– Альбина десять лет разыскивала своего мужа. Он пропал безвести в Афганистане в 1985 году…,- начала говорить Женя, но Альбина не дала ей договорить.

– Не надо об этом.

– Нет надо!!- воспротивилась Женя.- Он должен знать, что надёжней тебя в мире никого нет, и что на тебя можно положиться в полной мере. Они расписались, когда он был на третьем курсе училища Верховного Совета. В 1983 году выпуск и в том же году родился сын. Вертолёт, в котором летела группа офицеров, сбили. Подъёмная группа на место происшествия прибыла несколько часов спустя. Там все мертвы, но нет троих. Тел нет. Подъёмная группа была не армейского подчинения. Парашютисты из группы авиационного поиска космических сил. Ими командовал старший лейтенант. Я тебе специально на этом акцентирую. Эти космические ребятки оказались в районе случайно. Они сопровождали какую-то секретную группу техническую, которая устанавливала хитрое оборудование в горах. Подъёмные группы армейские пришли в район сутки спустя. При том, что было известно, где упал. Альбина с этим офицером встречалась. Он после распада Советского Союза уволился из вооружённых сил, и теперь работает спасателем на нефтяных платформах в Норвежском море.

– Он командир спасательного отряда,- уточнила Альбина, наливая Михаилу в кружку чай.

– Он ей сказал так. Если б не мы, то через сутки там бы никого не нашли. Зверьё бы всех растащило. Они ещё на подлете засекли моджахедов, и он дал команду сержанту-разведчику отследить их путь и тот спрыгнул. На месте падения вертолета они всё зафиксировали до мелочей. Афганцы, кстати, не взяли там ничего. Даже не смотрели документов. Муж Альбины был среди троих пропавших. Этому офицеру армейские не дали имён всех кто был на борту. Сказали по рации, что, мол, около двадцати человек, а может больше. Это обычная практика. Сержант-разведчик успел выйти на визуальный и видел как моджахеды несли на плечах троих наших. Моджахедов было много. Около трёхсот человек. Сержанта Аля тоже нашла. С этого и начались её мытарства. Армейские орут во всё горло, что пропали безвести, а эти – космические – взяты в плен. Нашла коса на камень. И стала Аля ни вдова и вообще никто с маленьким сыном на руках. "Чужая невеста". Это её собственная формулировка. Без пенсии, без квартиры, без работы. Так она и пришла в КГБ со своим заявлением. Помогите?!! Армейские сами по себе, космические в прямом подчинении Комитета Обороны, а КГБ в данном деле нейтрал. Ну, ей так тогда думалось. Ей пообещали, но делать ничего не стали. А годы шли. Она все инстанции оббегала. Всё безрезультатно. И решила она искать сама. И нашла. Слабая женщина нашла. Два года ей на это потребовалось. В 1996 году она привезла останки мужа в Москву. Никто не захотел их устанавливать. Чистой воды сучизм. Экспертиза стоит огромных средств. Она пошла к начальнику училища, тот выслушал и позвонил нам. Попал на Федюнина. У того в Афганистане погиб младший брат. И он всё организовал. Про Алю я от него в курсе. Я к ней пришла сама, со своим горем. Так что она чиста, свята и верности в ней, как в декабристках.

– Это пафос!- возразила Альбина.- Мне статус жены пропавшего безвести – комком в горле. Бесправная тварь. Так ко мне все относились во всех инстанциях. Знаете, Михаил, когда я в Афганистане их забирала, мне наш бывший соотечественник, тоже попавший в плен и там оставшийся, сказал, что запакуем вместе с землёй. Там, мол, с ними положили всё: документы, деньги, личные вещи, что при них были и даже личное оружие. Когда я их привезла, всё это криминалисты обнаружили. Перед отправкой собрались в ауле все. Дали залп в воздух. Бабы ихние, бесправие полнейшее, тайком ко мне приходили, чтобы обнять. Я там встретилась с командиром, который возглавлял следовавший на Север страны отряд. Они увидели падающий вертолёт, пришли на место падения и забрали с собой раненых. Двое умерли, это по его словам, не приходя в сознание. Вот мой был одним из них. А третий, с третьим я тоже установила контакт. Ему повезло. Он выжил. Принял ислам. Его отпустили на все четыре стороны. Сейчас он в Ливане готовит боевиков в движении "Хезболлах". Армейские, кстати, с пеной у рта доказывали, что вертолёт сбит "Стингером". Афганский командир мне поклялся на Коране, что вертушка сама упала. Офицер из космических сил в рапорте тоже написал, что падение было вызвано неполадками в двигателе и даже точно указал причину. Выживший и находящийся в Ливане мне подтвердил по телефону, что стало что-то хрястать и задымило.

– Сын где?- спросил Михаил Альбину.

– Он у родителей второго погибшего, в деревне. Это под Смоленском. У них огромная семья. Мы познакомились, когда я ребят привезла оттуда. Они моего Гошу забирают на всё лето к себе и на все каникулы. Продукты мне прут каждый месяц.

– Так, гражданки! Мне чай больше не нужен. Вы как хотите, но после ваших исповедей мне надо выпить. Есть?

– Держу. Водка,- Альбина выставила на стол бутылку и быстро наладила закуску.

– Вам придётся пить со мной. Ночевать останусь тут,- предупредил Михаил.- Угол сыщется?

– Сыщется,- ответила Альбина.- В комнате Гоши диван.

– О прошлом больше не будем. Первой помянем мужиков, а дальше обо всём, что не выбивает слезу. Согласны?

– Да!- ответили в один голос бабы.

Площадь свободной России заполнена народом, прилегающие к зданию правительства улицы: Рочдельская, Конюшковская, Глубокий переулок – тоже. Со всей необъятной страны съехались шахтеры. Они требуют того, чего им никак не могут дать 12 лет с момента первых массовых забастовок в 1988 году – человеческого отношения и своевременной выплаты зарплаты. Менялись правительства и президенты, уже нет страны, сменились собственники, а зарплата так до их карманов не доходит. Раньше они тоже приезжали в столицу, но небольшими группами. Такой массовый сход в столице осуществлен ими впервые. На следующий год выборы президента, поэтому многие посчитали приезд шахтёров в Москву – политической игрой оппозиции. В столице к шахтерам присоединились белые халаты врачей, учителя, металлурги. Площадь запестрела флагами всех мастей и расцветок.

Акция началась утром. Согласно данных МВД – организация массового протеста исключительна и вызвала в руководстве замешательство. Санкций на проведение никто не давал. Всё выглядело стихийно, но было рассчитано и подготовлено до мелочей. В близком и дальнем Подмосковье собирались группами и прибывать начали в столицу первыми электричками, сходу парализовав привокзальные комплексы, стояли на привокзальных площадях плотным строем до 10.00 утра. Всё это время с поездами подходило пополнение. В 10.00 руководство МВД объявило тревогу и стало выводить на улицы свои подразделения. Прибывшие в это время двинулись по проспектам и улицам столицы стройными рядами в сторону дома правительства. По пути в колонны шахтёров вливался рабочий люд Москвы. В 12.30 колонны сошлись на площади Свободной России. Одна из колонн, составленная исключительно из шахтёров одетых в грязную и рваную одежду, каски и сапоги, численностью в сто тысяч человек, собравшаяся у Павелецкого вокзала, пошла по Садовому кольцу до Большой Ордынки и по ней к Большому Москворецкому мосту, где была встречена срочно организованным отрядом милиции и кремлевских курсантов. Но они не смогли удержать колонну, которая двигалась неминуемо и была столь плотной, что воспрепятствовать не представилось возможным. С Большого Москворецкого моста колонна свернула на Васильевский спуск к Кремлёвской набережной. Когда голова колонны вошла на Знаменку, её хвост ещё был на Большом Москворецком мосту, все встали, сняли с голов каски, сели на корточки и стали колотить касками по асфальту. Били десять минут. Шум стоял невообразимый. Потом десять минут сотня тысяч глоток дружно скандировала: "Козёл! Козёл! Козёл! Козёл!" Откричав, демонстранты пошли на Новый Арбат и по нему к Белому дому. В 13.30 начался митинг, продлившийся шесть часов. Руководство страны было в шоке. Сохранить спокойствие удалось только мэру столицы Лужкову. Отследив потоки демонстрантов, он дал указание своим замам, чтобы к двум часам ночи были готовы все имеющиеся в городе средства для уборки улиц. "Тут главная на сей момент для нас мобилизация. Чтобы утром город был чист!" К полуночи центр опустел, а к двум часам ночи в столице не осталось ни одного шахтера. Коммунальщики приступили к уборке улиц.