– Пошли спать,- предложил Сашка.- Мне рано утром ехать на другой посёлок.

– А мне топать,- Левко встал первым с лавки.- Пошли.

В тайге на привале к Левко подошёл брат Сашки Алексей.

– Хорошо бегаешь! Почти как Санька,- Лёха присел на корточки.

– Навык потерял за десять лет, потому и почти,- ответил Левко, пожимая протянутую руку.

– На шахту?

– Забегу и сразу обратно. Мне в Китай надо. Принёс на шахту для приборов новые изотопы.

– Я слышал, что ты с Артуром о хитрых вещах гутарил.

– Было. Не только с ним. Тебя вот не застал.

– Да!!!- Лёха сел, подогнув под себя ноги.

– Никак тайну мне открыть хотите?!

– И не тайна то вовсе. Только ты ко мне в мозги не лезь. Я знаю, что Санька вам открывает. Я посвящённый.

– От Кана?

– От самого себя. Что ты так смотришь с подозрением? Всё, правда.

– А к тебе и не пройти,- Левко сосредоточился, но, мотая головой, повторил:- Нет, не пройти. Но и кода я совсем не вижу. Чёрное всё.

– У Саньки какое?

– Чёрно-красное и яркое. Хоть чёрное ярким быть не может, но это так.

– И у Кана было черно-красным. Это не потому, что Кан его учитель и открыл ему по своему образу и подобию. Ты к старцам собрался?

– Хочу посетить.

– Что тебя на это толкает?

– Вот он!- Левко показал Алексею компьютерный портрет.

– У него взгляд Кана,- сразу определил Лёха.

– Так мне все ответили, кто Кана знал.

– И он этим обладает?

– Хотел меня просканировать.

– А Санька что?

– Сказал, что это посвящённый. Ещё сказал, что этот взгляд может быть только у человека имеющего большой потенциал.

– Российское, однако, яблоко,- Лёха слегка улыбнулся. Совсем чуть-чуть.- Ты к старцам не ходи. Они несут свою ношу. Добра там не будет.

– Так Сашка там был и ничего. Справлюсь.

– Смотри мне в глаза,- потребовал Лёха и Левко увидел уже ему знакомый взгляд.- Такие глаза были?

– Да! Именно такие.

– А теперь скажи: разве у Сашки такой взгляд?

– Нет.

– Вот потому и не ходи к старцам.

– Запутал ты меня совсем. Сашка мне сказал, что этого нет у его братьев и у родни вообще.

– Я его называю про себя кастратом,- Лёха видит, что Левко ему не верит.- Ладно. Я тебе кой о чём расскажу. Давай, костерок организуем, а то долгий это разговор.

Они разошлись собирать сушняк.

Костёр горел давно, на огне в котелке варился суп, уже закипела вода, и был заварен чай, но Лёха всё молчал и Левко его не торопил.

– Матери было 17 лет, когда родился наш старший. Игорь,- начал свой рассказ Лёха.- Сашку она родила в 48 лет. До него в 1943 родились двойняшки: Ирина и Полина. Пятнадцать лет разницы. Я на том не акцентирую, но у нас пять двойняшек. Три мужских, одна женская и одна смешанная. В 1949 году Игорь комиссовался из уголовного розыска и вернулся домой. Очень тяжёлый. Мне было тогда 14 лет. Кой как мы его за год подняли на ноги. Дом поставили. А в 1950 году отец Игорю, а тот ходил на инвалидности, предложил смотаться в Китай. Всё бы оно ничего, но война и служба приучила Игоря пить. Ничего мы с этим не могли поделать. Мы в Китай потопали втроём. Я, он и Шорт. Шорт был посланцем тогда от наших в Тибете. Добрались за два месяца и прожили в монастыре полгода. А я до прихода в монастырь учился у старого китайца, который жил неподалёку от нашего дома. У него было много разных книг. От него я узнал о гипнозе и о пещерных старцах. Ему когда-то посчастливилось их видеть, и он их восхвалял. Говорил он про них так. Господь, мол, время от времени, вселяется в плоть человеческую и шествует по земле. Когда его нет, то эти старцы и мудрецы представляют господа. Они могут всё. Могут вылечить от любого недуга. Дед тот владел гипнозом, хорошо владел и меня научил. Игорю в монастыре подправили спину, но его питьё не смогли, как, впрочем, не помогло ничего и потом. Как пил, так и пьёт. Сейчас уже не ходит почти, а пол-литра в день дай. На меня в монастыре обратили внимание и стали со мной заниматься. Научили многому. А я всё за Игоря сильно переживал. Одним словом, решил я его к старцам сводить. Просто тащиться, было страшновато, и я обратился к главному монастырскому начальству с просьбой дать мне к старцам поручение. Они меня выслушали и сказали: "Господь не милостив ко многим, он выбирает и привлекает к себе только преданных, послушных. Они твоему брату не помогут. Но сходи". Ты же знаешь нашу монастырскую веру. Сказанное ими я расценил как святотатство, ибо послушные и преданные – рабы и они мне об этом не имели права говорить. Я смиренно всё выслушал, получил разрешение, и мы отправились в пещерный храм. Четыре месяца ждали разрешения на встречу. Пришли к ним в логово и сели в позе лотоса. Они на нас смотрят, мы на них. А я уже тогда ворошил мозгами и под действие гипноза не попадал. Пялились они на нас несколько часов. Я чувствовал, что они хотят нас загипнотизировать, но у них ничего не выходит. У Игоря очень сильное биополе, пробить которое невозможно. Сашка родился ещё с большим полем, чем у Игоря. Брат сидел, ерзал и вдруг им говорит: "Взять бы вас, сучков, за ваши сивые бороденки, да головками о каменную плиту, чтобы мозги повылетали. Козлы!" Встал и пошёл на выход. Я за ним побежал следом. Иду сзади, молчу, не уговариваю, знал я о его упрямстве. Не вышло и не вышло. А он мне, усмехаясь, молвит: "Они такие же святые, как я. Равны мы. Ибо господь в каждом из нас, но чтобы какое-то гавно мне глазки, блядь, строило? Пошли они в задницу. Там среди них и я мог преспокойненько сидеть с умным видом". Брат никогда ни во что не верил и всегда надо всем религиозным подсмеивался. Без веры жизнь прожил. По возвращению я всё рассказал старейшинам монастыря, и они долго смеялись. Они мне предложили остаться ещё на какое-то время, чтобы усовершенствовать мои способности. Когда Игорь ушёл домой, они мне сказали: "У твоего брата нет шансов бросить пить. Он конченый человек. Очень сильный и мужественный. Будь он слабым, мы бы его вылечили". Только в 1952 году я вернулся домой. Дедушка Ло увидев меня, плакал навзрыд, как дитя. Обнимал, тискал, щупал волосы на голове. Ему было тогда под шестьдесят, и он был в уме и теле. Отец наш сильно удивился и спросил у Ло: "Что с тобой, брат?" Ло ему сказал: "Он стал "просветленным". И всё. Батя меня потом называл не иначе как "свет ты наш". По делу мне нужен был Бурхала, и я пошёл на разработку, где он обитал. Именно в это время туда притопал Кан. Это было летом 1953 года. Когда Кан меня увидел, сразу спросил у Бурхалы и Ло: "Откуда у вас "просветленный?" "Это наш человек и он сам стал таким. Снизошла благодать и на нас". Так они ему ответили. У Кана не было тогда взгляда, который я тебе показал и у старцев в пещере я такого тоже не видел,- Лёха замолчал и стал разливать в кружки суп.

Продолжил говорить после чая.

– Маска на лице у него была уже тогда. Никто его про то не спрашивал. Мало ли что могло быть в жизни у человека, а в укор у нас ставить было не принято. Так мы с Каном оказались рядом. И я увидел, что он умеет больше меня, и потянуло к нему. И не только меня. Так образовалась маленькая школа. Ну что ещё зимой долгой делать? Кан учил нас, мы учили пацанов, и всё шло потихоньку. Педагог Кан был потрясающий. Мне Артур сильно напоминает Кана, а ведь он молод и к старости ему не будет цены. Ты когда узнал, что стал просветленным?

– В двенадцать лет.

– Хорошо. Чем раньше это приходит, тем благодатней почва для дальнейшего самопознания. У меня нет блуждающего нерва. И у Кана его не было. И у человека, чей портрет ты мне показал, его тоже нет. Но Сашка тебе не соврал. Он необходим для того, чтобы глубоко идти в себя и в чужой мозг. То, что есть у меня; то, что было у Кана – создано искусственно. Кан пришёл к нам, уже имея это. Только это можно делать на короткие промежутки времени. До двух часов. Кан называл это обманкой. Чтобы этим обладать надо малость, если ты достиг просветленности. Если ты посвящённый, то надо всего полшага. Ты стоишь у "стены", и она тебе загородила дорогу. Что надо, чтобы продолжить путь?