– Я вас понял,- произнёс Явлинский спокойно.- А к евреям вы как относитесь?

– Если честно, то мне их искренне жаль,- Сашка положил руку на грудь.- Честно. Они все так сильно переживают за деньги, что мне их жаль. Вместо того, чтобы нажитое за тысячелетия научиться сохранять, они плачутся в жилетку. Это шутка. Не знаю, правда, или нет, но по легенде именно еврей изобрел проценты. Большую беду принёс тем самым открытием в мир. Она страшнее атомной бомбы. За эти блядские проценты погибли миллиарды людей. Ну, чего ты стоишь?- Сашка толкнул Рахманинова в плечо. Тот остановил джип, пропуская "Белаз" и не трогался, впав в прострацию.

– Тебя слушаю,- ответил Губа, трогая машину.- Умеешь тоже, дай бог каждому, мозги полоскать. Тебя послушать, так только и осталось, что обратно, как в каменном веке, поголовно перейти на натуральный обмен.

– Ну, кто ж тебе,- закончил Сашка, хохоча,- станет яйца менять на хавчик.

Под дружный хохот джип вкатился в посёлок.

– Вы обедать будете или нет?- спросил Рахманинов у гостей.

– Нас плотно попотчевали,- ответил за всех Лукин.- Мы не ожидали, что у них там питание на таком уровне. Сейчас не каждый в стране себе может позволить такие продукты.

– И это главное завоевание социализма в нашем понимании. При наличии голодных и раздетых построить ничего нельзя. Аксиома. Но и переедать не рекомендуется, врачами и психологами,- Сашка выпрыгнул из джипа.- Всего вам.

– Спасибо за участие,- вымучено сказал Явлинский.

– Спасибо высказывайте начальнику лагеря. Ко мне обращаться не надо, чтобы там с кем-то встретиться. Как раз наоборот. Я, Григорий Алексеевич, всех их ненавижу патологически. Так, что руки зудят,- Сашка направился в столовую.

Джип тронулся и Лукин произнёс:

– Странный и противоречивый он у вас какой-то.

Губа ему ничего не ответил.

В полдень следующего дня "яблочники" стали свидетелями встречи Карпинского с генеральным прокурором. Они пообедали в поселковой столовой и вышли на улицу, чтобы выкроить время для встречи с кем-нибудь из состава группы генеральной прокуратуры и договориться о местах в самолёте до Москвы.

В это время к столовой подошёл Карпинский. Он был одет в брезентовые брюки, рубашку в клетку, поверх которой овчинная безрукавка и под ней просматривались рукояти пистолетов. На ногах у него были кожаные сапоги. К столовой подкатили три джипа, и из них вылезла бригада следователей под командой генерального прокурора Мельника, который сразу направился к Карпинскому. Они пожали друг другу руки и стояли молча, глядя один другому в глаза.

– Как будем дальше жить?- спросил Мельник.

"Яблочники" были рядом, как и все остальные, и всё прекрасно слышали. Потом этот разговор двух лиц будет передаваться по миру из уст в уста.

– Мужик всегда живёт с бабой,- ответил Карпинский.- Тебя такая роль устроит?

– Не цепляйся за слова. Что будем делать? Премьер в каталажке обосновано, комар носа не подточит. Ты это всё организовал специально или это случайное совпадение по обстоятельствам?

– Любезный! Это не имеет значения. Ты хотел со мной встретиться, я пришёл. Если тебе что-то поручили – говори, а нет – пойду.

– Послушай, Бредфорд!- достаточно громко произнёс Мельник.- Не можешь ты не понимать происходящего. Дело не во мне. Возмущены все. Потому что это переходит пределы допустимого. Так действовать нельзя.

– Если это мнение всех, то мне их жаль. Через неделю они сюда приползут на карачках, и до блеска вылижут мои сапоги. Сделать?!!

– Не горячись. Разберёмся, давай, нормально.

– Нормально!!!? Я вас всех отправлю к психиатру. Всех!! Мать вашу!!- выругался Карпинский.- Надо, чтобы вам вправили мозги. Сделать клизму в голову. Или тебе напомнить, как ты стал генеральным прокурором, а они поимели власть?

– Я всё помню.

– Ни хрена ты не помнишь!! Вы пустили слезы и слюни, мол, шанс такой пропадает, порядок наведем и всё будет хорошо. Дай нам поддержку. Ладно, сказал я вам тогда, банкуйте. Не прошло и года, как стали друг друга презирать и опустились до низости выяснения отношений через трупы. Тебе напомнить мои условия?

– Ну, кто мог подумать, что всё так обернётся?!! Что так всё падёт.

– Это ты меня упрекаешь?! Разве я назначал людей на ответственные посты?

– Назначали мы по взаимной внутренней договорённости.

– Они назначали!!!?- возмутился Карпинский.- Речь разве шла о сучизме?

– Нет.

– Так какого рожна они возмущены? Может, я не понял, что они стремятся построить? Или вы хотели поиметь меня за дурака, и творить, за моей спиной и моим прикрытием, хуйню!!?

– Зачем ты так?!

– А как мне происходящее ещё оценивать? Вы мне клятвы дали. Под них я дал вам гарантии. Я хоть одно взятое на себя обязательство нарушил?

– Нет.

– Так кто должен дерьмо выгребать продажное и ставить его к стенке? Это моя работа? Только не говори, что были не в курсе.

– Знали, но искали способ это вынести тихо, без шума. Чтоб мусор из избы…

– Это не мусор!! Это гавно! Слышишь меня – ГАВНО!! И придумывать тут ничего не надо и специально подстраивать тоже. Он того не стоит, чтобы им заниматься. Гавно надо брать за одно место и выкидывать. Брать и выкидывать. Боитесь замарать рученьки?

– Некоторые отстранились и спрятались в тень, отмалчиваются,- сказал Мельник.

– Зачем ты про это толкуешь? Это меня не касается. Никаких объяснений мне от вас не надо. Так кто будет эту работу грязную делать? Чистенькими хотите остаться? Хрен-с два! Я вас так измажу, что дальше помойки никто не шагнет. Вижу, что ваше место там. Может, они созрели до того, чтобы наши отношения прервать?

– Без твоих гарантий мы ничего не сможем, и ты это прекрасно знаешь.

– Так чего они взъерепенились?!!

– Ты обещал не вмешиваться.

– А где я вмешался?

– Арестовал премьера.

– Он мне мешал?- спросил Карпинский.

– По нашим данным – нет, но факт налицо. Теперь всё падёт на нас. Потому и возмутились.

– Стало быть, никто отвечать не желает?

– Часть вины мы возьмём на себя.

– Часть!! Это почему?

– Потому что его назначение проходило нормально, и он был одобрен единогласно. Никаких сомнений ни у кого на его счёт не возникло. И лучшей кандидатуры в стране нет до сего дня.

– Ничего себе формулировка!! У них не было сомнений на его счёт, а потому виноваты частично. Ты меня никак желаешь рассмешить. Так давай, похохочем вместе. Нет, я буду смеяться частично. Через раз. Властью, дружок, не шутят. Плакать надо от понимания причастности к ней. Навзрыд. Особенно от такой, какую вы организовали. Придётся ещё и окулиста пригласить.

– Тебе со стороны видней. Он свой в доску был человек. Надёжный.

– С того и начинай. Я с вами ничего не стал бы иметь общего, не будь у меня информации о ваших прежних заслугах, но…, но после случившегося, заслуг этих в упор не вижу. Вы облажались окончательно и бесповоротно. И не я лишаю вас доверия, вы сами лишили себя собственного доверия и уважения. Теперь поступайте, как хотите.

– Ты забираешь свои гарантии?

– Я снимаю всё. Поддержку вам оказывал в надежде, что вам хоть капельку удастся изменить жизнь людей к лучшему. Вы у власти больше трёх лет и ничего кроме скандалов и выяснений отношений не сделали. Народам от вас стало жить хуже. Дерьму помогать не буду.

– В принципиального играешь?

– Горе ты луковое! Я вас засранцев прощаю, могу себе это позволить, да народ наш всё вам припомнит и всё зачтет. Тебя не могу понять?!! Столько сил и средств в тебя вложил, тащил не ради власти. Проталкивал вверх для одной только цели, а ты куда ввязался?!! Во что ты влез? Не для того тебя готовили, чтобы ты ею обожрался. Не узнаю я тебя. Совсем. Это ты мечтал построить справедливое общество. Готов был жизнь за это положить, а что вышло? Пшик!