уделить мне внимание. Видимо, эта манера поведения была ей навязана ее фрейлинами, которые, судя по их хитрым и пристальным взглядам, имели намного больше опыта в дворцовых интригах.

Но я также видел, что юную Адель явно тяготил этот образ скучающей и надменной принцессы. В ее глазах горел огонек озорства и интереса.

— Ваше высочество, — поклонился я. — Осмелюсь предположить, что вас ввели в заблуждение. Я не мог пропустить главное представление этого вечера. Ведь сегодня труппа Бризо представит нам свою новую пьесу, которую мы все ждем с нетерпением. И, насколько мне известно, без вашего покровительства у этих талантливых людей ничего бы не получилось.

Я снова поклонился, а на щеках Адель появился румянец. Маска надменности и пренебрежения треснула, и принцесса открыто улыбнулась.

— Мессир, — нетерпящим возражений тоном произнесла принцесса и, приблизившись, взяла меня под локоть. — Я желаю, чтобы вы составили нам компанию этим вечером.

— С радостью, ваше высочество, — склонил я голову.

Следующие полчаса я провел в обществе принцессы и ее ближайшего окружения, в которое входили не только ее фрейлины, но и с десяток молодых людей. Все они были отпрысками глав высоких родов, союзных Карлу. Сильных и влиятельных родов. Король постарался окружить свою внучку верными людьми.

По сути, в будущем эта молодежь будет вершить судьбу королевства. Если, конечно, наследный принц Генрих и люди из его ближайшего окружения не решат иначе. Хотя что-то мне подсказывает: как только кто-нибудь из этих людей попытается навредить Адель, за их жизнь никто не даст и ломаного гроша.

Карл вынес урок из последнего покушения на Адель. Того болвана, что охранял ее в тот день, я уже не видел. Сейчас девушку «вели» профессионалы. Я насчитал пятнадцать теней, сосредоточенных только на охране принцессы.

А еще трое из молодых аристократов, входивших в ее свиту, были страйкерами — тоже телохранителями. Иногда я ловил на себе их цепкие напряженные взгляды и понимающе улыбался. Трудно оставаться спокойным, когда «объект» передвигается по тронному залу под ручку с абсолютом, от которого неизвестно чего ждать.

— Ваше высочество, они здесь, — пряча озорную улыбку под веером, негромко произнесла одна из фрейлин и кивнула в сторону.

— Ну наконец-то, — сверкнув глазами, сказала Адель. В ее взгляде читалось предвкушение и, кажется, злорадство.

Я обернулся. К нам целенаправленно двигалась группа молодых дворян. Вернее, две группы: вестонцы и островитяне.

Первую вел маркиз де Гонди, под руку с которым шла его сестра. На Бланке темный бархат с узкой вышивкой по лифу, перчатки до локтя, нитка жемчуга на шее. Лицо спокойное, но в глазах тот самый огонек ожидания. Это был взгляд человека, которому вот-вот предстоит насладиться долгожданной сценой.

А вот Эрик де Гонди, ее брат, напротив, был мрачен и взволнован: расширенные зрачки, поджатые губы, пальцы выдают мелкую дрожь. Шел он, как человек, которого тянут к жертвеннику.

Явным лидером второй группы был молодой белокурый островитянин, высокий, широкоплечий, при этом гибкий и собранный. Камзол цвета морской волны, на плечах плащ с застежкой в виде стилизованной раковины, на руке узкий браслет с сапфирами. В отличие от Эрика, держался уверенно и, похоже, откровенно потешался над сыном правителя южного герцогства.

С ним под руку шла красивая девушка с правильными чертами, высоким лбом и скучающим взглядом темно-зеленых глаз. Платье цвета холодного изумруда, тонкая диадема, гладко убранные волосы. Между этими двумя было явное сходство — брат и сестра.

— Лейр Каэлан Элдрис и лейра Рианна Элдрис, — словно подслушав мои мысли, негромко сообщила мне Адель, прикрывая губы веером. — Сын и дочь лорда Элдриса…

— Правителя Мертона, — закончил я за нее.

Барон Рис несколько раз упоминал об этой семейке, и я уже представлял, с кем предстоит познакомиться. Еще те упыри. В переносном смысле, конечно. На самом деле обычные смертные, только аристократы. По сути, мало чем отличаются от вестонской знати: презрение, надменность и чувство безнаказанности в отношении всех, кто ниже по происхождению.

Обе группы подошли, мы учтиво раскланялись.

— Господа, — обратилась Адель к островитянам, в ее глазах плясали бесенята, — хочу представить вам маркграфа Максимилиана де Валье, графа де Грамона. Полагаю, вы не будете против, если его сиятельство присоединится к нам?

Судя по неприязненным взглядам островитян, представлять меня не было нужды. Особенно после той взбучки, что я устроил некоторым лордам Туманных островов. Правда, среди них не было лорда Элдриса. Правитель Мертона, у которого наверняка ко мне накопилось немало претензий, остался дома. Его род представлял старший сын, лейр Каэлан, который сейчас смотрел на меня так, будто пытался прожечь дыру в голове.

Его сестра, до этого откровенно скучавшая, слегка оживилась. Презрительно скривив губы, смерила меня с ног до головы тяжелым взглядом. Окажись на моем месте настоящий Макс, он, возможно, уже провалился бы от смущения и стыда сквозь землю.

Я же в свою очередь демонстративно проигнорировал взгляды обоих отпрысков лорда Элдриса и, похоже, еще больше разозлил островитян. Краем глаза заметил, как дрогнули брови Рианны Элдрис: ее явно озадачило полное отсутствие моей реакции на ее «аристократическую» магию. Всегда срабатывало, а здесь вышла осечка.

Мы с Бланкой мельком обменялись взглядами. Маркизу явно забавляло происходящее: и коллективный скрежет зубов островитян, и откровенно загнанное состояние ее братца. Насколько я успел понять, теплых чувств между ними и не было. Герцог де Гонди не заботился о культивировании братской любви у собственных детей. В их доме действовал режим жесткой конкуренции. Вполне в духе местной модели воспитания наследников.

— Как вам будет угодно, ваше высочество, — сдержанно произнес молодой лейр Каэлан, обжигая меня ледяным взглядом. — Мы уже начинаем привыкать к тому, что без присутствия маркграфа де Валье здесь, в Вестонии, ничего не происходит. Скажу больше: даже при дворе моего отца, лорда Элдриса, его имя стало звучать слишком часто.

— Ох, как любопытно! — всплеснула руками принцесса. — И что же говорят о нашем маркграфе при дворе вашего батюшки?

— Вам вряд ли понравится, — уклончиво ответил островной принц. Хотя было ясно: затронул он это ровно затем, чтобы его попросили продолжить.

Не знаю, поняла это Адель или нет, но у нее неплохо получалось «вытягивать» каждое слово из сына лорда Элдриса.

— Вы действительно хотите это услышать? — Блондин изогнул бровь.

— Полагаю, не только я, — улыбнулась принцесса Адель и обвела взглядом всех присутствующих.

Народ ободряюще прогудел. Я же стоял молча и бесстрастно следил за происходящим, чем еще больше бесил островных аристократов.

Принц Мертона пожал плечами, делая вид: мол, сами напросились.

— О маркграфе де Валье при дворе моего отца говорят, как о человеке, который принимает у себя клятвопреступников и предателей, — с вызовом глядя на меня, произнес молодой лейр.