Он отложил перо, его взгляд устремился к окну, где Москва продолжала жить своей жизнью. Но он знал: настоящий бой идёт здесь, в этом кабинете, где каждое решение отражалось на мировых событиях. Абиссиния была лишь искрой, но эта искра могла разжечь пожар, который охватит всё.

Фриц сидел в углу заброшенного склада, прижавшись к холодной кирпичной стене. Догоревшая спичка оставила лишь тонкую струйку дыма, и тьма сомкнулась вокруг него. Тишина склада была обманчивой — снаружи Эссен жил своей тревожной жизнью, и Фриц знал, что гестапо не прекратит поиски. Слова, написанные незнакомым почерком, отражались в его памяти: «Не выходи на смену. Будь дома. Жди». Ждать? Чего? Кого? Ответов не было, а время утекало, как песок сквозь пальцы.

Он закрыл глаза, пытаясь собраться с мыслями. Склад был временным укрытием, но оставаться здесь дольше нескольких часов было опасно. Гестапо могло прочесать окраины, а заброшенные здания всегда привлекали их внимание. Склад был слишком очевидным выбором, и именно поэтому Фриц не мог чувствовать себя в безопасности. Ему нужно было двигаться дальше, но куда? Эссен стал ловушкой. Единственным выходом было покинуть город, но без денег, документов и связей это казалось почти невозможным.

Фриц решил, что попробует добраться до Ханса, старого друга отца, жившего в Штеле, рабочем районе на западной окраине Эссена. Ханс знал город, знал людей и, несмотря на запрет профсоюзов, сохранил связи, которые могли помочь. Путь до Штеля был рискованным: нужно было пересечь несколько кварталов, минуя патрули. Но выбора не было.

Он осторожно поднялся, стараясь не задеть груды ржавых бочек, окружавших его. Прислушался. Снаружи доносились лишь далёкие звуки. Фриц прокрался к боковой двери, через которую вошёл, и выглянул наружу. Пустырь перед складом был пуст, но вдалеке, у дороги, мелькнул свет фар. Он замер, сердце заколотилось. Машина медленно проехала мимо — чёрный «Мерседес» гестапо. Они всё ещё были здесь.

Фриц выскользнул из склада, держась в тени, и двинулся вдоль стены, стараясь не наступать на сухие ветки, усыпавшие землю. Его план был прост: пробраться через пустыри к железнодорожным путям, а оттуда — в Штель. Железная дорога была опасным путём, но там было меньше шансов наткнуться на патруль. Он перебежал через пустырь, пригибаясь, и оказался у забора, за которым начинались пути. Перелез через ржавую сетку, царапая ладони, и спрыгнул на гравий. Вдалеке гудел поезд, его огни мигали в ночи, словно маяк, обещающий спасение. Но Фриц знал, что вокзал — первое место, где его будут искать.

Он двинулся вдоль путей, держась в тени вагонов. Запах угля пропитал воздух, гравий хрустел под ногами, заставляя его вздрагивать от каждого звука. Вскоре он заметил фонари — не поезд, а патруль. У переезда стояли фигуры в длинных пальто. Гестапо проверяло документы у редких прохожих, их голоса доносились обрывками. Фриц присел за вагоном, дыхание сбилось. Назад пути не было — за ним был только склад, где уже могли ждать. Единственный путь был вперёд, через пути, в Штель.

Он заметил просвет между вагонами, ведущий к кустам на другой стороне. Фриц пополз, стараясь не задеть металлические края. Гравий впивался в колени, но он не останавливался. Добравшись до кустов, он затаился, наблюдая за патрулём. Гестаповцы закончили проверку и двинулись дальше. Фриц выждал, пока шаги стихли, и побежал через пути, перепрыгивая шпалы.

Штель встретил его тишиной. Узкие улочки, зажатые между серыми домами, были пусты. Фриц добрался до дома Ханса, старого кирпичного здания с облупившейся краской. Дверь в подъезд была приоткрыта, и он проскользнул внутрь. Поднявшись на второй этаж, он постучал в дверь — тихо, но настойчиво.

Он услышал шаги. Дверь приоткрылась, и Ханс, седой, с усталым лицом, посмотрел на Фрица с тревогой.

— Фриц? Ты чего в такой час? — Ханс говорил шёпотом, оглядываясь по сторонам. — Давай, заходи, быстро.

Фриц шагнул в квартиру, пахнущую табаком и сыростью. Стол, несколько стульев, старый шкаф — обстановка была как у него дома. Ханс закрыл дверь, задвинул засов и повернулся к нему.

— Рассказывай, что стряслось, — сказал он, садясь за стол и указывая Фрицу на стул. — И без недомолвок. Если ты здесь в такой час, значит, дело серьёзное.

Фриц выдохнул, стараясь успокоиться. Он сел, его руки нервно сжали край стола.

— Гестапо охотится за мной, Ханс, — начал он, его голос дрожал, но он старался говорить чётко. — Всё из-за взрыва на заводе. Я не был там, но… — он запнулся, — за день до этого мне подкинули записку, где было написано: «Не выходи на смену. Будь дома. Жди». Я послушался. А теперь они думают, что я причастен к взрыву.

Ханс нахмурился, его пальцы постукивали по столу.

— Записка? — переспросил он. — Кто тебе её прислал?

— Не знаю, — Фриц покачал головой. — Я никому не говорил, но гестапо уже приходило ко мне. Я сбежал через окно. Ханс, мне нужно выбраться из Эссена. Иначе… — он осёкся, не желая произносить это вслух.

Ханс встал, подошёл к окну и осторожно выглянул на улицу. Его лицо было напряжённым, но он кивнул, словно принимая решение.

— Плохо дело, Фриц, — сказал он, возвращаясь к столу. — Если гестапо охотится за тобой, они не остановятся. А записка… Это либо ловушка, либо кто-то пытался тебя спасти. Но разбираться некогда. Оставаться в Эссене нельзя.

— Я думал отсидеться на старом складе в Штеле, — сказал Фриц, — но…

— Забудь, — перебил Ханс. — Гестапо проверит все заброшенные места. — Он помолчал, потирая подбородок. — Есть один вариант. Дортмунд. Там меньше шансов нарваться на гестаповцев, и у меня есть человек, который может помочь. Но тебе нужны документы и деньги. Без них ты не пройдёшь и километра.

Фриц опустил взгляд.

— У меня нет денег, — признался он. — Только пара марок.

Ханс вздохнул, но в его глазах мелькнула искра сочувствия.

— Тогда слушай внимательно, — сказал он, понизив голос. — В Штеле есть человек, Курт. Делает документы. Не задаёт вопросов, но и бесплатно не работает. Я дам тебе адрес, но дальше — думай сам. И, Фриц, — он посмотрел ему в глаза, — если тебя поймают, тебя здесь не было. Понял?

Фриц кивнул. Он понимал, что Ханс и так сильно рискует, помогая ему. Ханс достал клочок бумаги, написал на нём адрес и протянул ему.

— Иди сейчас, — сказал он. — И держись подальше от главных улиц.

Фриц сунул бумагу в карман и вышел в ночь. Адрес вёл в другой конец Штеля, к старому пивному складу, о котором ходили слухи как о месте встреч подпольщиков. Это было опасно, но другого выхода не было.

Он двинулся через тёмные улочки, избегая фонарей. Город казался вымершим, но тишина была обманчивой. Вскоре он заметил свет фар и голоса. Гестапо. Их машины медленно проезжали по соседней улице. Фриц прижался к стене, сердце заколотилось. Он заметил узкий проход между домами и метнулся туда, стараясь не задеть мусорные баки. Проход вывел его к заброшенному двору, где стоял ржавый грузовик. Фриц присел за ним, пытаясь отдышаться.

Гестапо перекрыло главные дороги, а пивной склад был в полукилометре. Он решил идти дворами. Перелез через низкий забор, оказавшись во дворе соседнего дома. Здесь было темно, только звёзды освещали путь. Он пробежал через двор, перепрыгнул груду досок и оказался в другом переулке, где фонари едва горели.

Собачий лай раздался неподалёку. Фриц бежал, не оглядываясь, лёгкие горели, ноги подкашивались. Свернув в очередной переулок, он прижался к стене, унимая дрожь. Впереди виднелся пивной склад, его тёмный силуэт вырисовывался на фоне неба. Фриц прокрался к нему. Дверь была закрыта, но он заметил щель в стене, достаточно широкую, чтобы протиснуться. Внутри пахло пивом и сыростью. В углу горел слабый свет, и Фриц увидел мужчину лет сорока, с короткой бородой и внимательными глазами. Это был Курт.

— Кто ты такой? — спросил Курт, его голос был резким.

— Ханс меня прислал, — ответил Фриц, стараясь говорить спокойно. — Мне нужны документы. Хочу уехать.