Поздним вечером, когда Пороховщиков возвращался домой, его в проходном дворе окликнул седой старик с клюкой. Коротко оглядев его, Пороховщиков определил его принадлежность классом люмпенов; старик был грязен, явно вшив, от него воняло букетом приобретенным за месяцы скитаний.

– Подмогни, господин хороший,- промямлил старик.

– Что пьешь?- спросил Пороховщиков, запуская руку в карман плаща, особо тратиться он не собирался.

– Просто – на пиво, не просто – так…,- старик разжал пальцы, в его ладони блеснула гильза.

– Сколько?- посмотрев на гильзу, упрямо спросил Пороховщиков.

– Валерка! Гильзочке этой одна цена, будь она даже золотой,- голос старика изменился, пропала начисто хрипота.- Ты ко мне не глядись. Мы с тобой не встречались. А где взята – там уж нет. Бунгало!- произнёс старик слово пароля.

– Что за калибр?

– 10,63 мм,- старик пошёл, пришаркивая разбитыми башмаками, Пороховщиков двинулся рядом.- Москва-то, гляжу, богатеет. Обстроилась. Но больше чем ранее показухи. Для лохов всё это, а в душе – такая ж как была, рвань и хамка.

– Фундамент старый,- бросил фразу Пороховщиков, включаясь в диалог.

– Те, Валера, что выше нас с тобой рангом – гавнюки. Только ты мне не перечь. Подлинная у меня старость. Они не страну просрали, она никуда не уйдёт, разделится – соберётся, вечный это процесс. Просрали человека. А это собрать… Нет на них гадов никаких проклятий.

– Дед, ты мне долго будешь вешать?- Пороховщиков почувствовал, что беседа эта затянется, и попытался ускорить.

– Спешишь?

– Устал,- признался Пороховщиков.

– Не смерть, потерпи,- старик раскрыл в улыбке рот, в котором не было зубов, только гнилые пеньки.

– Хорошо.

– То-то. Уважь меня малость. Там за углом есть киоски, сгоняй купи пивка и что-то куснуть. Я вон в том подъезде ждать буду,- старик свернул к многоэтажке.

Через двадцать минут Пороховщиков отыскал старика на площадке между вторым и третьим этажами, болтающим с двумя молоденькими девицами, сидевшими на подоконнике и, слушавшими старого бича со смехом. Пороховщиков поставил блок с баночным пивом на подоконник, сверху положил сверток с бутербродами.

– Пиво снесите Петрухе, пусть подлечится,- приказал старик девицам.- Себе оставьте,- он развернул пакет и, взяв несколько бутербродов, сделал знак рукой, чтобы остальное забрали. Пиво и бутерброды исчезли вместе с девицами. Старик достал из внутреннего кармана драного пиджака литровую бутылку из-под кока-колы, отвинтил пробку и, усевшись на подоконник стал есть. Пороховщиком смёл пыль рядом с ним и тоже уселся. Закончив трапезу, старик спрятал бутылку обратно, стряхнул грязным рукавом крошки хлеба с многодневной щетины и произнёс:- Курвежки местные.

Пороховщиков не стал отвечать. Всё это он уже понял.

– В Москве в моде четыре вида промысла: воровство, наркотики, проституция и убийства на заказ. Такие теперь времена,- он посмотрел в глаза Пороховщикову.- Ты, мой любезный, не там стал искать. И хорошо, что так получилось,- рука старика хлопнула Пороховщикова по колену.- Очень прилюбезно. Верно, ты думал от меня услышать иное?

– Допустим,- ответил Пороховщиков.

– Как там у них сложилось, не знаю, только снайпер Принца в Попонича не стрелял. Сделал это технарь, чтобы пустить по следу парня свору, так как по какой-то причине сам его отыскать не может. И дело тут не в копейках,- старик умолк.

– Это тебе гильза сказала?

– Прошлогодний снег мне об том поведал,- пробурчал старик и рассмеялся.- Пойми, Валера, что желание и способности не всегда вместе.

– Мудрости мне свои доверить хочешь?- спросил Пороховщиков, желая проверить психологический портрет старика.

– Иди ты в жопу!!!- рявкнул оборванец.- Мудрость!! Мудрость – не повторение ошибок. Где ты видел её в нашей стране?

– Он мог бы и не Попонича застрелить, чтобы собаки побежали по следу,- произнёс Пороховщиков, не желая вступать в дискуссию о дерьме, но старика понесло.

– Тебе приятно, что от меня вонь?

– Нет.

– Вот!- старик поднял руку с выставленным пальцем.- А то, что я, отдавший разведке полста лет, как гавённый фраер должен вонять перед тобой – это мил человек и есть педерастизм чистой воды. Тебе ясно чей?

– Догадываюсь.

– Так куда делись эти профи, которые обязаны были эту гильзу найти, что я тебе давеча представил?

– Скурвились.

– Так что просрали? Страну или человека?

– Идеологию.

– И ты гавнюк!- констатировал старик.

– Давай ещё по мордам друг друга хлестать по этому поводу,- вскипел Пороховщиков.- Чего ты меня окликнул? Пожалиться тебе некому, да?

– Козёл!!!- заорал старик громогласным голосом, он явно впал в истерику.- Весь в понтах как сука в шелку и меня в них манишь?! Срать я хотел и на тебя и на КООР тоже. Увязли в дерьме, но пытаются пыркаться. Могущественными себя мнят. Засранцы!! Мне сказали, что ты школу хочешь открыть?

– Да.

– Кого, чему и как ты в ней собираешься учить? Как в очередной раз просрать?!

– Разберёмся?- Пороховщиков соскочил с подоконника, собираясь уйти.

– Вали, вали,- напутствовал его старик, достал смятую пачку "Примы", закурил. Пороховщиков пересилил себя и вдруг возникшее к старику отвращение, и снова сел на подоконник.- Винтовку, Валера, пристреливают на большие расстояния, используя аппаратуру: компьютер и макет.

– Зачем?

– Чтобы точно выявить сноски. Винтовку крепят глухо, ставят на нужном расстоянии пластину специальную, соединяя её кабелем с системой оптики и всю эту связку на компьютер под специальную программу.

– Зачем тогда снайпер?

– Вот технарь так и решил.

– А снайпер не мог без компьютера застрелить Попонича?

– Элементарно, Ватсон!! Для выстрела на полтора километра снайперу нужен был только глаз. Остальное у него заложено в голове.

– Не доказал.

– Лесенка что крепилась в крыше.

– Она действительно прикручена к стропилам и что?

– Тогда ответь, на хуй в верхнем ободе на этой лестничке были отверстия?

– Чтобы свистеть,- зло ответил Пороховщиков, давно уже поняв, что старик прав на сто процентов.

– Съел гавно, съел гавно!!!- радостно хлопая в ладоши, заверещал старик, но у Пороха обиды не возникло.- Вот тебе всё стало ясно. Потому этот сучок и сделал контрольный выстрел. Проверял команду компьютерную.

– А снайпер не стал бы пристреливать?

– Люди Принца – профессионалы. Задержка дыхания до трёх минут. И все они владели Туку.

– Умели останавливать сердце?!

– Чтобы попадать на расстояние больше километра, надо быть роботом. И он таких сделал. По сути, стреляют не люди, а покойники. Дыхания нет, сердце стоит,- старик хлопнул Пороховщикова по спине.- Бац! и мозги пошли на партсобрание.

– Гильза?- напомнил Пороховщиков.

– Пристрелочную он взял, а вот эту… Это трусость, Валер. Там всех дел-то было, крючком из проволоки зацепить. Их выкидывало на крышу через отверстие в кровле. И удивительно то, что проволочка там была и в вещдоки не попала. До сих пор она там валяется. Ею я гильзу и достал. Она закатилась за отогнувшийся кусок кровельного железа, а на кровлю никто вылезать не стал.

– Так и он, поди, её не увидел?

– Он её видел, но сильно спешил. Потому она у него сорвалась. Это ещё сильней его напугало. И он бросил лестничку. Дрожало у него всё внутри.

– Сомнительно!

– Я тебе про него ещё вот что скажу. У него плохое зрение, очень. И ноги у него воняют. Да, да!- увидев усмешку Пороховщикова, кивнул старик.- Я на эту крышу втащил одного знакомого нюхача. В столице он не живёт. Моя собачка довела до Казанского вокзала.

– Пригородник?

– Да нет.

– А поездов с Казанского…

– Много, много. Тут ты прав. Так его искать не надо. Но искать необходимо его. У него, возможно, есть заряды с взрывчаткой, а с головой не всё в порядке. Он опасен.