Чжан слегка прищурился, словно что-то в рассказе зацепило его.

— Маньчжурия? — переспросил он. — Это может быть связано с японскими агентами. Или с их марионетками в Маньчжоу-го. Они давно пытаются посеять хаос.

Чан Кайши кивнул, его пальцы забарабанили по подлокотнику.

— Если это японцы, то они играют тонко, — сказал он. — Заставить нас поверить в наступление, перебросить войска, ослабить юг… Или это кто-то из наших, кто хочет подорвать доверие к правительству. В любом случае, мы не можем рисковать. Вэй, продолжайте копать. Чжан, отправьте разведчиков в Шаньдун и Хэбэй. Проверьте, есть ли признаки подготовки японцев.

Он поднялся и подошёл к карте, где красными линиями были отмечены предполагаемые японские позиции.

— Если это правда, — сказал он, — мы должны укрепить север. Но не полностью. Оставим резервы на юге. Если это ложь, мы не дадим им заманить нас в ловушку. Вэй, найдите источник этих документов. Чжан, подготовьте разведку. И главное — ни слова никому.

Он повернулся к Ли Вэю.

— Вы понимаете, Вэй, что от этого зависит всё? Одна ошибка — и мы проиграем.

Ли Вэй кивнул. Он поклонился и вышел из кабинета, а Нанкин за окном продолжал жить своей жизнью. Но для Ли Вэя город превратился в лабиринт, где за каждым углом могли таиться шпионы и провокаторы. Он знал, что время уходит, и тучи над Китаем сгущаются быстрее, чем он мог себе представить.

Сергей сидел за массивным столом из красного дерева, просматривая отчёты о положении дел на Дальнем Востоке. Японцы продолжали усиливать свои позиции в Маньчжурии, и каждая их провокация на границе была словно пробный удар, проверяющий прочность советских рубежей. Он отложил папку, потянулся к трубке, лежавшей на краю стола, и уже собирался её раскурить, когда раздался голос секретаря через интерком.

— Товарищ Сталин, международный звонок. Премьер-министр Великобритании Стэнли Болдуин на линии. Соединить?

Сергей нахмурился, слегка удивившись. Личный звонок от Болдуина? Это было неожиданно. Прямой разговор с премьер-министром означал либо что-то крайне важное, либо попытку прощупать его намерения.

— Соединяйте, — сказал он.

Голос Болдуина был спокойным, но в нём чувствовалась тщательно скрываемая настороженность, как у человека, привыкшего взвешивать каждое слово.

— Товарищ Сталин, добрый день. Это Стэнли Болдуин, премьер-министр Великобритании. Надеюсь, я не отрываю вас от важных дел?

Сергей постучал пальцами по столу, его взгляд скользнул по карте на стене, где Абиссиния была отмечена небольшим красным контуром. Он уже чувствовал, что разговор будет непростым. Британцы никогда не звонили просто так, и Болдуин, опытный политик, наверняка преследовал какую-то цель.

— Добрый день, господин Болдуин, — ответил Сергей. — Неожиданный звонок, но я всегда рад обсудить дела с нашими британскими коллегами. Чем могу быть полезен?

Болдуин кашлянул, словно подбирая слова. Переводчик передавал его речь с лёгкой задержкой, но Сергей уловил тон — смесь формальной вежливости и скрытого давления.

— Товарищ Сталин, я хотел бы обсудить ситуацию в Абиссинии. Как вы знаете, итальянцы продолжают свою кампанию, и, несмотря на временное затишье, их наступление, по нашим данным, возобновится в ближайшие недели. Император Хайле Селассие планирует покинуть страну и отправиться в Лондон. Мы готовы предоставить ему убежище, но ситуация в регионе остаётся крайне напряжённой. Мы знаем, что ваши силы оказывают определённую поддержку абиссинцам. Я настоятельно рекомендую вам вывести войска, пока это ещё возможно. Итальянцы не остановятся, и их успехи могут создать для вас серьёзные осложнения.

Сергей слушал внимательно, его пальцы замерли на столе. Он чувствовал подвох. Предупреждение о выводе войск было слишком откровенным, словно Болдуин хотел отвлечь его внимание или спровоцировать на определённые действия. Но на какие именно?

Он затянулся трубкой и ответил, тщательно подбирая слова:

— Благодарю за информацию, господин Болдуин. Мы ценим вашу откровенность. Советский Союз, как вы знаете, всегда выступает за мир и стабильность. Мы внимательно следим за ситуацией в Абиссинии и примем все необходимые меры. Но позвольте спросить: какова позиция Великобритании? Вы ведь не собираетесь вмешиваться в конфликт напрямую?

Болдуин замялся на мгновение, и Сергей уловил эту паузу. Переводчик передал ответ с лёгкой заминкой, словно премьер-министр подбирал слова.

— Великобритания придерживается нейтралитета, — сказал Болдуин. — Наша задача — обеспечить безопасность императора Селассие и способствовать дипломатическому урегулированию. Мы не намерены вступать в военный конфликт с Италией. Это не в наших интересах.

Сергей улыбнулся. Нейтралитет — излюбленное слово британцев, за которым обычно скрывалось что угодно, кроме нейтралитета. Он знал из своей истории XXI века, что Лондон мастерски играл на противоречиях, поддерживая то одну, то другую сторону, чтобы сохранить своё влияние. Контроль над регионом давал доступ к Красному морю и Суэцкому каналу — ключевым артериям их империи. Но почему Болдуин так открыто заговорил о советских силах? Это было не в их стиле.

— Понимаю, — сказал Сергей, выдержав паузу. — Ещё раз благодарю за ваш звонок, господин Болдуин. Мы учтём ваши слова и продолжим следить за ситуацией. Надеюсь, наши страны смогут и дальше сотрудничать в интересах мира.

— Конечно, товарищ Сталин, — ответил Болдуин, и его голос стал чуть мягче. — Мы всегда открыты к диалогу. Всего доброго.

Раздался щелчок, и связь прервалась. Сергей медленно положил трубку. Британцы не просто так подняли тему Абиссинии. Это не было попыткой запугать — скорее, попыткой отвлечь или направить его внимание в определённое русло. Но в какое? Он чувствовал, что за словами Болдуина скрывается нечто большее, чем забота о советских интересах. Британцы всегда играли на несколько фронтов, и этот звонок был частью их сложной игры.

Он подошёл к окну, глядя на Москву. Город жил своей жизнью: по бульварам шли люди, звенели трамваи, где-то вдалеке слышался гул строительных работ. Но его мысли были далеко — в Абиссинии, где итальянские войска готовились к новому наступлению, и в Лондоне, где британцы, судя по всему, уже плели очередные интриги. Он вернулся к столу, нажал кнопку интеркома и сказал:

— Позовите товарища Молотова. Немедленно.

Через несколько минут дверь кабинета открылась, и вошёл Вячеслав Молотов.

— Товарищ Сталин, вы вызывали? — спросил он, присаживаясь на стул, указанный Сергеем.

— Да, Вячеслав Михайлович, — сказал Сергей, затянувшись трубкой. — Только что звонил Болдуин. Хотел поговорить об Абиссинии.

Молотов слегка приподнял бровь.

— Болдуин? — переспросил он, поправляя пенсне. — Это необычно. Что он сказал?

Сергей пересказал разговор, стараясь передать не только слова Болдуина, но и его тон, паузы, интонации. Он упомянул предупреждение о выводе войск, упоминание о скором наступлении итальянцев и отъезде Селассие в Лондон. Молотов слушал внимательно, делая пометки в блокноте. Когда Сергей закончил, он отложил трубку и посмотрел на Молотова.

— Что думаете, Вячеслав Михайлович? Британцы не просто так решили позвонить. Это не их стиль — предупреждать нас так открыто. Здесь есть подвох.

Молотов кивнул, его пальцы задумчиво постукивали по папке.

— Согласен, товарищ Сталин. Британцы никогда ничего не делают просто так. Их предупреждение о выводе войск — это не забота о нас, а попытка добиться чего-то своего. Я полагаю, они уже действуют в Абиссинии через местных вождей и аристократов. Пока Селассие будет в Лондоне, они, скорее всего, попытаются поставить своего человека, чтобы контролировать ситуацию в стране. Это их обычная тактика: поддерживать лояльных лидеров, чтобы сохранить влияние, не вмешиваясь напрямую.

Сергей кивнул. Он и сам это подозревал. Британцы, как он знал из своей истории, всегда предпочитали действовать через посредников, избегая прямых конфликтов, пока это было возможно. В Абиссинии они, вероятно, уже работали с местными элитами, чтобы обеспечить себе плацдарм на случай, если итальянцы захватят страну или если Селассие потеряет власть.