Я сразу представила будущее этого чата:

Лера: Кто включил духовку?

Кирилл: Я, пицца на обед.

Я: А я — лишняя.

Телефон пикнул. Лера уже написала первое сообщение:

Лера: Ребят, давайте договоримся — не будим друг друга по утрам

Кирилл поставил смайлик с кофе. Я поставила лимон.

Он посмотрел на экран, усмехнулся:

— Лимон?

— Универсальный ответ, — сказала я. — От сглаза, от усталости и от совместного быта.

Он засмеялся. Лера улыбнулась. А я впервые за утро почувствовала, что могу дышать, хоть немного, хоть между их смехом.

В метро я стояла у двери ближе к выходу и к правде. Рядом женщина листала телефон: свадебные платья, белые, одинаковые. Я посмотрела в стекло напротив. В отражении три лица: её, моё и чужое, прилипшее к памяти. Телефон вибрировал. Сообщение в новом чате:

Кирилл: Кто взял мои наушники с кухни?

Я усмехнулась вслух. Мир так быстро научился превращать жизнь в уведомления.

«Может, любовь — это просто договор о шуме?» — подумала я. — «Ты терпишь чужие звуки и надеешься, что твои не мешают».

Следом вспыхнул экран:

«Игорь: Как ты?»

Не открыто. Не прочитано.

Я убрала телефон обратно, как бомбу замедленного действия. Напротив парень уронил книгу. Я помогла поднять — «Любовь втроём». Случайность рассмеялась мне в лицо. Я вышла на следующей остановке, просто чтобы дышать. Гребанная Вселенная.

«София» встретила меня, как старая подруга, которая всё видела и всё пережила. Полки стояли по стойке «смирно», на кассе царил привычный хаос из чеков, ручек и чужих историй. А за прилавком Вера. Как всегда в жилете цвета мела и мудрости, с выражением лица человека, который лично спорил с судьбой и выиграл два раунда из трёх.

— Ну что, коммунарка, — сказала она, не поднимая глаз от каталога. — Как твоя новая жилищная драма?

— Пока тихо.

— Тишина — это то, что предшествует буре или скуке. Выбирай сама.

Она полезла под стойку, зашуршала коробками и извлекла нечто подозрительно морщинистое. Сморщенный лимон, величественный, как экспонат из музея бытовой магии.

— Держи, — торжественно сказала она. — Оберег от дураков.

— От каких именно?

— От всех. Но в первую очередь — от внутреннего. Порча — это не магия, это люди. И, к сожалению, чаще всего — мы сами.

Я повертела лимон в руках.

— Он же умер, — сказала я.

— Значит, уже кого-то победил, — отрезала Вера. — Носи. Или ставь на тумбочку рядом с самооценкой.

Я засмеялась. Этот смех спас день хотя бы на пару часов — до следующей встречи с реальностью.

В этот момент дверь скрипнула, и в «Софию» зашёл Игорьаккуратный, как пунктуация в хорошем романе. С коробкой книг, сдержанный, настоящий.

— Привет.

— Привет.

— Как ты? — спросил он.

— Нормально.

— Нормально — это как?

— Как лимон, — сказала я. — Снаружи живой, внутри терпкий.

Вера, конечно, не могла пройти мимо.

— Вот кому пригодился бы оберег, — хмыкнула она. — Слишком мягкий. Надо закалять характер цитрусами.

Игорь улыбнулся.

— Если захочешь уехать, я помогу. У нас дома есть место.

— Не готова к третьей мировой, — ответила я как обычно.

— Тогда хотя бы объяви перемирие с собой, — сказал он и поправил коробку.

Вера к этому времени уже достала телефон и хитро прищурилась:

— А теперь бонус-трек. Смотри. Лера. Stories. Подпись: «Новая глава, новый вид из окна».

На заднем плане моя кружка с жирафом. Я чуть не рассмеялась: слишком нарочито, чтобы злиться, и слишком точно, чтобы не понять намек.

— У некоторых уши только на красоте, — сказала я.

— А у некоторых и сердце там же, — ответила Вера. — Но не завидуй. Снаружи красиво, внутри пыль. И, возможно, тараканы с самооценкой.

Я посмотрела на лимон, на экран, потом снова на Веру. Она вздохнула, как хирург перед сложной операцией, и вручила мне оберег обратно.

— На, носи в сумке. От плохих мыслей. Или кидай, если рядом Кирилл.

— Попаду — что тогда?

— Тогда придётся признать, что всё это не случайность. И что карма у тебя с отличным прицелом.

Я улыбнулась и убрала лимон в карман.

Он там, кажется, зашевелился — как будто сам понимал, что работа будет тяжелая.

Вечером магазин опустел, книги наконец задышали без людей. Кофе на прилавке остыл, превратился в маленький закат. День, кажется, устал быть днем и медленно сдавал позиции ночи. Я закрыла кассу и на секунду представила, что вся моя жизнь — это букинистическая полка:

— чужие истории, аккуратно расставленные по темам,

— все с подписями, только ни одной моей.

Я прошлась между рядами, провела рукой по корешкам книг. Одни были шероховатые, другие глянцевые, будто уверенные в своём праве быть прочитанными. А я, как закладка, которую случайно забыли и которая теперь живёт здесь насовсем.

Вера собиралась уходить. Она натянула свою шляпу с полями, вечно сбившуюся на бок, и достала ключи, звякнув ими, как дирижер палочкой перед финалом.

— Не забудь закрыть окна, — сказала она, — и сердце тоже, на случай сквозняка.

— Стараюсь, — ответила я.

— Только не думай, что ревность лечится уборкой, — добавила она, глядя поверх очков. — Она пылью питается. Чем больше трешь, тем сильнее растёт.

— Тогда я задохнусь, — сказала я.

— Зато станешь чище, — усмехнулась Вера. — И будешь блестеть как витрина, только не перепутай — блеск не всегда счастье.

Она помахала рукой и ушла, а я осталась среди книг, света и звона тишины. Полка “Философия” смотрела на меня с укором, “Романы о любви” с жалостью, а “Мистика” с пониманием. Я улыбнулась им всем и подумала, что если уж моя жизнь и похожа на книжный магазин, то я, кажется, тот экземпляр, который никто не берёт, потому что аннотация слишком честная.

Дома было тихо. На кухне горел свет, упрямо и мягко, будто сам не знал, зачем.

Три кружки: две пустые, одна с моим следом человека, который всё ещё делает вид, что живет здесь по праву, а не по инерции.

Я посмотрела на отражение в окне три силуэта, как будто всё ещё здесь: я, он и призрак того, чего не будет. В окне дождь расплывался по стеклу, превращая город в акварель, где все границы стёрты, кроме одной между мной и остальными.

Я вытерла стол, потом окно, потом слёзы не по плану.

Вода текла тонкой струйкой, шептала вместо меня. В этот момент я поняла, что кранидеальный собеседник: слушает, не советует и никогда не упрекает.

Телефон мигнул.

Сообщение.

Кирилл → Лера:

Спасибо, что уговорила переехать. Здесь правда уютно.

Я не хотела читать. Глаз предал первым. Взгляд скользнул по строчке, как по порезу.