— Интересно ты мыслишь, — пробормотала я, все-таки заставив себя посмотреть ей в глаза. Она явно опечалена, но не выглядит совсем уж разбитой. Восприняла легче, чем я думала. Усевшись на край стола со сложенными брюками в руках, решила тоже немного в философию податься: — А жизнь тем и ценна, что она конечна. Осознание этого заставляет людей делать то, чего им действительно хочется. Слушай свое сердце. Думаю, это будет самым правильным, что могу тебе сказать.

Солиан насупилась, видимо, прокручивая в голове полученный ответ, чтобы как-нибудь по своему трактовать или сделать какие-то выводы. Вытащив руку из-под плаща, стражница сняла шляпу.

— Я запомню это, госпожа. Совет высшего существа бесценен, благодарю вас.

Нашла, кого благодарить. Я сама еще ничего не понимаю, просто сказала, что думаю, а она так серьезно это восприняла…

钢心 От лица Тарии 钢心

— Но мне не хочется… — пробормотала я в надежде, что это на что-нибудь повлияет.

— Как это говорится, лучше со своими, чем в подворотне с непонятно кем, — рассмеялась Терона, заталкивая меня в обеденный зал.

Запах еды защекотал ноздри, со сцены в конце помещения льется музыка, а за двумя огромными столами, заставленными самыми разными блюдами, расселись все члены гильдии. У меня от одного взгляда на все это слюнки потекли. Огромный кабан с яблоком во рту, судя по тому, что от него поднимается пар, только-только из духовки, запеченный картофель, десятки салатов на любой вкус, разные виды мяса, миски белого риса, плов, да что уж там, пицца, сашими, и даже холодцу место нашлось. Кухни всех стран разместились вместе на столах, а вместе с тем и алкогольные напитки всех мастей, начиная огромной бочкой с ароматным пивом и заканчивая самогоном. Праздник живота…

Еще во время осады казавшиеся мне суровыми вояками, которым нет дела до чего-то прекрасного, сейчас были словно дворяне из самых знатных родов. Кровавая Клятва облачилась в вечернее платье с глубоким вырезом на груди, с золотым колье, кучей перстней, с вьющимися волосами, в которые вплели бордовые ленты и украсили золотой тиарой. Она стоит подле огромного камина, держа бокал вина за горлышко тремя пальцами, смотрит на сцену, где мужчины и женщины в роскошных одеяниях собрались в полноценный оркестр. Все это организовали буквально за пять или шесть часов. Мы с Латори вернулись в штаб-квартиру примерно в два часа дня. Сейчас восемь, а она уже сменила свои перепачканные кровью доспехи на столь прекрасное платье.

Даже Терона, хоть и выглядящая даже в броне очень женственно, сменила амплуа. На ней обтягивающее платье с вырезом на бедре, волосы собрала в хвост, серебряные сережки в форме колец, на руках перчатки до самых локтей, а на спине глубокий вырез, обнажающий ее лопатки. В свойственной ей манере рыжая барышня уперла руки в бока. Очень довольна собой из-за того, что приволокла меня сюда. Я со вздохом окинула себя взглядом. Белые рубашка и брюки в обтяжку, которые мне принесла Солиан.

И здоровяк Бертоз, казавшийся мне неотесанным грубияном и варваром, вырядился во что-то вроде смокинга, запихнул в нагрудный карман пиджака розочку, уложил волосы, и сейчас стоял в окружении дам, позируя, судя по отображаемым подписям, НИПам, не имеющим к гильдии никакого отношения. И мужчины, и женщины, одетые намного попроще, вооруженные фотоаппаратами с большими объективами. Сфотографировав улыбающегося Бертоза, один из фотографов нажал кнопочку на фотике, и из него выдвинулась бумажка. Изображение медленно проявлялось. Черно-белое, и все же… В фэнтези-мире есть фотоаппараты, подумать только…

У меня не было никакого желания сюда идти, и сейчас еще меньше желания оставаться, потому что выгляжу чужеродно на фоне всех этих, если так можно выразиться, богатеев. Но еда… За всю свою жизнь я не видела столько всего вкусного и интересного, и уж тем более, не знакома с кухней других стран. У нас с папой все гораздо проще, а тут явно постарался не один шеф-повар.

— О, это дочка Мардука и Анетт? — какая-то женщина, заметившая нас с Тероной, вышла из-за стола и, держа руки за спиной, подошла совсем близко. Она низкая, примерно с меня ростом. Седая, голубоглазая, с татуировкой в виде анкха* под глазом. Немного смуглая, несколько локонов сплетены в косички, а в них, в свою очередь, вплетены черные ленты. Кажется, на вид они с Тероной одного возраста, тридцать с копейками. Моя рыжая спутница ответила ей кивком, и незнакомая барышня, добродушно улыбнувшись, выдала: — Красивая ты. Вся в Анетт. Только седеешь что-то. Хотя с твоим папаней кто-угодно поседеет, ха-ха.

(Прим. Автора. Анкх (егип. ˁnḫ), коптский крест — символ, ведущий своё происхождение из Древнего Египта. Известен как египетский иероглиф ☥, а также как один из наиболее значимых символов древних египтян. Также известен как «ключ жизни», «ключ Нила», «бант жизни», «узел жизни», «крест с петлёй», «египетский крест», «крукс ансата» (лат. crux ansata))

— Гельда, отстань от девочки, и уж тем более, не стоит говорить ребенку такие гадости об ее отце, даже в шутку, — черноволосый мужчина, явно старше, думаю, папин ровесник. Сидит за столом, поставив локоть на скатерть и развалившись на стуле. Выглядит уставшим, с большими синяками под зелеными глазами. Он ногой отодвинул пустующий стул рядом с собой и со вздохом указал на него, обращаясь теперь уже ко мне. — Присаживайся, тут тебя эта прилипала не будет доставать.

— Ты зануда, Истлиф, и вообще… — она раздосадовано сложила руки на груди, вскинула бровь и возмутилась: — Что я такого сказала?! Ничего плохого ведь! Тем более, ты подумай, чья это дочь! Столько лет от них обоих ни слуху, ни духу, а тут на тебе. Разве тебе не интересно, как Мардук и Анетт сейчас живут?

— Гельда, тихо, — суровый голос Латори сотряс воздух, и седая женщина вжала голову в плечи. Она не в курсе, почему слова матриарха звучат настолько серьезно и сердито, но решила все-таки помолчать, пытаясь найти какое-то объяснение самостоятельно. Кровавая Клятва, ворвавшаяся в этот разговор, положила ладонь мне на плечо и подтолкнула к себе, словно беря под опеку. Сверля Гельду своими кроваво-красными глазами, она уже без той злости в голосе, но все так же серьезно добавила: — Если ты хочешь что-то узнать, обратись к самому Мардуку, когда он заглянет в следующий раз. Не лезь со своими вопросами к ребенку.

— Вот-вот, — кивнул тот мужчина, Истлиф. Стул все еще отодвинут, и, полагаю, мне все еще предложено сесть там.

Кажется, про этих двоих упоминала Гольд, когда мы вместе с папой сюда пришли. Ветераны гильдии, которые еще помнят те времена. Я уже успела услышать, что с уходом отца в ордене было много проблем, остались лишь немногие. Думаю, мне так или иначе стоит с ними когда-нибудь пообщаться, ведь они знали отца в молодости, и могут обо всем этом рассказать, если попросить. Но, боюсь, в случае с Гельдой это не сработает, потому что она наверняка первая «перейдет в нападение» и будет заваливать вопросами меня.

— Садись с Истлифом, — тихо сказала Латори, подталкивая меня к столу. Рефлекторно сделав несколько шагов, посмотрела на матриарха через плечо и хотела уточнить, действительно ли мне нужно тут присутствовать, но она уже пошла дальше, чтобы поговорить с кем-то другим. А Терона вообще затерялась в толпе. Блин…

Послушно усевшись рядом с этим мрачным мужчиной, положила ладони на коленки и растерянно окинула взглядом все блюда, что стоят на столе. От Гельды нас отделяют еще несколько человек, потому можно не бояться, что старая знакомая отца приступит к расспросам о нашей с папой жизни.

— Хоть бы поинтересовался у дамы, что она есть будет, джентльмен, — хмыкнул еще один мужчина в возрасте, но выглядящий куда более живым в сравнении с Истлифом. Длинные каштановые волосы собраны в хвост, борода топорщится, глаза серые. Мысленно вызвала интерфейс. Над головой неизвестного отобразилось имя. Ривершифт. Тоже старичок.