Остаток дня пролетел как-то скомкано и незаметно. Мы вновь вернулись к учениям и как ни в чём не бывало продолжили тянуть лямку.

— Да это разве укрепление⁈ — ярился Твердислав. — Это дерьмо лежалое, а не укрепление! Эти дыры тебе для чего, нужду справлять, не отходя от орудия⁈ Или ты хочешь, чтобы твоё хозяйство крестители отстрелили⁈ А ну, живо молот в руки и снёс к Чернобогу этот дырявый свинарник. И не дай Небесный кузнец я увижу, как ты его науку используешь, заставлю всю ночь самоходки драить!

Спустя неделю мы наконец-то приступили к созданию защитных фортификаций — этап с окопами был пройден. Правда, надолго ли? Сварожичи с более старших призывов непрозрачно намекали, что после освоения укреплений нас опять ждёт копание в земле и на этот раз зарыться придётся по саму макушку. А всё оттого, что славийцы жуть как любят соединять все мало-мальски важные участки фронта подземными ходами. Даже от самого завалящего укрепления может отходить несколько тоннелей, а уж на передней линии фронта под землёй таятся и вовсе целые лабиринты. Как я понял, это и есть важнейшая часть славийского военного гения.

Надо безопасно доставить продовольствие или припасы — всегда пожалуйста. Перебросить войска на нужный участок фронта — легко, можно прямо в защищённые окопы. Провести диверсию на территории врага — тоже не проблема.

Со слов Твердислава, выходило, что подземные укрепления Славийцев — это одна из причин, почему артиллерия крестителей бессильна. Как избранники Перуна оберегают славийских воев от угроз с неба, так и мы сварожичи не даём им сгинуть, но уже на земле.

А вообще, забавная картина вырисовывается. Дары любимцев богов легко противостоят, казалось бы, самому эффективному вооружению нынешнего времени. Маломощные наряды артиллерии ещё неспособны пробиться на достаточную глубину, а нереактивные самолёты становятся лёгкой мишенью для молний. Да и как известно, в грозу особо не полетаешь.

А ведь есть ещё летуны Стрибожьи дети. В деле я их ещё не видел, но поговаривают, что они у славийцев вместо авиации. Могут и гранатами с неба осыпать и диверсию в тылу провести.

Пока я предавался размышления о военном гении славийцев, Твердислав подошёл к следующему укреплению. На этот раз хозяином долговременной огневой точки был Рябой.

— Это что? — командир потыкал пальцем в многочисленные раструбы у самого основания.

— Орудия для газовой атаки, господин сотник, — гордо приосанился юный отравитель.

— Эти твои орудия грязюкой забьются после первого же обстрела. И будешь ты туда только свои газы пускать, дабы соратников не тревожить. А ещё каким дурнем надо быть, чтобы и так малый обзор ещё сильнее завесой газовой перекрыть. Ну хоть само укрепление на глазах не рассыпается — и то хлеб.

То ли пожурив, то ли похвалив, Твердислав зашагал дальше. Мимо укрепления Колышка он прошёл без слов, да и не о чем там было говорить. Скорее всего, такие крепости в бытность свою новиком возводил и Велиград Кремль, известный за меру безмерную.

Вот как прикажете оценивать приземистый цельнобронированный прямоугольник с покатой крышей и длинной как бы не в тридцать шагов. Да в такие хоромы можно полный взвод посадить — амбразур хватает. И даже козырёк от осколков по всей длине имеется, ну прямо всё по славийской науке.

Был бы я на месте сотника, то обязательно бы заявил: «Иди-ка ты девица, иди-ка ты красная, не позорь мужиков почём зря».

А всё оттого, что стоял я сразу за Колышком и мою лачугу должны были оценивать следом. Почему лачугу? Так, размером это «укрепление» как раз и было с ту самую лачугу. И хоть основательностью ДОТ не уступал крепости девочки-витязя, а кое в чём и превосходил, но иногда размер всё же имеет значение. Этот случай как раз был из таких.

— Гридень, а гридень! Я, конечно, всё понимаю, сам то ты мелкий и таких горошин, как ты в ту будку много набьётся. Ну а о воях славийских ты подумал? Им же там будет не пёрднуть не продохнуть, либо задохнуться, либо передерутся. Ладно не твоя в том вина…

Не успел я обрадоваться, как последовало продолжение.

— Видать, слишком мягок я был. Надо бы тебе ещё землю порыть, дабы меру укрепить. И на этот раз Колышка у тебя под боком не будет. Ты уж не обессудь — всё для твоего блага.

У Твердислава после этих слов аж усы под носом встопорщились. Пытался он скрыть улыбку, да не вышло.

— Лучше уж здесь на полигоне носом землю как следует порыть, чем потом на передовой в этой самой земле и сгинуть, — дополнил сотник уже более серьёзным тоном.

Это утверждение я не стал оспаривать даже в мыслях. Фраза «тяжело в учении — легко в бою» не с потолка взята, а оплачена кровью многих.

Следующим на очереди оказался Мотыга. И хоть укрепление сварожич соорудил справное, но сам при этом выглядел не ахти. Весь бледный, да ещё с мешками под глазами.

— Новик, ты чего такой смурной, умаялся что ли? — полюбопытствовал Твердислав.

— Что-то нездоровится мне, господин сотник.

— Так сходи к волхву после занятий, пущай он на тебя поглядит. Не дело это себя запускать.

Ещё около получаса Твердслав вдалбливал в нас сварогову науку, ну а после отпустил на заслуженный отдых. Всех, кроме одного неудачливого гридня. Пришлось мне снова плестись на полигон рыть траншеи. И так до самого заката.

Лишь после того как солнце ушло за горизонт, я позволил себе выбраться из осточертевшего окопа. Вид у меня при этом был тот ещё. Прямо как у форменного упыря, что из могилы вылез без спроса.

После каждого неверного шага с грязно-коричневой формы то и дело отваливались комки налипшего чернозёма. Так, в сумерках и брёл к отрядной палатке, пока не услышал подозрительный вскрик. Уши сразу уловили направление, и я обернулся к палатке волхва.

Обиталище знахаря располагалось как и было положено на отшибе, вдали от основного лагеря. Поэтому, кроме меня, никто не мог расслышать этот слабый призыв о помощи. Да и сам я не был уверен в том, что мне не почудилось. Вдруг это все происки утомлённого сознания?

Как бы то ни было, для собственного успокоения стоило проверить. Волхвы, как правило, люди в годах. Знаний у них хоть отбавляй, а вот сил телесных не то что бы много. Может, полез знахарь куда-нибудь на верхотуру да с табурета и брякнулся? Теперь вот зовёт на помощь бедолага.

С тяжким сердцем я зашагал в сторону, подсвеченной изнутри палатки. Сухо щёлкнул протез. Дуболом был готов к бою.

Уже у самой палатки я сбавил шаг, стараясь не шуметь, и именно в этот момент входной клапан отлетел в сторону и наружу вывалился Мотыга. Новик резво скакнул за угол и начал с хрипом опорожнять желудок. Спина парня ходила ходуном, бедолагу будто выворачивало наизнанку.

Более не раздумывая я ворвался внутрь. Теперь-то точно было ясно, что случилось страшное…

— Гридень, ты чего совсем ополоумел так врываться? — спокойно спросил волхв.