— Если сорок минут, то ты точно плов готовить не умеешь. — говорит Гульнара Каримова и скидывает с плеч свой пиджак, бросает его на руки Надежды Вороновой и закатывает рукава своей белой блузки: — сорок минут. Хороший плов два часа готовится. Имей в виду, Полищук, что я остаюсь только для того, чтобы твои шух кизлар потом не говорили, что «ели в Ташкенте плов, такая гадость!»

— Так что, мы остаемся? — не понимает Надя Воронова, все еще держа в руках черный пиджак Каримовой.

— Ты смотри, как он морковку режет! Это же поленья, а не соломка! — всплескивает руками Каримова и отстраняет Николая от нарезки, забирая у него нож: — кто так режет⁈

— Меня, между прочим, в Турции научили настоящий пилаф готовить. — осторожно говорит Николай, отступая в сторону и позволяя капитану команды «Автомобилиста» занять его место: — так что я кое-что знаю.

— Пилаф и плов — две большие разницы. — поднимает указательный палец Виктор: — а я-то думаю, что с тобой не так, Николай. Хорошо, что у нас настоящий специалист появился. Пилаф вообще из булгура варится. Ну или из длиннозерного, пропаренного, басмати. А у нас… у нас краснодарский, круглый, нешлифованный.

— Слышь, ты, дылда. — перед Вороновой появляется Алена Маслова, уперев руки в бока и разглядывая ее с головы до ног: — арбуз будешь? Валька сейчас напитки принесет.

— А… — девушка насторожено посмотрела на Алену, потом бросила быстрый взгляд на Арину Железнову, которая тут же вздернула нос и отвернулась: — но…

— Ай, не переживай, мы сами Железяку терпеть не можем! — Алена хватает Воронову под руку: — пошли к бассейну. У тебя купальник есть или голая будешь купаться? Хочешь с классным парнем познакомлю? Из Железяковского гарема!

— Маслова! Не вздумай, убью!

— Не обращай внимания, — машет рукой Алена: — она только с виду грозная. А ты вон какая здоровая, нашла кого бояться.

— Пожалуй я рядом с вами постою. — говорит Светлана Пак, вставая к столу: — я могу мяса нарезать. И… давайте я салат сделаю. Вон у вас и помидоры есть и лук с огурцами…

— Нашего полку прибыло! — радуется Виктор: — давай-давай. Я хотел аччик-чучук Николаю доверить, но он лицо, испорченное западной идеологией, морально так сказать разложившийся, так что берись!

— Я морально разложился? — хмыкает Николай: — ну-ну.

— Так все-таки это правда? — Гульнара Каримова ловко нарезает морковку соломкой со скоростью кухонного комбайна: — все что про вас в высшей лиге говорят? Насчет особых тренировок?

— Конечно правда. — поправляет очки Светлана Пак: — взгляни, сплоченность команды у них достигает максимума, никто никого не стыдится, никто никому не завидует, все вместе как одна семья. Такого в командах профессиональных спортсменов не бывает. Всегда кто-то кому-то да завидует, а уж в женских командах… — она качает головой: — в женских командах на отдыхе, когда есть несколько мужчин…

— Что за инсинуации? — вскидывается Наташа Маркова: — Витька! Ты слышал! Все считают, что мы с тобой спим! Самое обидное что это не так.

— Тебе все равно никто не поверит. — прищуривается Виктор: — все, Маркова, конец твоей репутации как целомудренной девы.

— У меня такой репутации и не было никогда. Но все равно обидно. — вздыхает Наташа: — главное, что все минусы репутации падшей женщины у меня есть а плюсов никаких нет!

— А… какие плюсы в репутации падшей женщины? — осторожно уточняет Светлана Пак.

— Ну как… много мужского внимания. Подарки. Секс. Много секса. Вот. — говорит Наташа: — да только нету у меня ничего.

— Я тебе часы дома подарю. — обещает Виктор: — от Комбината с дарственной надписью «лучшему помощнику тренера!».

— Я — твой единственный помощник тренера! И потом — это же от Комбината!

— Вредная ты, Наташ. — рядом со столом появляется Лиля Бергштейн, она с любопытством смотрит на гостей и протягивает руку: — Лиля. Бергштейн. Я в роли либеро на площадке.

— Уж я тебя запомнила. — прищуривается Каримова, но откладывает нож, вытирает руки о полотенце и обменивается с девушкой рукопожатием: — тебя забыть сложновато, Босоножка. Я — Гульнара Каримова.

— Босоножка? — морщит нос Лиля, потом вспоминает и кивает головой: — да! Я первый сет босиком бегала! И на корте тоже!

— На корте? Так ты еще в теннис играешь?

— Иногда!

— Порой мне кажется, что ты в любую игру, где есть мячик играть умеешь. — говорит Наташа Маркова: — ты, Бергштейн как золотистый ретривер — всегда улыбка до ушей, всех любишь и хочешь с мячиком играть. Или как колли. Так же носишься с этим мячиком туда-сюда. Я когда на тебя долго смотрю у меня голова кружиться начинает.

— Мне нравится Лэсси. — серьезно говорит Лиля: — она хорошая собака. Но у меня только хомяк дома. Интересно живой или нет.

— Живой. — уверяет ее Виктор: — Лиза Нарышкина очень ответственная девушка, в этом году обязательно комсомолкой станет. Уж она на твоего хомяка не сядет. И голодом морить не будет.

— Хорошо. — кивает головой Лиля: — а то я как только их не называла, а все равно мрут. Ты хорошо играла. — поворачивается она к Светлане Пак, и та от неожиданности едва нож не роняет.

— Спасибо. — говорит девушка: — но я вроде ничего такого и не сделала. И передач у меня голевых не так много, а атаковать я и вовсе не атаковала ни разу.

— Пф. Как закончите — айда к бассейну. — говорит Лиля: — а то сейчас там Железяка взорвется. И… Валя! А ты куда пропала?

— Я⁈ Никуда не пропала! — появившаяся на дорожке Валя Федосеева отводит глаза в сторону и чешет в затылке.

— Морда лица красная, дышит тяжело. — констатирует факты Наташа Маркова и встает на цыпочки, чтобы разглядеть мужчину за спиной у Вали: — а наш уважаемый Гарик и вовсе дар речи потерял. И что же там произошло в тишине домика, что вы…

— Мы напитки принесли! — перебивает ее Валя: — вот. И у… Гарика есть еще две сумки. И… и вообще, а что тут Каримовские делают⁈

— Ты мне тему разговора не переводи, Федосеева… — мурлычет Наташа, уперев руки в бока: — чует мое девичье сердце что не все ладно в Датском Королевстве. А ты нам ничего не хочешь сказать, Игорь-Гарик с завода имени Чкалова, а?

— Чего я-то сразу… — Гарик краснеет и ставит ящики с напитками у стола: — я же… ну и не говорил ничего. И… вот.

— Оратор. — кивает Наташа: — сразу видно, что оратор. Прямо музыка для ушей. Настоящий мужчина, а не эти два… — она кивает на Виктора с Николаем: — которые мед в уши льют ушатами. Вот он — мужик! Пошел с Валей за напитками и… пропал на полчаса. Учитесь, пионэры, полчаса с Валей!

— Да ну тебя… стрекоза. — машет рукой-лопатой Гарик: — я если что и жениться готов. Я парень честный.

— Вот тебе раз. — моргает Наташа: — Валь тебе предложение только что сделали!

— Гарик, заткнись и пошли за мной. — говорит Валя: — там еще… сумка осталась. С напитками. А ты Маркова — усохни вообще, а то я Маслову на тебя натравлю с ее «голландским штурвалом».

— Это был мой штурвал! — кричит Наташа им вслед: — мой! — она поворачивается к стоящим у стола и разводит руками: — все переврут.

— Весело у вас тут. — говорит Каримова, одним движением ножа сметая нарезанную морковку в эмалированный таз.

— Девчата! — кричит Лилька в сторону бассейна: — наша Валька замуж выходит!

Глава 14

Вечернее солнце окрасило мраморный фасад базы отдыха «Ташкентский коммунист» в медово-розовые тона. Над садами плыл густой аромат абрикосовых деревьев, смешиваясь с запахом хлорки от бассейна и дымком от остывающих мангалов.

У кромки воды, на белых шезлонгах, лежали несколько девушек, всё ещё в купальниках, с влажными волосами, наслаждаясь редкой возможностью просто ничего не делать. Не бежать, не прыгать, не бороться за победу. Просто лежать, подставив лицо последним тёплым лучам солнца.

— Лилька, лови! — раздался смех, и по водной глади полетели брызги. Две девушки всё ещё веселились на мелкой части бассейна, не в силах оторваться от прохлады после знойного дня. Их голоса эхом отскакивали от кафельных стен, сливаясь с щебетанием воробьёв в кронах деревьев.