— Лошади? Серьезно, Сергей Сергеевич?

— Ээ… кобылы?

— И мы возвращаемся к игре, уважаемые слушатели! На площадке тем временем объявлен тайм-аут, Гульнара Каримова, колесничная и богиня войны — объявила тайм-аут. Скорее всего «Автомобилисту» нужно время чтобы собраться и выработать собственную стратегию… и да! Судя по всему, Каримова проведет замену. Но кого же она выведет на площадку? Сергей?

— О, а вот и долгожданное явление нашей героини! Секретное оружие Каримовой! На площадку выходит ураганная парочка — Дильбар Ахметова в паре с Ольгой Семеновой! Вечер перестает быть томным! Все только начинается, товарищи! Эти литые мускулы, эта природная стать, эти…

— Вы опять девушек с лошадьми сравниваете, Сергей Сергеевич?

Глава 6

Арина Железнова,

«гений грядущих поколений» по версии журнала «Советский Спорт»

Чувство тревоги не проходило, звенело в висках серебряными колокольчиками, сосало под ложечкой и мелко-мелко треморило в коленках. Она терпеть не могла этого чувства, потому и лезла вперед — преодолевая его. Что она, Арина Железнова, делала тут — на стадионе «Пахтакор» в славном городе Ташкенте? Зачем она тут? Очков в карьерном рейтинге игра за какую-то заштатную команду из Сибири в первой лиге ей точно не добавит. После того как она уже была включена в основной состав «Крыльев Советов», команду национального уровня, команду высшей лиги эта игра для нее скорее падение, а не рост.

Но тем не менее она здесь. Переминается с ноги на ногу в шипованных кроссовках, привыкая к новым ощущениям и готовясь принять мяч. Она бросает взгляд на эту Бергштейн, та как обычно пританцовывала на месте, напевая что-то себе под нос. Чудная. Странная. Не от мира сего, наверное так бы ее назвали в ее старой школе. Там не любили… странных.

— Тай-аут! — объявляется судья, подняв руку и продублировав себя коротким свистком: — тайм-аут пять минут. Запрос команды «Автомобилист»!

Арина расслабляется. Встает в полный рост, кладет руки на бедра. Пять минут. Это много. Нужно расслабиться, нужно суметь выдохнуть и отдохнуть, восстановиться по максимуму в эти пять минут. Основной фактор перегорания игрока — это нагрузка на центральную нервную систему, а не недостаток кислорода или молочная кислота в мышцах. Волейбол — высококоординированный командный спорт, в секунду времени на площадке игроку приходиться принимать много решений, основываясь на постоянно меняющихся вводных и действиях как противника, так и собственной команды. От этого быстро устаешь, потому пять минут — это хорошо. Пусть она еще и не устала и даже не приблизилась к порогу усталости, но нужно отдыхать пока можешь, такова мудрость бывалых ветеранов. Она прикрывает глаза и выдыхает, представляя как вместе с выдохом из ее организма выходит черная прана, унося с собой негатив, усталость и слабости…

— Эй! Ээээээй! — раздается крик рядом, и она стискивает зубы. Ну конечно, эта Бергштейн… она не может помолчать и постоять молча, всего пять минут тайм-аута, а она снова бесит всех вокруг своими выкриками и выходками. Помолчать. Дать окружающим выдохнуть.

— Привет! — снова крики. Арина не выдерживает и открывает глаза. Лиля прыгает у кромки площадки и машет рукой трибунам. На трибунах в ответ — машут руками ей. Арина вздыхает. Она самая младшая на площадке, ей всего семнадцать, в октябре стукнет наконец восемнадцать, но почему-то рядом с этой Бергштейн она порой ощущает себя такой старой…

— Бесит. — коротко роняет Арина себе под нос: — как можно быть такой…

— Меня она тоже порой из себя выводит. — задумчиво говорит стоящая рядом Айгуля Салчакова: — а уж когда я против нее в области играла и подавно. Сейчас хоть на одной стороне… так что я довольствуюсь тем, что она бесит наших противников куда больше. Вон, посмотри… — и она кивает на сторону противников: — какие кислые физиономии.

— Хм. — Арина смотрит туда, куда указывает Айгуля, за сетку и видит, что лица у девушек в светло-синей форме и впрямь не самые радостные. Конечно, думает она, эта Бергштейн… именно из-за нее она и решила остаться в Колокамске, отпросилась у Казиевой, обещала, что к началу сезона обязательно вернется и даже попросила ее замолвить словечко перед Волокитиной и тренером «Птиц», Виктором Борисовичем. Уж себе-то она признаться в этом. Снаружи, там, где другие люди, о там она могла быть какой угодно, она прекрасно умела играть роли, если нужно она была пай-девочкой, если нужно — стервой, если нужно — примерной ученицей, наивной старшеклассницей из провинции, столичной штучкой, да кем угодно. Людям снаружи нужны были маски. Дома она была одной, в школе другой, с друзьями — третьей.

Снаружи она сказала Сабине что ей нужно побыть в провинции, что ее восхитила игра «Стальных Птиц» и ей нужно научиться командному взаимодействию и вообще многому нужно научиться. Арина знала как именно манипулировать Сабиной Казиевой, та считала Арину молодой выскочкой и стервой и конечно же с удовольствием устроила ей «ссылку в Сибирь»…

Волокитиной она сказала что восхищается ее командой и хочет вырасти как командный игрок, а Виктору Борисовичу состроила глазки, показав что якобы заинтересована в нем самом… нехитрый трюк, который гарантировал что он будет держаться от нее подальше и не станет лезть в ее дела.

Но на самом деле… на самом деле у нее внутри плескалось странное чувство. Сперва это была чистая, ненависть. Нет, с самого начала это была даже не ненависть, а скорее удивление… даже ступор. Она была ошеломлена когда эта Бергштейн унизила и опустила ее во время матча, сделав это походя, легко, словно играючи. Арина помнила, как она лежала на покрытии площадки, пытаясь встать и наконец сфокусировать взгляд после удара мячом прямо в лицо. Удар был короткий и безжалостный, этот удар был умышленным и направленным на то, чтобы сделать ей больно. Ей, Арине Железновой! Она помнила с каким удивлением она подняла руку, чтобы потрогать свое лицо, а когда отвела ладонь в сторону, то увидела на кончиках пальцев кровь. Она разбила ей нос! Все вокруг было каким-то… нереальным. Никто и никогда не смел ее трогать! Никто и никогда не обращался с ней так! Как… как она посмела!

Арина сжала кулаки, наблюдая за тем, как Лиля машет трибунам. Внутри нее клокотал целый котел противоречивых чувств, которые она сама не могла до конца распутать.

После того удара мячом в лицо что-то в ней сломалось. Или наоборот — проснулось? Всю свою жизнь Арина привыкла быть лучшей. Самой талантливой, самой перспективной, самой-самой. Люди либо восхищались ею, либо завидовали, либо боялись. Но никто — никто — не смел относиться к ней как к равной. А уж тем более — как к той, кого можно просто взять и… победить. Не просто победить как сильный игрок на площадке, нет. Арина не была наивной и осознавала свои пределы, были люли которые играли лучше чем она, которые были быстрее и сильнее, так что тех кто мог бы ее превзойти было много. И на национальном уровне, и на международном. Но не так! Ведь эта Бергштейн не просто победила ее, а унизила, растоптала, повергла в пыль. Походя. Легко. Словно Арина была не «гением грядущих поколений», а обычной соплячкой.

Сначала была ярость. Чистая, обжигающая, как кислота. Как она посмела? Арина часами прокручивала в голове тот момент, придумывая сотни способов отомстить, унизить в ответ, растоптать. Она представляла, как Бергштейн будет лежать на площадке, глядя на нее снизу вверх с поражением и страхом в глазах.

Но потом… потом произошло худшее. Арина увидела Лилю после матча — та смеялась, болтала с подругами, и было очевидно, что она уже забыла об инциденте. Для нее это было ничего не значащим эпизодом. Мимолетным моментом игры.

Арина Железнова, вокруг которой вращался мир, оказалась для Лили Бергштейн… никем. Пустым местом. Одной из многих.

Это было невыносимо.

— Дура, — прошептала Арина, не отрывая взгляда от прыгающей у кромки площадки девушки. — Несерьезная, легкомысленная дура. Идиотка. Имбецилка.